Родичи - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Липскеров cтр.№ 72

— Носки сними.

Сняла.

— Ложись рядом.

Места было мало, но ей бы и сантиметра хватило.

Он положил руку на ее бабочку, на полминуты оба словно задремали, а потом он вдруг собрал пальцы в кулак.

— Смотри!

Вера распахнула глаза и увидела, как он вознес сжатую ладонь, а потом раскрыл пальцы, выпуская на волю бабочку невиданной красоты. Огромная, красная, как флаг, она медленно взмахивала крыльями, источая какой-то незнакомый аромат, а потом вылетела в форточку, став первой бабочкой этой весны.

Вера была потрясена, особенно когда увидела, что кожа ее живота абсолютно чиста. Знать, кольщик-то — гений был! Наколол живую бабочку!

Он улыбнулся.

— А теперь дай мне свою раненую ногу.

И на этот раз она подчинилась, развернувшись в кровати…

На ступне белел шрам. Он приник к нему губами, тело Веры задрожало, что-то электрическое вошло в ее организм и пробрало до самой души…

Когда вибрации закончились, силы окончательно покинули девушку.

Они лежали без движений.

— Возвращайся в театр! — сказал он.

— У меня нет таланта, как у тебя!

— А теперь ступай, я устал.

Здесь и вошел Боткин. Увидев голую девку в реанимационной палате, Никифор вскрикнул, покраснел поросенком и спросил:

— Тоже ненасытная вагина?

— Простите ее, — попросил студент Михайлов и, пока девушка одевалась, говорил хирургу, что чувствует себя гораздо лучше. Тем временем Вера выскользнула из палаты и успела вбежать в уходящий вниз лифт…

Тут студент Михайлов поднялся с кровати и, несмотря на ужас Никифора Боткина, на его категорические протесты, принялся разбинтовывать свою грудь.

— Не волнуйтесь вы так! — сматывал марлевые круги господин А. — У меня великолепные способности к регенерации.

— Да вы что! — прохрипел Киша. — Что вы!!!

В этот момент студент Михайлов полностью освободился от бинтов и растер грудь руками. Следы шестичасовой операции отсутствовали. Ни одного шва, лишь легкое покраснение, констатировал про себя внезапно успокоившийся Боткин.

— Дайте-ка я вас послушаю!

И приставил холодный стетоскоп к груди пациента. Шарил им, шарил, но сердечных ритмов не обнаружил.

— Сломался, что ли?

Студент Михайлов пожал плечами.

— Дайте руку!

Хирург пощупал пульс и определил нормальное его наполнение… Кинул в мусорное ведро испорченный стетоскоп.

— Уходите?

— Да.

Студент Михайлов натянул черный пуловер и увидел перед собой коленопреклоненного Никифора.

— Останьтесь, ради бога! Мне нужно вас исследовать! Вы — феномен, с которым наука еще не встречалась! — Киша рыдал. — Останьтесь!!!

— Меня уже исследовали тридцать два года моей жизни! Больше времени у меня нет! Простите!

Студент Михайлов легонько отодвинул Боткина, спустился по лестнице и, выйдя на воздух, глубоко вдохнул его, весенний и сладкий.

Где-то над домами, греясь в солнечных лучах, порхала большая красная бабочка.

Для него все кончилось.

Он приехал в аэропорт и попросил всех отойти от носилок, на которых лежало тело, укрытое простыней.

Иван Семенович встал перед носилками на колени и потянул на себя белую ткань. Открылось лицо Машеньки.

Глаза ее были открыты, и спрашивала она как будто: «А что, собственно, произошло?»

Генерал весь скукожился и посерел.

Он не мог объяснить Машеньке, за что ей свернули шею.

А она не могла рассказать ему, как жить без нее.

Дунул ветер. Запахло летом и земляникой.

Генерал знал, откуда пришло лето, а потому заволновался, чтобы другие не обнаружили его тайны. Подозвал адъютанта и шепотом приказал вскрытия не производить, а везти жену домой…

В это время министр внутренних дел разговаривал кем-то равным себе или еще выше по должности.

— Да знает он, сука, где металл!

— Не умеешь работать? — спросил селектор.

— Умею, не сомневайтесь! Только у мужика сегодня жену убили! Три дня подождем, а там!..

— Там твои бабки станут нашими! — пообещал селектор. — А ты Подольским РУБОПом командовать будешь!..

— А не надо на меня наезжать! — вдруг не выдержал министр. — Мне на ваши колеса класть с Останкинской башни! На этих колесах только в ад катиться!

— Вы что, генерал, сдурели?

— Достали! Ей-богу, достали! Я боевой офицер!.. Какого х… У меня три ранения! А вы, гады, Родину мою сосете!!!

— В руки себя возьмите!.. Три дня можете на даче побыть, трогать никто не будет!

Если врачи понадобятся, знаете куда звонить!.. Придете в себя, соединитесь со мной!.. Ишь, Родину его сосут!.. Да ты сам х… сосешь!!!

Ее привезли домой и незаметно от генерала накололи тело формалином.

Положили в гостиной на разложенный диван.

Потом он сам ее обмыл и одел в хорошее платье.

Звонили дочь и внук, но он велел им прийти только на кладбище.

Иван Семенович сидел рядом с Машенькой всю ночь и вспоминал «чертово колесо» в Парке культуры, запах лаванды и рыжее тело жены…

Потом он позвонил в больницу Боткину:

— Знаешь?

— Да, — тихо ответил разбуженный Никифор.

— Может быть, ее черт убил?!!

— Мне приехать?

«Кто это?» — послышался в трубке голос Катерины.

— Нет. Я в порядке, — ответил Бойко и повесил трубку.

Вспомнил, что говорил Ахметзянов про землянику, что частички души эти ягоды…

Нет, не Ахметзянов это говорил, а тот, с рельсом в груди.

Снова набрал Боткинскую.

— А где этот Михайлов, студент? Мне поговорить с ним надо!

— Нет его…

— Умер?

— Ушел. У него все зажило. Он чудо природы!

— Я знаю.

Иван Семенович повесил трубку.

«Завтра подам рапорт об отставке. В субботу похороны…»

Генерал чувствовал, как по щекам текут слезы, но ничего сделать с собой не мог. Ночью плакал, это его извиняло…

«Прав был Никифор, — подумал. — Вагина ненасытная!..»