Мускат - читать онлайн книгу. Автор: Кристин Валла cтр.№ 22

Они желали знать о ней все. Допрос с пристрастием затянулся до позднего вечера, у нее выспросили все, начиная от того, что она ест у себя дома на завтрак, и кончая тем, как выглядит ее спальня. Клара Йоргенсен рассказала им все: как пекут черный хлеб с хрустящей корочкой, какие книжки стоят у нее в комнате, какой длины она носит пальто, какую обувь надевает, когда идет снег, как выглядит пар, который вырывается изо рта на морозе, и похож ли он на обыкновенный пар, где в норвежской столице можно купить самое лучшее какао и какое нетерпение чувствуют люди, дожидаясь прихода весны. Отвечая, она говорила увлеченно, и в голосе ее чувствовалась нотка тоски. Габриэль Анхелико обратил на это внимание, и по его лицу пробежала легкая тень. Яснее всего он заметил это, когда она заговорила о матери: какая мама у нее светлая, добрая и как она рисует дома, в которых будут жить люди. И он попытался представить себе обстановку, в которой протекает жизнь Клары Йоргенсен: с домработницей и всем прочим; дом, в котором кровати во всех спальнях застелены бельем на мягких матрасах, гостиную с тысячами книг и картинами на стенах, наверное красивыми и дорогими. И как же странно все складывается, что именно сейчас, после того как она вошла наконец в его дом, она с каждой минутой все дальше от него ускользает! Она уже не принадлежала ему одному, но становилась частью целого ряда других реальностей. Вдобавок родня, севшая вокруг нее тесным кружком, тоже предъявила на нее свои права.

— Но скажите, сеньорита Клара, с какой стати вы вдруг надумали приехать к нам в Венесуэлу? — неожиданно спросил Виктор Альба.

Все присутствующие в комнате обратили взгляды на Клару Йоргенсен, и та вдруг обожгла себе язык горячим чаем. Она ответила не сразу, а сначала помолчала, обхватив чашку ладонями, как делала всегда, когда хотела согреться.

— Случайно, — промолвила она наконец с приветливой улыбкой.

— У тебя был большой выбор институтов, куда поехать учиться? — спросила Анна Рисуэнья.

— Очень большой, — сказала Клара Йоргенсен. — Но я выбрала этот.

— А почему? — заинтересовался Мустафа.

— Увидела одну картинку, — ответила Клара Йоргенсен. — Эти горы показались мне очень красивыми.

— А там, где ты живешь, не было гор? — спросила Александра.

— Были, — сказала Клара Йоргенсен. — Но они низкие и через них легче перебраться. Вот и вся разница.

Люди вокруг заулыбались ей, а она отставила чашку.

— Пожалуй, мне пора идти, — сказала она с легким кивком. — Спасибо вам за гостеприимство. Я уже согрелась.

Флорентина Альба взяла ее под руку и проводила в прихожую. Протягивая девушке погнутый зонтик, она погладила ее по щеке.

— Другие ничего не заметили, но я-то вижу, — сказала старушка, обратив к ней лицо, освещенное стеариновыми свечами. — Ты влюблена в Габриэля.

— Влюблена? — повторила Клара Йоргенсен, блеснув глазами. — Мне казалось, что у меня температура. А ты не думаешь, что это все от спиртного?

— Ах нет! Я знаю эти симптомы, — сказала Флорентина Альба. — А вон и мой внук. Попрощайтесь, и приходи поскорей снова.

Старушка удалилась, и Клара Йоргенсен вышла на крыльцо. Габриэль Анхелико выскользнул из входной двери, и они остановились, укрытые зонтиком, под сенью оливы.

— У тебя удивительная семья, — сказала она, знобко подрагивая.

— Они все ненормальные, — сказал Габриэль Анхелико.

— Нет, я серьезно!

Она коротко улыбнулась, собираясь повернуться и уйти. Но он осторожно взял ее за руку, чтобы она еще задержалась.

— Скажи, сеньорита Клара, для чего ты сюда приходила?

У нее сделалось мрачное выражение, на лицо словно бы набежали тяжелые дождевые тучи.

— А это так важно?

— Да.

— Я не знаю, отчего меня носит с места на место. Должно быть, это внутреннее беспокойство.

— Сеньорита Клара, я влюбился в тебя.

Клара Йоргенсен бросила на него перепуганный взгляд и сдавленно икнула, как будто пытаясь сдержать напавшую на нее икоту.

— Нет, не надо так!

Она заглянула ему прямо в глаза, и он словно впервые на миг заглянул в ее душу. Затем она коротко бросила:

— Я люблю другого.

Реплика обрушилась на помост крыльца, как лезвие, роковой гильотины. Габриэль Анхелико схватился за грудь, чтобы приглушить мрачную безнадежность; которую несли ее слова. Он проиграл. Он произнес эти проклятые слова и теперь будет раскаиваться в этом всю жизнь. Но какое это имело значение? Он в любом случае должен был проиграть, это его судьба: игра, в которую втравила его жизнь, была заведомо проигрышной.

— Прощай, сеньорита Клара, — промолвил он только.

— Прощай, профессор, — сказала она уныло.

Затем она медленно отступила назад, и на мгновение ему показалось, что она плачет. Но может быть, это просто дождь заливал ей лицо. Затем она повернулась и исчезла в струях дождя вместе с зонтиком, растянутым над головой в виде вогнутого полотнища. Габриэль Анхелико проводил глазами ее удаляющуюся фигуру и, только когда она скрылась из виду, почувствовал, что у него закоченели стиснутые пальцы. В дверной проем вышла мать и положила ему руку на плечо.

— Надеюсь, что твоя приятельница скоро опять придет, — сказала она.

— Больше она не придет. И она мне уже не приятельница, — ответил Габриэль Анхелико.

— Что это ты такое говоришь? — удивилась мать.

— Теперь она уже не моя знакомая, — повторил он. — С понедельника все совершенно меняется.

— Как же так? — спросила, ничего не поняв, Анна Рисуэнья.

И Габриэль Анхелико с горьким выражением сказал:

— Просто студентка.

Клара Йоргенсен истратила последние фунты на книжку, которую она прочла уже три раза. Книжка была тоненькая и, следовательно, очень дешевая. Получив десять пенсов на сдачу, она опустила их в копилку рядом с кассовым аппаратом, предназначенную для сбора средств на какие-то благотворительные цели или, может быть, просто в пользу дамы, которая сидела за кассой и без улыбки принимала деньги. На пути через магазин беспошлинной торговли, где были выставлены сигареты в рождественской упаковке, мимо нее проходили люди. Некоторые толкали ее, но она не обращала на них внимания. Клара Йоргенсен шла неторопливо, не так, как обычно ходят люди в аэропорту, независимо от того, опаздывают они или нет; она медленно шествовала, уставив невидящий взгляд в пространство, слушая голоса, раздающиеся из громкоговорителя. Из-под крыши торжественным гимном лились названия далеких городов: Париж, Милан, Хельсинки, Сан-Франциско, такой-то и такой-то выход. Клара Йоргенсен слегка улыбнулась, сдала свою сумку человеку в белой рубашке и положила ключи на темно-синюю подставку. Протиснувшись через металлодетектор, она забрала свои вещи и тем же медленным шагом прошествовала мимо расположенных в ряд детских рисунков, посвященных прославлению лучшего в мире, крупнейшего аэропорта «Хитроу», центра пересечения множества линий воздушного сообщения; затем, смешавшись с толпой пассажиров, спокойно проследовала среди незнакомых людей через широкий просторный зал с желтыми номерами по обе стороны.