— Можно мне посмотреть на ваши руки, Григ? — попросил Малькольм.
— О, я не обманываю тебя насчет профессии, — Джордж Лидс улыбнулся и протянул руки для инспекции.
— Руки пианиста, — заметил Малькольм.
— Да, парень, я не из принцев, — сказал Джордж. — Не из тех принцев, про которых ты говоришь.
— Можно у вас занять расческу, сэр? — осведомился Малькольм, и Джордж передал ему предмет с коротким поклоном.
— Так ты отключился вчера вечером? — спросил Джордж.
— Отключился? — Малькольм удивленно насупился и опустил расческу.
Джордж Лидс взглянул на него, а потом произнес медленно, по слогам, словно иностранцу:
— НАПИЛСЯ. УПАЛ В ОБ-МО-РОК. К ногам хозяина.
— Джером-взломщик! — вспомнил Малькольм и коротко фыркнул.
Джордж Лидс улыбнулся и потянулся одним гигантским движением, так что кости хрустнули в позвоночнике.
— Будто сто лет прошло, — Малькольм протянул расческу Джорджу.
— После Джерома?! — поинтересовался Джордж.
— А после отца будто прошла тысяча лет, — сказал ему Малькольм.
— Кстати, что там за история с твоим отцом? Похоже, что все в этой округе только о том и говорят, был он или не было его.
— Уже почти год, как он умер или исчез, — объяснил Малькольм. — Мистер Кокс представлял меня всем адресам, понимаете. Так я и сошелся с Джеромом.
— Сошелся с Джеромом? — Джордж болезненно развернулся в узком пространстве кровати и внимательно взглянул на мальчика.
— Понимаете, мистер Лидс, я почти каждый день получаю новый адрес. Я, можно сказать, начинаю жить. Вы не поверите, каких людей мне приходится встречать, — взялся объяснять Малькольм, но пределы их спальных удобств были такими тесными, что говорил он прямо в ухо пианисту, как иной раз кричат глухому.
— Вроде бы я тебе верю, — он положил руку мальчику на лоб. — Жара у тебя нет, — добавил он после паузы.
— Спасибо, — ответил Малькольм и немедленно положил свою руку туда, где побывала рука Джорджа Лидса.
Малькольм собирался рассказать Джорджу Лидсу про Кермита и Жераров, но тут Элоиза Брейс вошла в комнату с подносом дымящегося кофе.
— Окей, как сегодня живется моим приятелям? — спросила Элоиза. На ней не было и следа вчерашней раздражительности.
Она легонько поцеловала обоих в лоб и протянула каждому чашку кофе.
— Тесное жилище, — так Элоиза оценила кровать.
— У него это первая ночь в чужой постели, — Джордж Лидс заметил Элоизе и кивнул в сторону Малькольма.
— Мне спалось очень хорошо, — церемонно заявил Малькольм.
— Прекрасно, прекрасно, — ответила Элоиза.
— И, кажется, я знаю почему, — продолжил Малькольм.
Элоиза и Джордж уставились на него.
— Потому что этот пианист пахнет кокосами, — заключил Малькольм с выражением медленного триумфа.
— Кокосы! — воскликнул Джордж Лидс. — Я принимаю это за комплимент, Малькольм.
Малькольм хотел было продолжить, но Элоиза Брейс объявила, что он ей нужен на пару слов, как можно скорее.
— Я только надеюсь, у вас нет ко мне ничего личного или серьезного, — Малькольм разволновался.
— И да, и нет, — сказала ему Элоиза. — Дело в том, — продолжила она, расправляя постельное белье, — что я хотела бы тебя нарисовать.
Малькольм вяло улыбнулся.
— Элоиза хочет написать твой портрет, — пояснил пианист.
Малькольм кивнул.
— Хорошо, — сказала Элоиза. — Этот портрет практически заказной, понимаешь? Есть у меня такая мысль, что мадам Жерар захочет портрет, когда он будет окончен. Так что мы должны начать немедленно, как только ты допьешь кофе…
— Но сегодня утром мне нужно попасть на скамью, — ответил Малькольм.
— Скамью, — повторила Элоиза. Она лишь мельком слышала об этой части жизни Малькольма. — Нет, нет, мы обо всем договорились с управляющим отеля. Ты переедешь сюда, пока не будет готов твой портрет.
— К пианисту? — Малькольм взглянул на Джорджа Лидса.
— Ну не совсем. То есть, у тебя где-то будет комната, хотя сейчас мой дом переполнен. Окей? Хорошо, поторопись, Малькольм, — распорядилась Элоиза. — Мы не можем терять времени.
— Это ничего? — Малькольм обернулся к пианисту.
Джордж Лидс ответил, зевая:
— Понимаешь, Малькольм, я всегда остаюсь при инструменте. Все остальное, даже такие милые люди, как ты… я за них не особо держусь, не в обиду будь сказано.
Элоиза Брейс выжидающе наблюдала за Малькольмом.
— Элоиза начала его портрет! — говорил мистер Кокс Кермиту, который лежал в свирепой простуде, покрытый одеялами, на диване в своей студии.
— Куда Малькольм не ступит, повсюду распускаются цветы, — хрипло отреагировал Кермит.
Мистер Кокс сделал продолжительную паузу, а затем сказал:
— Ему просто повезло, что он нашел нас.
— Вы, разумеется, имеете в виду, что ему повезло найти вас, — Кермит быстро сел в кровати. Его ноздри затрепетали от усилия.
— Давайте не будем спорить, пока вы больны, — ответил мистер Кокс.
— Мне никто не может запретить спорить, — напомнил ему Кермит. — Когда я не смогу спорить, я не смогу жить.
Мистер Кокс собрался отпустить какое-то замечание, — скорее всего, метафизического свойства, — но Кермит опередил его.
— Тем не менее, я не могу дождаться, когда Элоиза Брейс закончит портрет Малькольма.
— Но ваши маленькие острые глазки уже наверное видят эту картину как наяву, — возразил мистер Кокс.
— Нет, мои маленькие острые глазки не видят ничего! — Кермит окончательно сел на диване и опустил ноги на пол. Он с шумом натянул на себя котелок, который обычно надевал только, когда работал.
— Все портреты Элоизы в точности похожи на нее саму, рисует она себя или кого-то другого, — напомнил ему мистер Кокс.
— Этот будет другим, — настаивал Кермит.
— Вы будто бы хвалите другого художника, — предостерег мистер Кокс, — должен заметить, это для вас новая полоса.
— Разве я похвалил Элоизу Брейс? Мне это и в голову не пришло бы. Она не умеет рисовать, не умеет писать красками, не умеет даже видеть. Но… — и с этими словами Кермит сбросил все покрывала с постели на пол и твердо встал, — у нее есть свой подход к таким молодым людям, как Малькольм, и подход в этот раз возобладает и породит хорошую картину, возможно, шедевр. Такое часто случается с художниками без таланта — они производят одну прекрасную вещь.
— Этим вы только говорите, что немного неравнодушны к Малькольму, — мистер Кокс покачал головой.