В футбольном зазеркалье - читать онлайн книгу. Автор: Николай Кузьмин cтр.№ 34

Удар! Как точка, обязательная точка в конце каждого предложения. Вы поняли меня? Вам все понятно?

Спрашивая, он держал перед собою руки и заглядывал ребятам в глаза, каждому поочередно. Кажется, чтобы передать им свои знания, свое умение, он словно предлагал им всего себя, – настолько растрогала и обнадежила его сегодняшняя игра.

– Сема, – обратился он к Батищеву, – в первом тайме ты хорошо прошел почти до штрафной противника. Помнишь? Теперь скажи мне: на кой ляд ты кинулся бежать обратно? Ведь мяч был у твоей команды?

– Я ж защитник! – удивился Семен. Иван Степанович погрозил ему:

– Играй, где тебя застала атака!

– Что ж тогда получится? – не понимал тот.

Вздохнув, Иван Степанович показал на него, давая понять, что заблуждение Батищева относится ко всем. Нынешнее состояние футбола, сказал он, требует, чтобы каждый член команды играл одинаково хорошо на любом месте. Не может быть речи о том, чтобы защитник, который во время контратаки оказался на месте нападающего, поджидал своих коллег, отдавая им мяч, а сам оставался сзади. Защитник должен стать нападающим и быть им до тех пор, пока ход матча не заставит его взять другую роль. Нельзя всю встречу ориентироваться на номера на футболках и на первоначальную расстановку игроков!

– И еще, Сема. У тебя в зоне прорывается атакующий игрок. Почему ты пропускаешь его к лицевой линии?

– Чтобы не пустить в штрафную!

– Зря. Пускай, не бойся. Там у тебя Соломин, там у тебя Стороженко. Гони его на них!

– Впрочем, у нас еще будет время пройти все это на практике, – добавил Иван Степанович и закончил разбор.

Морщась, Шевелев неловко поднялся с травы. Они с Каретниковым пошли впереди всех на базу.

Клубы пыли, вспухавшие за деревьями, показывали, что кто-то свернул с шоссе и направляется к базе. Обычно так ездили только свои. Появился новенький «Москвич», мотающийся на неровностях дороги. Лица сидевших в машине повернулись в сторону тренировочного поля.

Возле изгороди из кустарника «Москвич» остановился, его догнал и накрыл густой султан пыли.

Мотая головой, отплевываясь, из машины вылез Звонарев. Затем Скачков увидел Клавдию и встревожился: дома что-нибудь? Но он звонил перед самой тренировкой и разговаривал с Софьей Казимировной!

Нет, дома было все в порядке. Клавдия приехала, чтобы напомнить о вчерашнем уговоре.

– Забыл? Да просмотр же! Геш, ну что ты в самом деле? Не девица, нельзя же быть таким забывчивым.

У него и в самом деле совершенно вылетело из головы. Кому же теперь звонить, кого найдешь на месте?

– Ну вот, видели? – Клавдия обернулась к Звонаревым. – Что и требовалось доказать.

Опять этот вид мученицы!

– Придумаем что-нибудь, – проворчал Скачков.

– Вадим говорит, к тебе хорошо относятся в редакции, – подсказала Клавдия. – И один человек, который все время пишет о футболе…

«Братин! – догадался Скачков. – Ну конечно же!»

– Кстати, Геш, – тактично вмешался Звонарев, – Брагин просил передать, чтобы ты как-нибудь возник в редакции.

В компании Звонаревых такие словесные выкрутасы в ходу: не просто «зашел», а – «возник» или еще лучшее – «нарисовался».

Зачем он понадобился в редакции? Матвей Матвеич рассказал, что после матча с «Торпедо» журналист намеревался «возникнуть» в раздевалке, но, послушав у двери, передумал. Не исключено, что комовская возня дошла и до Братина. Но при чем тут Скачков?

«Поехать, в самом деле, что ли? До ужина успею».

Он обернулся. Построившись гуськом за Арефьичем, ребята потрусили к базе – последняя пробежка. Матвей Матвеич волок огромную сетку с мячами.

– Пошли тогда! Машину здесь оставите?

– Господи, Геш… – Клавдия только сейчас разглядела, что Скачкова словно кто облил с головы. – На тебе что, кирпичи возили?

– Да так… – Скачков чувствовал, как тянет на лице подсыхающую кожу.

– Представляю, сколько на вас на всех сейчас грязи! Звонарев смотрел на него с улыбкой мужской солидарности.

– Что, Геш, и так вот каждый день?

