В футбольном зазеркалье - читать онлайн книгу. Автор: Николай Кузьмин cтр.№ 89

– Геш… честно! – сердишься? А? И остановился.

С легким сердцем Скачков приобнял его за спину.

– Иван Степанович, милый, что за ерунда?

Тот недоверчиво взглянул ему в глаза, долго не отпускал, потом с удовлетворением вздохнул: поверил.

– А в Баку?

– Не выйдет, не могу, – отказался Скачков. – Хочу сам за набором проследить. Но Мухин же готов?

– Ладно, пошли, – сказал Иван Степанович и ушел в себя, в какие-то свои соображения.

Помахивая сумкой, Скачков шагал широко, свободно. Вспомнил о стариках, приезжавших сегодня на базу, и обернулся к тренеру. Иван Степанович, успевший закопаться в свои мысли, сделал усилие, чтобы прийти в себя.

– А-а, ты вот о чем. Ничего, знаешь, хорошо получилось. Сухову досталось. Немного Серебрякову…

– А ему за что?

– Ну как это! Не учится, год целый потерял. Девочки. Да мало ли за что? Нет, интересно было. Полезно, по крайней мере.

Увидев, что у Скачкова готов еще какой-то вопрос, Иван Степанович пихнул его в плечо.

– Отстань, слушай. Потом.

В раздевалке ребята привычно занимали шкафчики, кидали сумки возле просторных и удобных кресел, застланных простынями.

– Геш, идешь? – позвал Матвей Матвеич.

Он переоделся, приготовился и разминал, почти выламывая с хрустом пальцы. Густо курчавилась в проеме майки грудь, крепкий живот перепоясан широким обручем ремня.

– Сейчас, Матвей Матвеич.

Кто-то успел обуться и заподпрыгивал, пощелкивая по полу шипами. Скачков не глядя мог сказать, что кто-нибудь из молодых. Торопится на поле, на разминку.

Матвей Матвеич, все еще похрустывая пальцами, ждал у массажного стола. Скачков, раздетый, влез, как на заклание.

– Покрепче, – попросил он, укладывая голову на скрещенные руки. – Постарайся на прощанье-то.

– Что, в Баку не едешь? – спросил Матвей Матвеич. Значит, знал и он. Все, выходит, знали! Ну, да теперь…

Словно маэстро перед инструментом, массажист посуровел, потряс над головой огромными кистями и вдруг с лицом сосредоточенным и вдохновенным с размаху опустил их на притихшее расслабленное тело. Скачков сначала вздрогнул и напрягся, но вот шлепок, другой, потом протяжное движение, и он закрыл глаза, почти забылся. Матвей Матвеич был великий мастер. Скачков, кряхтя, постанывая под его безжалостными каучуковыми пальцами, все больше ощущал, как отжимается от мышц усталость, не стало вялости и лени, и плечи, бедра, ноги затребовали напряженья и борьбы.

Он раскраснелся, переворачиваясь на спину.

– Колено, колено, Матвей Матвеич!

Раздувая от усердия подгрудок, массажист уже лоснился. Время от времени хватал большое полотенце, проводил им по лицу, груди и шее, отбрасывал, не глядя, в сторону.

– Геннадий Ильич, прочитали? – расслышал, как во сне, Скачков. Раскрыл, завел глаза и увидел у изголовья юное чернявое лицо Белецкого.

– А, Игорек… – проговорил он, содрогаясь под руками массажиста. – Возьми у меня в сумке.

– Понравилось? – спросил Белецкий, становясь так, чтоб не мешать работе массажиста. – «Желтый пес», да?

Скачков задыхался – массажист вытягивал и встряхивал его большое увесистое тело. Матвей Матвеич совсем забросил полотенце и только иногда движеньем той или иной руки проворно утирал лоб.

– Нет… – попадая в ритм движений массажиста, сказал Скачков. – «Негритянский квартал».

Чернявый, тоненький, как девушка, Белецкий изумился:

– Да что вы, Геннадий Ильич! «Желтый пес» – вот добрая штука. До самого конца ни черта не догадаешься!

Наконец Матвей Матвеич отступился и, схватив истерзанное полотенце, зарылся распаренным лицом. Под мышками на майке у него темнели громадные полукружья. Скачков поднялся и сел, как обновленный. Похоже было, что массажист умело перегнал в него всю мощь своих огромных мышц.

– Пусти-ка… – шлепнул по спине его Федор Сухов, раздетый, стройный, как подросток, но со старушечьим изношенным лицом. Полез на стол.

«Ага, значит, Степаныч ставит. Может, отбегает хоть половину матча?»

– Ах, Федя, Федор, Феодор… – приговаривал Матвей Матвеич и с сожалением качал головой, разглядывая бледное, распластанное на столе тело Сухова.

– Чего тебе? – Сухов поднял с рук голову.

– А то, что тебя хоть выжми.

– Ладно, ладно! Развыступался, – озлился Сухов. – Много понимаешь.

– Да хрен с тобой, полчасика отбегаешь, – заключил массажист, принимаясь за работу.

Одевался Скачков не торопясь. Две пары носков, затем гамаши. Достал старые обношенные бутсы, придирчиво ощупал изнутри. Нога легла, как в люльку. Разобрав концы тесьмы, стал крепко-накрепко затягивать шнуровку по всей длине подъема. Оставшимися концами перевязал ступню крест-накрест: сверху вниз и спереди назад.

Подошел Иван Степанович, сел рядом и задумался – набрякли дородные щеки.

– Молодых сегодня? – спросил Скачков, ровно натягивая гамашу и отворачивая под коленкой вниз.

– Да. Надеюсь на Белецкого. Турбин… Ничего?

– Дельно. А Сухов?

– Придется тоже. Пусть выйдет, а там…

О Батищеве он сказал, что ему отводится роль свободного защитника, «чистильщика».

– Сема домосед, вперед зарываться не станет. Да нам этого и не нужно.

– Ну правильно, Иван Степанович!

Больную ногу Скачков ровно, аккуратно, как учил его Матвей Матвеич, затянул резиновым бинтом.

– Болит? – спросил Иван Степанович.

– Ничего. Терпимо.

– А наколенник?

– Обойдется.

Он натянул футболку и, подкатывая рукава, зашевелил ногами, затанцевал. Для него сегодня на установке определили игру в зоне, но с постоянными подключениями в атаку. Это было ему по душе, – «свободный художник».

– Кто судит? – спросил Скачков.

Проводить матч приехала московская бригада. Арбитр в поле – кандидат наук, человек не суетливый, спокойный, но четко пресекающий малейшие проявления грязной игры.

– Очень хорошо, – сказал Скачков. – У него хоть поиграть можно. Соблюдая традицию, Иван Степанович потребовал, чтобы все, кто находился в раздевалке, сели. Установилась тишина, молчание – обряд. Наверху гудели трибуны.

Иван Степанович поднялся, хлопнул в ладоши:

– Все! На поле!

В длинном переходе под трибуной звучно цокали шипы шагавших футболистов. Впереди Скачкова шел Федор Сухов и на ходу заправлял под футболку цепочку с какой-то безделушкой: талисман ли, амулет ли… Оглянулся, заметил взгляд Скачкова и покраснел, прибавил шагу, побежал рысцой. «Эх, Федор. Что ему скажешь? Пускай надеется, что поможет… А хочет сыграть получше, очень хочет! Да и то – кому не хочется?»