Соленый клочок суши - читать онлайн книгу. Автор: Джимми Баффетт cтр.№ 32

По плану мы должны были встретиться на пристани в девять. Сэмми Рэй и Баки как раз успеют к приливу на южной стороне бухты, Вилли полетит в Мериду, а я останусь развлекать Донну Кей. Я понятия не имел, что она захочет делать. Несмотря на наши прошлые отношения и откровения в доме на дереве, она по-прежнему оставалась клиентом, а я – гидом.

Я мчался галопом, поднимая тучи брызг, и пытался хоть немного оторваться от Джонни Красной Пыли, алабамского свадебного звона и этого ноющего вопроса: «Что я, черт возьми, делаю со своей жизнью?!»

– «Лишь я на лодке на лошадке поплыву», – пропел я неподвижным оранжевым морским звездам, распластавшимся на отмелях и понятия не имевшим, кто такой Лайл Ловетт. [56] Мы скакали вдоль берега к городу, а я все повторял эту строчку, как заезженная пластинка. В конце пляжа я повернул Мистера Твена, и мы ринулись в разбивающиеся о берег волны. И закончилось все так, как я всегда ощущал себя с Донной Кей, – я погрузился с головой.

Через некоторое время мы с Мистером Твеном вернулись поближе к берегу, растянулись в чистой карибской воде и, лежа на боку, поглядывали друг на друга. Мистер Твен смотрел на меня с этим своим выражением в больших карих глазах: «Ну и что дальше?» – а у меня не было ответа.

Мы пустились в обратный путь. Маленькое грозовое облако на мгновение затмило солнце. Мистер Твен замер. Сквозь серую пелену дождя под темной тучей выгнулась обжигающая вспышка молнии и, ударив в океан, подняла к небу облако водяных брызг. Снова вышло солнце, но что-то навсегда изменилось. Я посмотрел на часы. До встречи на пристани оставался еще час. Я понятия не имел, что уготовил мне наступающий день, но одно знал точно: он начнется с завтрака.

Я повернул Мистера Твена к городу – царству кукурузной каши с сыром и huevos rancheros. [57] Я потер талисман и стал напевать своему коню:

Будь я похож на молнию,

К чему мне были б кеды?

Я приходил и уходил бы почем зря.

Пугал бы поддеревьями.

Пугал под фонарями,

Но не гонял лошадку бы в моря.

Я направился по Мэйн-стрит в кафе «Ла Косина». Пока я расправлялся с завтраком на крохотной круглой площади в конце главной улицы Пунта-Маргариты, на противоположной стороне круга появилась старушка с раскладным брезентовым стульчиком и мольбертом. Она несколько раз обошла вокруг фонтана и наконец выбрала вид на церковь. Разложив хозяйство, она села и вытащила из парусинового мешка большой блокнот для набросков.

Незнакомка была точно американкой, но не туристкой. У нее был закаленный вид, свойственный всем настоящим путешественникам. Кроме того – она рисовала! Меня это заинтриговало. На ней была длинная юбка цвета хаки и синяя рабочая блуза. Лицо скрывала выцветшая широкополая шляпа.

Я потягивал остатки Кофе и наблюдал, как ее рука превращает чистый лист бумаги в произведение искусства. Вдруг ее карандаш замер, она неспешно, словно в замедленной съемке, повернулась, взглянула на меня и улыбнулась, пробрав меня до самой моей тропической души.

Если визит Джонни Красной Пыли прошлой ночью оказался недостаточен, то старушка, рисующая на площади, точно напомнила мне, что я был не первым членом семьи Марсов, убежавшим в тропики. Титул Первого Тропического Экспатрианта принадлежал моей почти прабабке – Саре Сойер Марс, больше известной своим правнукам как «Бабушка-Призрак».

На мой взгляд, связывает некоторых людей с понравившейся им картиной не желание нарисовать ее самим, а скорее желание оказаться в месте, изображенном художником. Знаю, ковбоям вообще-то не свойственно становиться коллекционерами произведений искусства, но я ничего не могу с собой поделать: это у меня в крови. А началось все с Бабушки-Призрака.

Искусство связало меня с тропиками задолго до того, как я купил святую Барбару на блошином рынке и, сняв свои ковбойские сапоги, впервые утопил босые ноги в песчаном пляже. Может, после исхода из Вайоминга я и продал свой грузовик, трейлер и большую часть сувениров, которые копил годами, но мой конь и две мои картины остались при мне.

Я уже рассказывал историю «Святой покровительницы молний». А вот вам история другой картины из коллекции Талли Марса. Картина называется «Сердце Анд», а ее автор – великий американский художник-пейзажист Фредерик Эдвин Чёрч. Чёрч был представителем так называемой «школы реки Гудзон» и в перерывах между путешествиями на край света в поисках вдохновения жил на реке. Хотя я называю его картиной, мой Чёрч на самом деле – черно-белая гравюра. Оригинал висит в музее Метрополитен в Нью-Йорке. В первый раз я увидел ее подростком на школьной экскурсии. Ее красота буквально иссушила мой разум и мое тело. Я стоял и упивался ей, пока музей не закрылся.

Фредерик Чёрч был не только художником, но и чем-то вроде Джорджа Стрейта [58] или Дейла Эрнхардта [59] своего времени. До Гражданской войны, когда изобразительное искусство, книги и живая музыка были единственными развлечениями, люди пристально следили за карьерами художников, как сегодня они следят за гонщиками и кантри-звездами. Чёрч был не только живописцем, но и исследователем. Прочитав книгу легендарного немецкого исследователя Александра фон Гумбольдта «Космос», он покинул свой уютный дом и студию на берегу Гудзона и отправился в джунгли Южной Америки.

Описание тропиков фон Гумбольдта сразило Чёрча наповал, и он предложил знаменитому исследователю свои услуги в качестве иллюстратора. Вот так мистер Чёрч отправился в южную Америку с фон Гумбольдтом.

Теперь вспомните: все это происходило до появления фотоаппаратов, и только художники и скульпторы могли запечатлеть поразительные зрительные образы. Чёрч поставил в джунглях свой мольберт и начал рисовать таинственные пейзажи Южной Америки, стараясь передать красоту тропиков и познакомить людей с местами, которые они никогда не увидят воочию. Ему удалось превзойти свои самые смелые мечты. На холсте один за другим оживали водопады, вулканы и непроходимые дебри. Когда он привез эти видения домой, художественным критикам в Нью-Йорк Сити пришлось дать работам мистера Чёрча новое название. Они назвали их «героические пейзажи» – и не соврали.

«Сердце Анд» разожгла мою страсть к тропикам задолго до того, как я сюда приехал. Познания ковбоев в искусстве обычно ограничиваются скульптурами Фредерика Ремингтона [60] и картинами, изображающими снятие скальпа генерала Кастера в битве при Литтл-Бигхорн, что висят в барах по всему Западу над логотипом «Будвайзер». Но у меня все было по-другому. Об этом позаботилась Бабушка-Призрак.