Дневник плохого года - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Максвелл Кутзее cтр.№ 7

На Западе отношение к пилотам-камикадзе Второй мировой войны остается в некоторой степени противоречивым. Эти молодые люди, конечно, были храбры в общепринятом смысле слова; тем не менее их нельзя квалифицировать как подлинных героев, поскольку, хотя они и пожертвовали своими жизнями и, возможно, даже в каком - то смысле вызвались пожертвовать своими жизнями, их решение было психологически обусловлено военным и национальным этосом, очень дешево ценящим человеческую жизнь. Получается, что их самопожертвование явилось скорее разновидностью культурного рефлекса, чем личным решением, независимым и принятым свободно. Пилоты - камикадзе проявили не больше подлинного героизма, чем пчелы, которые инстинктивно жертвуют собой, защищая улей.

Автокорректор, говорю я, предлагает замены бездумно. Если вы готовы всю жизнь руководствоваться советами автокорректора, вы с тем же успехом можете всякий раз гадать на Кофейной гуще.

Крикет я и сама иногда не прочь посмотреть. Ну нравятся мне мужские задницы, обтянутые белыми штанами. Из нас с Эндрю Флинтоффом получилась бы классная пара. Так и представляю: вот идем мы с ним по улице, виляя бедрами… Он младше меня, Эндрю Флинтофф, а у него уже жена и дети. Наверно, когда он на соревнованиях, клуше-жене кошмары снятся — как муженек западает на знойную, волнующую девушку экзотической внешности — вот вроде меня.

Аналогичным образом, во Вьетнаме готовность вьетнамских повстанцев примириться с огромными потерями при лобовых атаках на американского врага определялась не личным героизмом, но восточным фатализмом. Если же говорить о командирах, их готовность отдавать приказы к подобным атакам подтверждала их циничное игнорирование ценности человеческой жизни.

Некая нравственная амбивалентность, пожалуй, поначалу имела место на Западе и тогда, когда в Израиле прогремели первые взрывы, устроенные террористами-смертниками. В конце концов, взорвать себя — более мужественно («требует больше отваги»), чем оставить бомбу с часовым механизмом в людном месте и скрыться. Однако эта амбивалентность вскоре испарилась. Сегодня считается, что террористы-смертники жертвуют жизнью во имя зла, следовательно, не могут быть настоящими героями. Более того, раз смертники совершенно не ценят собственные жизни (поскольку верят, что в мгновение ока переместятся в рай), они в определенном смысле вовсе ничем не жертвуют.

Мы не о жизни говорим, возражает она. Мы говорим о печатании. Мы говорим об орфографии. И вообще, почему нужно правильно печатать на английском языке, если текст всё равно переведут на немецкий?

Если верить El Senor'y, зрение у него сильно село. Тем не менее, он пожирает глазами каждое мое плавное движение. Это у нас такая игра. Я не возражаю. А для чего еще женщине задница? Надо пользоваться, пока молодая.

Когда я не таскаю корзины с бельем, я его секретарша на почасовой оплате. Еще я время от времени помогаю ему по дому. Сначала предполагалось, что я буду просто его segretari'eft, его секретом, его лебединой… арией, и даже не совсем так — я должна была просто печатать, стучать по клавиатуре, клацать по клавишам — туки-туки-тук.

Давным-давно имели место войны (например, Троянская война, или, если не углубляться в историю, война Англо-бурская), в которых подвиги, совершенные противником, признавались таковыми, оценивались по достоинству и занимали место в памяти современников. Похоже, эта страница перевернута. В современных войнах признать, что и среди врагов бывают герои, невозможно даже в принципе. Террористы-смертники в израильско-палестинском конфликте или в оккупированном Ираке, по мнению Запада, ниже, чем обычные партизаны: в то время как действия партизана можно, по крайней мере, отнести к некоей разновидности ведения войны, методы борьбы террориста - смертника — если считать, что он вообще борется — попросту грязные.

Я умолкаю. Критика явно ее раздражает. Ничего, говорю я, дальше будет проще.

Он наговаривает великие мысли на диктофон, вручает мне запись да еще стопку листов со своими каракулями (трудные слова он аккуратно выводит большими печатными буквами). Я забираю записи и слушаю их в наушниках, и с умным видом вношу в компьютер. Местами, там, где тексту кое-чего не хватает, а именно чувства, я правлю по своему вкусу, хотя El Senor считается большим писателем, а я всего-навсего маленькая филиппинка.

Естественное желание — сохранить определенную долю уважения ко всякому, кто предпочитает смерть бесчестью, однако в случае с исламскими террористами-самоубийцами это непросто. Уважение испаряется, когда человек видит, что террористов — целая армия, и делает вывод (с точки зрения логики, возможно, глубоко ошибочный, просто выражающий издавна присущее Западу предубеждение против Иного менталитета) — вывод о том, что террористы очень дешево ценят человеческую жизнь. В такой неоднозначной ситуации, пожалуй, стоит рассматривать теракты как ответ — в некотором роде ответ отчаявшихся — на американские (и израильские) достижения в наведении ракет, далеко опередившие способности их противников. Сейчас в Соединенных Штатах оборонные подрядчики работают над созданием поля битвы имперского будущего, когда уже не понадобится физическое присутствие американского контингента, когда смерть и разрушение врагу (людям) будут нести солдаты-роботы, управляемые с линкоров, находящихся за сотни миль от места сражения, а то и из лаборатории в Пентагоне. Чтобы спасти честь перед лицом такого противника, остается только расстаться с жизнью, расстаться эффектно и безрассудно.

Она надувает губки. Она говорит: я думала, в вашей книге будет сюжет. Попробуй тут вникнуть, когда тема постоянно меняется.

Segretaria. Звучит как название гаитянского коктейля: смешать ром, ананасный сок и бычью кровь, взболтать с дробленым льдом и украсить парой петушиных яичек.

А правда в том, что ему не нужна ни секретарша, ни даже машинистка, он сам мог бы печатать свои мысли, для таких, как он, продаются клавиатуры с особо крупными клавишами. Только он не любит печатать (у него к этому делу, как он выражается, «непреодолимое отвращение»), ему приятнее сжимать в руке ручку и чувствовать, как из другого ее конца вылезают слова. Ничто не сравнится с ощущением, что даешь жизнь словам, объясняет он, от одного этого мурашки бегут по позвоночнику. Я вскидываю голову, поджимаю губы. Senor, с приличными девушками так не разговаривают, предупреждаю я. И поворачиваюсь к нему спиной, и удаляюсь, виляя задницей, и он пожирает меня глазами.

Вчера вечером по телевизору шел документальный фильм Би-би-си, в котором доказывалось, что администрация США в силу неких соображений подогревает миф об Аль - Каиде как о могущественной тайной террористической организации с ячейками по всему миру, в то время как правда в следующем: Аль-Каида по большей части уничтожена, а террористические атаки, имеющие место сегодня, совершаются автономными группами исламистов-радикалов.

Не сомневаюсь, что основные тезисы этого фильма соответствуют действительности: «исламский терроризм» не является тайной организацией с центральным управлением; администрация США — возможно, умышленно — преувеличивает опасность, которую терроризм представляет для населения. Если бы действительно существовала некая ужасная организация с агентами по всему миру, поставившая себе целью деморализацию народов Запада и уничтожение западной цивилизации, на сегодняшний день она уж наверно отравила бы все источники воды, или регулярно сбивала бы коммерческие самолеты, или распространяла бы смертоносные бациллы — совершать подобные террористические акты достаточно просто.