Двуликий любовник - читать онлайн книгу. Автор: Хуан Марсе cтр.№ 19

— Ну и что?

— По-моему, это уж слишком, Эудальд, — вмеша­лась Мирея.

— Когда мы познакомились, его матери уже не бы­ло в живых, — ответила Норма, старательно избегая смотреть Рибасу в глаза. — От него я, во всяком случае, ничего подобного не слышала...

— А что в этом такого? Здесь стыдиться нечего, — сказала Мирея и положила руку Норме на плечо, словно желая защитить ее от ядовитых нападок Рибаса. — Одно я знаю, дорогая: когда вы расстались, он с ума по тебе сходил.

— Ведь это так, признайся, — протянула Джорджи­на немного в нос, как настоящая каталонская аристо­кратка. — Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь кого-нибудь так безумно любил.

— Сказать по правде, я уважал его, — заметил Рибас. — Хотя он вечно разыгрывал какой-то спектакль... И кто бы мог подумать, что его доконает любовная история! Чего только не бывает на свете! Бедняга!

Внезапно чистильщик-самозванец страшно сму­тился, щетка выпала из его рук и покатилась по полу. Норма чувствовала, как кончики его пальцев нежно поглаживают ее ногу. Затем он обеими руками взял бархотку и принялся натирать носок туфли. Он по-прежнему казался неуверенным в себе и очень неук­люжим. Бархотка то и дело соскакивала с туфли, и ее шершавые прикосновения к коже, едва защищенной тонкой тканью чулка, обжигали Норму.

— Будьте поосторожнее, вы же мне туфли чистите, а не ногу, — тихонько произнесла она.

Рибас, который уже давно заметил ошибки неради­вого чистильщика, спросил:

— Вы, должно быть, новичок в этом деле, приятель?

Марес покашлял и, не поднимая лица, простужен­ным и разбитым голосом проговорил:

— Не ругайте меня, сеньор, и не торопите, пожалуй­ста. Я работаю, как могу. И вы меня простите, сеньо­ра. — Он быстро взглянул на Норму единственным гла­зом и вновь опустил голову. — Дела мои, сеньоры, из рук вон плохи, денег совсем нет, вот я и взялся за щетку и гуталин... Я за всю свою жизнь ни одного башмака не почистил. Я пока еще не навострился, но клянусь вам, что скоро эти туфельки засверкают, как золото. Правду вам говорю. Такие славные зеленые туфли, та­кие хорошенькие. А если вам что не понравится, по­дайте мне хоть сколько-нибудь и отпустите на все че­тыре стороны.

Норма рассеянно слушала этот простоватый хрип­лый голос. Рот ее слегка приоткрылся, над верхней гу­бой выступили капельки пота. Она неподвижно смотре­ла на его затылок, туда, где завитки смоляных волос плотно прижимала закрывающая глаз черная повязка. Она вновь почувствовала, как легкий холодок пробежал по внутренней поверхности ее плотно сжатых бедер.

— Не спешите, — сказала она, — у вас все отлично получается, и у нас много времени.

Она попросила Рибаса, чтобы он наполнил ей бо­кал, а Мирея вновь заговорила о Жоане Маресе и его го­ловокружительном падении на дно жизни.

— Учитывая столь пылкую любовь, — рассуждала Мирея, — трудно представить, как ему удалось исчез­нуть из жизни Нормы, так и не попытавшись ни разу даже увидеть ее.

— Он пробовал, когда-то давно, в самом начале, но я не хотела с ним видеться, — ответила Норма. — Пого­ворим о чем-нибудь другом. Кстати, Мирея, если ты как-нибудь зайдешь за мной в офис, мы сможем вмес­те пообедать. Как ты на это смотришь?

— Честно говоря, я до сих пор не представляю, где этот твой офис находится.

— Будьте добры, сеньора, — пробормотал чистиль­щик — Потерпите минутку...

