Крымский ковчег - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прокопович cтр.№ 20

Михаил Кривой взял в руки деревянный меч, и директор поставил его в пару к Антону Стрельцову из старшей группы.

Еще толком не освоивший стойку, Кривой умудрился в первом же спарринге привезти Антону пару уколов. Стрельцов отыгрался и, не без труда, довел поединок до победы. И попробовал снова.

За плечами Стрельцова были годы тренировок и слава одного из лучших фехтовальщиков приюта. Кривой орудовал мечом, время от времени напрочь забывая, что это не совсем обычная палка. Иногда вспоминал о том, что с фехтовальной дорожки не стоит сходить. И все-таки у него получалось. Стрельцов атаковал много и разнообразно, держал темп, Кривой то вспыхивал, то замерзал, то ломился вперед, размахивая деревянным клинком с такой скоростью, будто смысл фехтования был в том, чтобы поднять ветер, то почти останавливался, умудряясь уходить от выпадов Стрельцова какими-то маневрами скорее из боксерского, чем фехтовального арсенала. Так пламя может быть почти невидимым, схоронившись для броска, придет время – и уже не остановить, а пока… С мечом в руках, даром что деревянным, Кривой превратился в другого человека. И превращаться обратно он уже не хотел.

По одному, по двое просачивались в зал воспитанники, подтянулся и директор, если кто не видел этого боя – ему рассказали. Михаил стал местной достопримечательностью, хотя так и не выиграл.

В один день Кривой из истеричного замкнутого неприятного пацанчика, официальной жертвы курса, превратился в одного из тех, кому позволено иметь странности. Его не стали бояться: если бы решили скопом побить – меч Кривому не помог бы. Просто бить человека, который умеет такое, было как-то неправильно. Изменения в жизни закрепил и тот странный факт, что стоило только назреть какой-то не очень радостной ситуации, как рядом оказывался Стрельцов, и ситуация мгновенно рассасывалась.

Кривой за все время учебы победил Стрельцова один раз, но остальным его соперникам от этого слаще не было. Довелось Михаилу пережить и спарринг с директором – одно из самых тяжелых испытаний для любого воспитанника. Кривому не повезло отстоять против директора два раза. Достаточно, чтобы понимать – с Ефимом Марковичем лучше оставаться на дистанции выстрела.

С тех пор прошло достаточно времени. Воспитанник стал коммерсантом, маленький бизнес Кривого – «вы только закажите, мы привезем» – давал достаточный доход, чтобы подумывать о новом грузовике и снимать двушку в нехудшем районе Питера. Последние два года он делил жилплощадь с женщиной, которая не раздражала его ничем. Настолько, что он даже забывал поворачиваться каждый раз, когда она могла видеть только его левую – лучшую часть. С женщиной было лучше, чем без нее, и все же приют был единственным местом, в котором Миша Кривой чувствовал себя дома.

Он так и не перестал быть тем изуродованным пацаном, который всегда следил за входом. Всегда прислушивался.

И вряд ли пожар, сделавший его сиротой, был тому причиной. Он расслаблялся только в зале с клинком в руках или во время своих ставших редкими, но все же никуда не девшихся взрывов ярости, и горе тому, кто оказывался с ним рядом.

Терпимо ему было в приюте – в огромной, всегда холодной столовой, в мастерских, в кубриках, в келье, которая так и осталась за ним, в спортзале… Но только не в этом кабинете.

Странная комната без окон, в которую было легче попасть с улицы – пусть входная дверь и была толщиной со ствол пожилого дуба, а обычный замок дополнял совершенно архаичный огромный засов. Чтобы попасть в этот кабинет изнутри здания, пришлось бы преодолеть не один коридор и целую анфиладу комнат. Кривой никогда не мог понять, зачем директор так неудобно расположил свой офис, а самое главное, как ему при этом удается так быстро оказываться в любом классе приюта. Воспитанники попадали сюда редко, и никогда это не было связано с чем-то хорошим. Михаил, до того как стать деловым партнером директора, был здесь два раза. Один раз после неудачного побега, второй – после удачного. Кривой вернулся сам, после того как месяц прожил на улице со старыми друзьями. За месяц он успел поучаствовать в двух кражах. Накануне третьей вернулся в приют.

Даже сейчас ему не верилось, что он сидит здесь в кресле, а не стоит навытяжку. Вероятно, кто-то в этом кабинете все-таки должен был стоять, поэтому Николай замер у дверей. Кривой выразительно посмотрел в сторону человека в сером:

– Он только присматривает или еще и прислушивает?

– Считай, что его здесь нет.

– Хорошо. Если уж мы так с вами сидим, а вокруг пулеметчики и телохранитель… а я все-таки тоже как-то во всем этом участвую… Ефим Маркович, что за дуру мы вам доставили?

– Часть целого.

– Не хотите говорить – ваше право, я понимаю. Платите вы достаточно, но хотелось бы знать…

Он не успел закончить. Пол дрогнул, директор ухватился за стол – стол не подвел. Николай рукой уперся в притолоку. Кривой не успел ничего. Даже подумать о землетрясении. Рявкнули пулеметы. Один тут же замолчал, второй будто отдышался и снова захрипел железом по железу. Землетрясение откладывалось, Михаил проверил Т Т, до сих пор ни разу не пригодившийся, но всегда бережно почищенный-смазанный, в подогнанной кобуре.

Николай медленно отошел от дверей, пятясь, будто толстое дверное полотно только что стало особо опасным непредсказуемым зверем.

– Ефим Маркович, уходим вниз?

– Даже не думай.

Металлический шкаф был открыт – отсеченной головы экс-директора в нем не было, зато видно было еще несколько клинков и «калашников».

– Лови, сынок!

Палаш в кожаных ножнах рыбкой нырнул в руку Кривому. Привычная тяжесть, непривычно удобная рукоять, Кривой мог бы поклясться, что чувствует в руке акулью кожу… Ножны – долой. Темный металл с фактурой дерева – у директора в шкафу были не самые простые клинки.

– Николай?

Телохранитель снял плащ, аккуратно повесил его на спинку кресла. Двойная наплечная кобура – под пиджак такую не спрячешь, только плащ. До этого такую Кривой видел только в кино.

– Я привычным. Ножи не люблю… «Калаш» – бросай, пригодится…

Николай положил автомат на стол с нежностью молодой кормящей матери, укладывающей малютку в люльку.

– Скоро? – Кривому почудилось или телохранитель предвкушал?

Для каждого нашлись спецочки и беруши – директор хорошо подготовился, страшно подумать, а ведь в шкафу осталось что-то еще.

– Сюда!

Бумаги осыпались лавиной, норовя похоронить зазевавшихся, – это огромный шестиногий стол встал на ребро щитом перед дверями так уверенно, будто это и было его естественное положение. Места за столешницей хватало в самый раз для троих.

Пулемет замолчал. Что-то зашуршало у дверей кабинета. Директор улыбнулся. Можно вскрыть замок, но с засовом придется повозиться. Возиться не стали. Пол уже привычно вздрогнул, заряд был небольшим, дабы не задеть никого внутри. Удар – и дверь упала, как подъемный мост взятой крепости.