Молчание в октябре - читать онлайн книгу. Автор: Йенс Кристиан Грендаль cтр.№ 8

Заканчивая учебу, я по вечерам подрабатывал на такси. В ту зиму мне исполнилось двадцать семь. Я исколесил город вдоль и поперек, курсируя то в одном направлении, то в другом, в зависимости от желания остановивших меня пассажиров или вызовов по радиотелефону, передаваемых холодными, чуть нетерпеливыми женскими голосами, которые ставили меня в известность, что меня ждут там-то и там-то. Для пассажиров пребывание в салоне такси было всего лишь паузой, в течение которой им предстояло проехать отрезок пути от пункта отправления до пункта назначения. Для меня же эти поездки были случайным перекрестьем маршрутов по городу, по которым я должен был перевозить то одного, то другого пассажира туда, куда ему было нужно. На заднем сиденье за моей спиной слышались обрывки каких-то начатых ранее разговоров, происходили ничего не говорящие мне сценки. Прислушиваясь ко всему этому, я гадал, кого же я везу — рэкетира или супружескую пару, отправляющуюся в путешествие по случаю своей серебряной свадьбы. А может быть, и коммерсанта, едущего на обычное, условленное заранее свидание с владычицей его сердца, облаченной в броню из кожи и металла. Так проводил я вечера, курсируя туда и обратно, невольно приобщаясь к неведомым мне и всякий раз новым для меня историям и в то же время сидя неподвижно за рулем, перемещаясь из одного конца города в другой.

Однажды январским вечером меня направили по адресу в одно из северных предместий города. Мне пришлось некоторое время прождать у кромки тротуара, пока наконец из ворот виллы не вышла высокая стройная женщина, держа за руку маленького мальчика, с большой дорожной сумкой в другой руке. Она была примерно моего возраста, лет около тридцати. Когда они уже собирались садиться в машину, следом за ними из ворот виллы выскочил мужчина в одной рубашке. Он все время твердил, что ей не следует никуда ехать, хотя ясно было, что именно это она и намерена сделать. У него были довольно длинные волосы с проседью, и он казался по меньшей мере лет на двадцать старше женщины. Он был, без сомнения, что называется, видным мужчиной в те минуты, когда лицо его не портила эта угрожающая и одновременно умоляющая гримаса. Он попытался схватить женщину за руку, но она оттолкнула его с такой силой, что он невольно попятился назад. Женщина захлопнула дверцу машины и крикнула мне, чтобы я ехал. Мальчик заплакал, и она стала ласково говорить с ним и успокаивать. Я мог видеть в зеркале заднего обзора этого малыша, скорчившегося на заднем сиденье с большим игрушечным мишкой в руках и всхлипывавшего не переставая. Она назвала улицу в центре города, а потом стала напевать сыну песенку, и он мало-помалу успокоился. Она все мурлыкала и мурлыкала эту песенку, а я время от времени мог мельком видеть ее в зеркале, когда свет от фонарей, мимо которых мы проезжали, падал на ее бледные щеки и узкие глаза, в которых застыла растерянность. Когда мы подъехали к дому, который она указала, я выключил счетчик, и тут мы увидели, что этот седоватый человек все в той же рубашке и с тем же патетически-умоляющим и одновременно угрожающим выражением лица уже стоит на тротуаре, готовый встретить нас. Меня рассердило то, что он опередил нас, я не мог сообразить, каким путем он ехал, а ведь я-то думал, что знаю город как свои пять пальцев. Во всяком случае он, несомненно, ехал очень быстро. Он взялся за ручку дверцы, чтобы открыть ее, но женщина заперла дверцу, и ему пришлось говорить с нею через окно. Теперь он говорил спокойнее, почти задушевно, не сводя с нее своих темных повлажневших глаз. Затем он резко обернулся, услыхав, что из дома кто-то вышел. Это была молодая женщина в одной лишь трикотажной кофточке, обхватившая себя руками, чтобы защититься от холода. Она испуганно смотрела на мужчину, а тот, тыча ей в лицо пальцем, кричат что-то, чего я не мог расслышать. Мальчик снова заплакал, а моя пассажирка опустила стекло в машине и крикнула женщине, что позвонит ей позже, а мне велела ехать. Женщина на тротуаре сделала шаг по направлению к нам, но мужчина схватил ее за руку, а я тронул машину с места. Они стояли неподвижно, глядя нам вслед. Когда они промелькнули в окне, я увидел, что мужчина уже отпустил ее руку. Я спросил свою пассажирку, куда нам ехать, но она не ответила, занятая