Дневник плохого года - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Максвелл Кутзее cтр.№ 16

Под «кое-чем» она подразумевает одежду. Я это обнаружил, когда первый раз зашел к ней в пентхаус. Она сразу же повела меня на экскурсию по квартире и показала даже свою гардеробную. Давненько я не видел настоящей гардеробной. Моему взору предстали целые ряды вешалок, одежды хватило бы на экипировку тружениц кошачьего дома средних размеров. У вас, наверно, и коллекция обуви имеется? спросил я.

Конечно, он думает обо мне как о женщине. Нужно быть каменным, чтобы не думать, когда от меня такой аромат, а мои груди прямо у него перед носом. Бедный старик! Что он мог ответить? Что мог сделать? Он беспомощен, как дитя. Что вы такое, если не машина для набора текстов? Ничего себе вопрос! А вы? Что вы за машина? Может, вы — машина по выпуску суждений, может, суждения лезут из вас, как макароны из макаронного станка?

Нет, серьезно, можно мне сказать, что я думаю о ваших суждениях? спросила я. Честно и прямо? Можно сказать, чего они стоят?

Да, очень интересно услышать ваше мнение.

Например, вирус может начать игнорировать правило, согласно которому игроку дозволено за один раз сделать только один ход. Как это будет выглядеть на практике? Вместо того чтобы, как раньше, стараться развить один - единственный штамм, способный сломить сопротивление организма хозяина, вирус может преуспеть в одновременном развитии целого класса разнородных штаммов, подобно игроку, делающему за раз несколько ходов по всей шахматной доске.

Мы допускаем, что человеческий разум будет торжествовать (будет обречен на успех) над иными видами целенаправленной деятельности, при условии, что проявит достаточную стойкость и упорство — ведь человеческий разум является единственной формой разума, единственным ключом к кодам, по которым существует вселенная. Человеческий разум мы называем универсальным разумом.

Она рассмеялась и сказала: По-вашему, я от Имельды [15] недалеко ушла? И распахнула обувной шкаф. Навскидку там было пар сорок.

Ей нравится изображать из себя филиппинку, скромную филиппинку с трудовой визой. На самом деле она никогда не жила на Филиппинах. Ее отец был австралийским дипломатом, он женился на женщине, с которой познакомился в Маниле, на коктейле — она тогда была замужем за частным застройщиком, но дело шло к разводу. Пока Анин отец не сбежал со своей секретаршей и не открыл ресторан в Кассисе (чем наделал скандала), Аня ходила в школы при посольствах (в Вашингтоне, Каире, Гренобле).

ОК. Может, мои слова прозвучат жестоко, только я не хочу вас обидеть. Всё дело в тоне — не подберу подходящего для него слова, — который люди просто не выносят. Пожалуй, ваш тон можно назвать тоном всезнайки. Будто всё уже разжевано: У меня одного есть ответы на все вопросы, дела обстоят так, а не иначе, не спорьте, всё равно ничего не докажете. Я знаю, в жизни вы не такой, но таким вы предстаете в своей книге, а вы ведь не этого добиваетесь. Я бы хотела, чтоб вы сменили тон. Если вам обязательно надо писать о мире и о том, каким вы его видите, послушайте моего совета, найдите способ получше.

Но что, если существуют не менее мощные формы «мышления», то есть биохимические процессы, столь же эффективные для удовлетворения потребностей и желаний? Что, если в споре, имеющем целью выяснить, на чьих условиях на этой планете продолжится жизнь теплокровных организмов, победителем выйдет вовсе не человеческий разум? Последние успехи человеческого разума в долгом состязании с мышлением вирусов не должны вводить нас в заблуждение, поскольку господство человеческого разума в масштабах эволюции продолжается всего мгновение. Что, если события примут другой оборот? Что, если события примут другой оборот потому, что человеческий разум встретит достойного противника?

Не совсем понятно, какую пользу принесли ей школы при посольствах. По-французски она говорит с акцентом, который французы, пожалуй, нашли бы очаровательным, но никогда не слышала о Вольтере. Она полагает, что «Киото» — это неправильно написанный «Токио».

Это всё?

Не всё, у меня есть еще соображения, только на другую тему.

Тогда вы позволите мне сказать несколько слов в свою защиту? Говорите.

Часть первая

В состязаниях по спортивной ходьбе случалось, что судья на финишной черте не мог определить победителя и объявлял одновременный финиш. Судья здесь олицетворяет обычного человека — только очень зоркого. Если в спортивном соревновании самый острый глаз не видел различий, говорили, что различий не существует.

Алану приходится много зарабатывать, сказал я, чтобы хватало на ваши наряды. Аня пожала плечами. Ему нравится, когда я хорошо выгляжу, ответила она. Он любит мной похвастаться. А он не против, что вы у меня работаете? спросил я. Но это же не простая работа, отвечала она.

Мы живем в темные времена. Нельзя рассчитывать, что о темных временах я стану писать в игривой манере. Я ведь сначала прочувствовал все свои суждения.

Нельзя? Не понимаю, почему в темные времена обязательно надо вещать с высокой трибуны. И вообще, почему это они темные? Я вот не считаю наши времена темными. По-моему, они совсем неплохи. Так что давайте согласимся — мы по-разному воспринимаем происходящее. А теперь я скажу пару слов о терроризме, ладно? По-моему — и это честно, — вы, когда пишете о терроризме, витаете в облаках. Несколько идеализируете. Несколько отрываетесь от действительности. Я уверена, вы никогда в жизни не сталкивались лицом к лицу с настоящим исламским фундаменталистом. Что, разве я не права? Ведь не сталкивались? А я вот сталкивалась, и могу вас заверить: исламские фундаменталисты не такие, как мы с вами. Вот послушайте, что я скажу.

Подобным образом в играх вроде крикета всегда считалось: раз судья сказал, что нечто произошло — например, мяч коснулся биты, — значит, в рамках игры, так оно и было. Подобные договоренности соответствовали сути спорта, несколько надуманной, но не противоречащей идее спортивного соперничества и заключающейся в следующем: спорт — не жизнь; то, что «на самом деле» случается в спорте, в действительности не имеет значения; значение имеет то, что мы сочтем случившимся.

Сегодня, однако, исход соревнования решают приборы, более точные, чем самый острый человеческий глаз — электронные камеры дробят каждую секунду на сотню долей, а каждую долю надежно фиксируют кадром.

Передача машинам власти над решениями показывает, насколько серьезно была переосмыслена природа спортивных состязаний, моделью которым служила когда-то детская игра — соперники играли во врагов — и modus'oм operandi [16] которой

Будь это обычная работа, Алан назвал бы ее разбазариванием ресурсов. Но печатать для знаменитого писателя — дело совсем другое. Нарочитым жестом Аня вытерла лоб. Ну и жара, сказала она. Пожалуй, надо переодеться. Извините. И