Он снял с ноги Нормы туфлю и, чтобы не пачкать больше ее чулок, принялся чистить туфлю на весу, сжав ее в руке. Никто не обратил на него внимания. Однако ловкости эта маленькая хитрость ему не прибавила. Норма поставила разутую ногу на упор и размяла паль­цы. Марес видел, как просвечивает сквозь матовый чу­лок красный лак на ногтях. Он различил крошечный, словно детский, ноготок мизинца, смутно розовею­щий сквозь черный шелк. Эта деталь потрясла Мареса. В его памяти немедленно ожили воспоминания об их уютных семейных вечерах, ценить которые он тогда еще не умел, и ему захотелось покорно положить голо­ву на колени Нормы и заплакать.

Задыхаясь под гнетом сплетен и лжи, которые только что градом сыпались на него со всех сторон, он рассеянно слушал, как Норма рассказывала что-то про свою работу в отделе культуры при Женералитате, где она занималась лингвистическими исследова­ниями, изучением миграции в Каталонию и языковой политикой. Ее нежный и глубокий голос напомнил ему солнце и цветы, звон лета над огромным запу­щенным садом Виллы Валенти... Сейчас Норма объяс­няла Мирее, что по утрам она обычно приходит в офис в Палау Марк на улице Майорка, где ведет ино­гда забавные телефонные разговоры с полуграмот­ными южанами, консультируя их по вопросам пере­вода на каталонский. Он бережно обул Норму и вновь поставил ее ногу на упор. Заметив, что Марес замер и сидит неподвижно, Рибас наклонился к Норме и про­шептал ей на ухо:

— Гляди-ка, этот Квазимодо задремал на твоей чуд­ной ножке.

Голова Мареса склонялась на грудь, измазанные ваксой кисти рук беспомощно свисали вдоль лодыжек Нормы, словно он не знал, что ему делать дальше. Не­сколько секунд он был совершенно неподвижен, а за­тем произнес чужим хриплым голосом:

— Еще пару минуточек, сеньора.

Норма не взглянула на него и ничего не сказала в ответ. Взгляд ее сквозь толстые стекла очков казался чужим и отрешенным. Тассис что-то объяснял Мирее о работе Нормы, о ее друзьях-социолингвистах:

— Это все сложнее, чем может показаться, дорогая. Норма собирает анкетные данные и занимается нашим с тобой каталонским языком. Изучает языковые кон­фликты. Это когда два языка, скажем каталонский и ис­панский, сталкиваются и взаимодействуют друг с дру­гом. Такие вещи происходят с каждым из нас — ведь мы говорим на разных языках — и во всем нашем общест­ве. Мы и есть то самое место, где два языка встречаются друг с другом.

— Короче, — перебил его Рибас, — ее работа — два языка в живом контакте.

— Ты полный идиот, — рассмеялась Норма.

— Смейся, смейся, — сказал Тотон Фонтан. — А ме­ня лично уже достала вся эта чертова нормализация, в которую угодил наш каталонский язык.

— Ну так иди подучи его, — откликнулся Рибас. — Тебе не помешает.

Тотон попросил счет, и Джорджина заявила, что по­ра уходить, поскольку ни супруги Багес, ни Валльс-Верду так и не появились. В этот момент Норма почувство­вала на своем колене что-то тяжелое и горячее и поняла, что одноглазый чистильщик, прильнув лбом к ее ноге, тихонько плачет. Обжигающая волна едва прикрытого порыва отчаяния, излившегося в сдавленных рыданиях, проникала в нервные волокна любимой и вожделенной ноги, достигая самого сердца Нормы. Ей захотелось не­медленно отпрянуть, но она сдержалась Никто ничего не замечал, вокруг продолжалась оживленная болтовня. Казалось, чистильщика с минуты на минуту хватит удар. Его горбатая спина содрогалась от плача, руки бессиль­но повисли, выпустив щетку и бархотку, грубые дрожа­щие пальцы растерянно и беспорядочно касались вы­мазанных гуталином лодыжек Нормы. Некоторое вре­мя, сама не понимая почему, Норма сидела неподвижно с закрытыми глазами, удерживая в памяти образ этой сокрушенной лохматой головы, прильнувшей к ее пы­лающему колену. Наконец она открыла глаза и поглади­ла кончиками пальцев жесткие кудри.