– Да ну! – чистосердечно запротестовал Скачков. – Когда игра, тренировок не бывает. Так, легкая разминка. Даже без мяча.

Клавдия еще раз оглядела его с головы до ног. Ее разочаровал ответ Скачкова. Нет, чтобы создать легкое, дружеское настроение праздничного вечера, а он…

– Перестань, пожалуйста, чухаться! – пристыдила она, заметив, что Скачков то и дело тянется и мнет колено.

Пока они препирались, Валерия одна сидела в машине и прозрачными неподвижными зрачками настойчиво впитывала мелкие подробноети рабочих буден команды: убегающую цепочку футболистов, тренера, остановившегося у ворот на поле и хозяйски покачавшего штангу, освещенные закатным светом крыши домиков, каждый обитатель которых являлся городской знаменитостью. Договорились, что все вместе они станут ждать Скачкова в машине.

После горячего обильного душа, крепко растеревшись жестким полотенцем, Скачков с удовольствием переодевался у себя в комнате и насвистывал. Отдыхающее тело блаженствовало в тщательно отглаженном белье. Это у него было заведено издавна, – после маяты на поле, после пота и грязи понежиться, побаловать себя душистым, заранее приготовленным бельем. Праздник тела!

Легкие брюки, светлый пуловер поверх рубашки, мягкая удобная обувь, – Скачков сбежал с крылечка как именинник.

Праздничное настроение передалось и Клавдии. Вместе они поместились на заднем сиденье, она прижалась к его руке и затихла.

Управляя машиной, Звонарев иногда посматривал на них в зеркальце.

Вечерний ветерок приятно холодил лицо и шею.

Вполоборота, не переставая следить за дорогой, Звонарев сказал:

– В городе треп идет, будто не состоится ваша Вена? В управлении у нас болтают.

– Нет. Двадцатого вылетаем.

Сомневаться теперь не приходилось – Брагин потому и захотел с ним говорить. Убогое положение «Локомотива» в таблице розыгрыша журналист связывал именно с частой сменой тренеров. Нынешней весной в Батуми, где «Локомотив» проводил тренировочный сбор, он смотрел несколько контрольных матчей, и однажды, после игры с московскими динамовцами в Леселидзе, они вместе возвращались в электричке и разговорились. Сам журналист никаким спортом не занимался, но любил футбол и был ему предан. Почему именно футбол?

Брагин рассуждал так. Мир сейчас изменяется буквально на глазах: человек изобрел автомобиль, затем самолет и вот уже вырвался в космос. Машины, машины… Напридумано много, чрезвычайно много, – оглушительное торжество техники! Но вот что удивительно: в наш век фантастических достижений человеческого ума миром вдруг овладело увлечение, которое, на первый взгляд, трудно объяснить. В самом деле, что такое футбол, современная игра, которой поклоняются с одинаковой страстью и токари и президенты? Ведь он прост, этот футбол, примитивно прост: перед двумя десятками бравых парней стоит одна-единственная задача – за полтора часа игры хотя бы раз провести мяч в пространство, обозначенное штангами, в так называемые ворота. Но сколько в этом страсти, сколько напряженнейшей борьбы! Сколько эмо-ций вызывает в зрителях вихревая игра на зеленом прямоугольнике поля! Разве не приходилось видеть, как на переполненной трибуне беснуется убеленный сединами академик, вскакивает на ноги, разражается проклятиями и по-мальчишечьи свистит в пальцы? И так везде, на любом стадионе, на всех континентах. Сила футбола в том, что язык его прост, доступен каждому и не нуждается в переводчиках. Владея эмоциями зрителей, футбол через сердца людей царит над миром. Это поистине король спорта… От себя Брагин еще добавил, что причину глобальной увлеченности футболом он видит в усталости современного человека от техники. Люди сейчас спешат и набиваются на стадионы, чтобы с детской непосредственностью пережить восхитительные полтора часа, целиком отдаваясь чувствам и страстям, которых им так не хватает в наш слишком перенасыщенный век. Кроме того, не нужно забывать, что людям постоянно хочется быть сопричастными великим качествам человеческой натуры – мужеству, настойчивости, героизму, и все это с избытком им дает футбол. Спорт тем и велик, что в нем действуют законы мужества. В настоящем спорте, как и в мужестве, нет и не может быть никаких нюансов, в нем одни крайности: «или-или», и это создает суровый, увлекательный мир, где важны не слова, а дела, где нельзя прожить вполсилы, а надо выкладываться каждый раз до последней капли, до предела, – выкладываться, чтобы тут же начинать все сызнова…