своим дрожащим малышом, которого пыталась успокоить. Когда мы проехали пару кварталов, я остановился на красный свет и снова спросил ее о том же. Она раздраженно велела мне ехать дальше. Я отдался движению и ехал наугад, как делал обычно, когда в машине не было пассажиров. Я прислушивался к ее успокаивающему шепоту и мурлыканью, и мне пришло в голову, что мы можем весь вечер вот так кружить по центру города, если только она что-нибудь не придумает. Я покосился на счетчик и, когда мы проехали площадь Ратуши в четвертый раз, увидел, что мальчик уснул, а она уже накатала почти на пятьсот крон. Я поехал в направлении порта и выключил счетчик неподалеку от вокзала судов на подводных крыльях. Я поставил машину на обочине и обернулся к моей пассажирке. Надумала ли она, куда ей ехать? Она сидела, держа на коленях голову спящего малыша, и смотрела в сторону моря. Нет, она не знает куда, ответила женщина слабым, надтреснутым голосом. Я отвернулся и стал смотреть на толпу пассажиров, высыпавших из здания морского вокзала и расходящихся кто куда. Когда исчез последний пассажир и зал ожидания, освещенный ярким неоновым светом, совсем опустел, я опять повернулся к ней и спросил, неужели нет места, куда бы она могла отправиться. Она сидела, понурившись, так, что ее темно-каштановые волосы падали ей на лицо. Когда она в ответ на мой вопрос подняла голову, я увидел на ее щеках блестящие бороздки от слез. Она не проронила ни слова в ответ. Я протянул ей кусок бумаги от хозяйственного рулона, который держал для протирки стекол, и, пока она вытирала щеки и нос, предложил ей отвезти ее в известный мне недорогой, но превосходный отель. Она смяла в руке клочок бумаги и усмехнулась почти гневно. У нее не хватит денег даже на то, чтобы расплатиться за такси. А как же та ее подруга? Он наверняка давно оттуда уехал. Меня самого удивило, что я как нечто само собою разумеющееся обсуждаю ее дела, говорю «он», «подруга», словно я полностью в курсе сложившейся ситуации. Она ответила, что он способен всю ночь простоять у входа в тот дом. Разве нет никого другого, к кому она могла бы поехать? Я предложил ей сигарету и зажег другую для себя. Она отрицательно помотала головой. Нет, у нее нет больше никого. Я разглядывал ее профиль в зеркале, пока она сидела, погруженная в свои мысли, выпуская дым через приспущенное окошко и задумчиво глядя на чернеющую воду причала. Казалось, она совершенно забыла, где находится. Я спросил ее о том, кем ей приходится этот человек. Мужем? Она холодно взглянула на меня. Какое мне до этого дело? Я пожал плечами и отвернулся. Не знаю, почему эта идея вдруг осенила меня. Должно быть, просто-напросто оттого, что нельзя же было просидеть вот так всю ночь у портового причала с незнакомой мне девушкой и ее ребенком в машине. Сперва она посмотрела на меня так, словно я предложил ей нечто несусветное. Но я улыбнулся как можно непринужденнее и убедительнее и пояснил, что я обычно всю ночь работаю, а домой возвращаюсь только под утро. А утром она наверняка что-нибудь придумает. Пока же у нее будет несколько часов отдыха. Глаза ее сузились еще больше, и она долго смотрела на меня немигающим взглядом, удивленно и недоверчиво. Казалось, она впервые увидела меня лишь в тот момент, когда разглядывала, пытаясь понять, кто же он, этот странный таксист, который хочет вызволить ее из безвыходной ситуации. Наконец она приняла решение и улыбнулась мне чуть смущенной улыбкой, но отнюдь без чрезмерной благодарности. Пока мы снова, уже в который раз, пересекали город, направляясь ко мне домой, я старался избегать ее взгляда в зеркале. Я внес мальчика в дом и положил его на мою кровать. Он не проснулся, лишь пробормотал что-то, а потом свернулся калачиком на постели и продолжал спать. Квартирка моя состояла всего из двух комнат, и девушка, которую я приютил, стояла в другой и разглядывала мои книги на подвесной полке. Я протянул ей запасную связку ключей и сказал, что она может просто бросить их в почтовый ящик, когда они с малышом будут уходить. Внезапно я заторопился уйти; наверное, я и сам был немного напуган своим поступком. Глядя на девушку, стоящую у книжной полки, я вдруг подумал, что она выглядела бы настоящей красавицей, не будь такая бледная и заплаканная. Она улыбнулась во второй раз за этот вечер и спросила, как меня зовут. Так я встретился с Астрид.