Вишневый луч - читать онлайн книгу. Автор: Елена Черникова cтр.№ 37

Потомуч - это милейшее пушистое существо с маленькими остренькими ушками, с округлыми формами тела, особенно в расширенной середине, где у других обычно небольшое пузцо и у некоторых - талия. "У Потомуча нету талии, у Потомуча нету талии..."

Навершия ушек украшены кисточками. Мохнатенькими. У Потомуча прекрасные миндалевидные глазищи, опушённые длиннющими ресницами.

У Потомуча очень радостное выражение мордашки: он избавлен ото всех правил, почему-то принятых у людей. Потомуч альтернативен Почемуту.

Он символизирует высшую степень оторванности от действительности; он живая виртуальность наших дней. Ему реально всё по барабанчику. Он постмодернист номер один. Он символ безграничной отвязанности; он в таком кайфе, что все наркоманы мира дохнут от зависти, но потомучево зелье не купишь даже в Колумбии.

Барабанчик он таскает с собой. Через округлое плечико перебросит плетёный ремешок и таскает. Чуть приблизится к нему правильная жизнь, Потомуч хватает палочки, стучит изо всех силёнок по барабанчику и все понимают. Всё понимают. Особенно то, что если не принять меры, Потомуч придёт и к вам, сядет на кровать и постучит в барабанчиково темя. И у вас очень громко загудит пустота в голове.

Копирайт.

ДАШЕННОЕ ПИСАНИЕ

Слезоточивая работёнка - журналистика. Особенно если кто-нибудь стоит над тобой, помахивая дубинкой абсолютного знания: нужен вот такой мужик, а ему - вот такая реклама; и вообще такова жизнь.

Принеся первый проект интервью в офис, я села за свой стол и принялась мокро дрожать. Вот-вот придёт выспавшаяся, озарённая новыми идеями Даша (ей одной разрешено приходить когда вздумается) и строго спросит меня, сверкая чёрными глазищами. Она ждёт от моего текста чуда и сияния. А я обязана отрабатывать доверие и зарплату, которую мне уже выплатили авансом. Тут была очень добродушная бухгалтерия: "Тебе сколько денег надо? Понятно. Сейчас дадим".

На этой стадии, наверно, ещё можно было встать и уйти, вернув аванс. Ну и что? Немного нищеты, новая порция отчаяния, - но жизнь сказала бы своё слово... ещё раз. Сапфировый француз, надеюсь, не единственный человек на Земле, у которого есть сердце.

Я вспомнила обещание моих инопланетных друзей впредь "не допустить бреда свободы" и исправить ошибку первого проекта Всевышнего в части предоставления людям свободы воли. Да-с, такое исправление напрашивается. Не надо путать свободу воли с бредом свободы. Но в офисе рекламного агентства А&М эта путаница была дежурное блюдо.

Поджидая Дашу, я перебирала всё хорошее из достижений моей жизни, всё, что могло бы сейчас подтвердить моё право на эту жизнь в бизнесе, оправдать и профессионально, и человечески. Выходило, что всё былое очень слабо подкрепляет мой новый статус PR-менеджера, предназначенного мужику а ля рюс. В агентстве работали дети очень разных народов, прибывшие из таких удалённых дыр от Калькутты до Бирмингема, что русская Даша для них была просто высший свет и богиня креатива. Личная мать "Мужика". А я была большая сушёная букашка, мазохистски притащившая с собой супермикроскоп: дескать, разглядывайте мои лапки, прожилки, крылышки, ничего не поделаешь, попала на булавочку так попала.

Даша пришла и сразу схватилась за текст. Я затаила дыхание, чтобы не выдернуть из сердца чеку.

Она читала моё убогое интервью, как новую редакцию Писания. Она вглядывалась в каждую букву на просвет. Она пробовала на звук-вкус-вид каждый оборот. Мой черновик явно не заслуживал такого глубокого изучения; но я по-новому увидела Дашу.

Отличный редактор. Умеет читать по-мужски, схватывая общее. Чувствует деталь. Имеет врождённый вкус к слову. Эх, всё бы это да в мирные цели...

"Да, - вяло отзываюсь я на её критику, - всё переработаем, перепишем и успеем". До конца света...

Её трепет и лютая страсть, изгибы тела и переливы голоса, когда она говорила и думала о пропаганде "Мужика", - всё это было так сильно и настолько больше разумного, что я, сама истрёпанная, вдруг начала безотчётно переживать за неё.

- Надо показать Александру, - сказала Даша, в корне перемарав мой черновик. - Чтобы он посмотрел сам.

"Показать, чтобы посмотрел..."! Милая девочка, что с тобой?

- Надо сформулировать нашу философию коротко. Нужен классный текст философии, - сказал Даша, свято уверенная, что где-то над облаками воздушно витает эта самая философия, вроде космического мусора, и нам остаётся лишь закинуть гигантский бредень и поймать всё, что требуется для выполнения контракта.

Я пошла формулировать философию "Мужика" в раздумьях над типологическими параметрами классного текста. Это, видимо, что-то столь же всеобъемлющее, как русские выражения типа п....ц и х...о *. Даша почти не материлась, но её приливы и переливы, как девятый вал, накрывали всё и всех окрест, когда она хотела классности. По высшему разряду. Во всём. И тогда всему наступал п....ц. Потому что:

ей лично требовался этот "Мужик",

как Моцарту - Сальери.

Бетховену - глухота.

Макиавелли - герцог Борджа.

Монтекки - Капулетти. Как Шекспиру - "Глобус".

Как значению - смысл.

-----------------------------------

* Справка для иностранцев: эти слова полноценно передают все человеческие эмоции, примерно до пятисот оттенков каждое.

-----------------------------------

Джованни вытер лицо.

Камин остыл, кровь на руке подсохла. Рукопись цела-невредима. Мария умерла. Амур улетел, скорчив рожицу.

Пора собираться. Какое одиночество...

ВИШНЁВЫЙ ЛУЧ. ВТОРОЙ ВЫХОД

Чу! Прочь, уйди, беспомощная любовь к себе, ко мнению и молве! Уйди. Унеси с собой иллюзию, которую сейчас продают на всех базарах: именно ту, что можно верить в себя.

Нельзя верить в себя. Сие опасно, бездарно, тупиково и не по-людски. Во всяком случае - смешно. Верить надо в Бога. В себе надо - разбираться.

Как ты режешь меня, о вишнёвый луч!.. Ты всю дорогу светишь в меня болью.

Ты, сияющий меч, и ты, столб вишнёвого света, стоишь в мире трёх мер - как дорога в космос, небесная шахта, на боевом дежурстве солнца. Обещаешь четвёртую меру. Навек - твоя. "Против солнца - фиолетовый..."

Я не уйду иначе: только по столбу. Ты и меч, ты и столб, ты обещание, ты беда. Я хочу написать картину, как на зелёном лугу стоят стога, вечереет окрестный лес и вишнёвый луч погладил всех и погас. Всё очень просто: вечер и луч. Садись и пиши. Бумагу? Перо? В чём проблема?

Я говорю себе: "Этот мир и лучших заставляет смотреть на себя глазами этого мира, - так учись у него, дура, у мира, учись каждую секунду, учись любить так, как любит себя он, этот мир, заставляющий читать свои правила и бежать за следующей страницей: дай, ну дай же мне инструкцию, как жить, о мир, по твоим правилам!"