Краткая история тракторов по-украински - читать онлайн книгу. Автор: Марина Левицкая cтр.№ 61

(Отца Майка звали Гордоном. Если русский эквивалент и существует, его никто не знал.)

— Да, конечно, это можно сделать в промышленно развитой стране с сильным профсоюзным движением, например в Швеции. — (Это был Майков конек.) — Но сработает ли это в такой стране, как Украина?

Он попросил меня перевести. Зря я напросилась в переводчицы. Мы и так уже опоздали на работу, и нам пора было уходить. Если это продолжится, придется вытащить сливянку.

— Отут и встае огромна дилемма, — вздохнул Дубов с глубокой славянской грустью, пристально глядя черными как смоль глазами на своих слушателей. — Но Украина должна найти свой шлях. Сичас мы, к сожалению, безоговорочно приймаем усе, шо иде з Запада. Некотори вещи, конечно, хороши, други — барахло. — (Помимо воли я продолжала переводить. Майк кивал. Вера отошла к окну и закурила. Отец чистил яблоки.) — Когда мы зможемо розпрощаться из страшной памятью про ГУЛАГ, то заново открыем ти вещи, шо були хорошими у бувшем социалистичеськом обществе. Тогда мы выведем етих консультантов на чисту воду и побачим, шо на самом деле они — бароны-розбийники, яки розворовують наше национальне достояние и открывають американськи заводы, де наши люди будуть робить за нищенську зарплату. Руськи, немци, американци — шо они бачать, когда смотрять на Украину? Источник дешевой робочей силы, и бильш ничого.

Воодушевляясь, он говорил все быстрее и быстрее, оживленно жестикулируя крупными руками. Я едва за ним поспевала.

— Когда-то мы були нацией фермеров и инженеров. Мы не були богатыми, но зато нас було багато. — (Отец восторженно закивал у себя в углу — нож для чистки яблок завис в воздухе.) — Тепер наша промышленность стала добычой рэкетиров, а наша образованна молодежь бижить на запад у поисках богатства. Наш национальный экспортный товар — красиви молоди жинки, яких мы продаем у проститутки, шоб удовлетворять зверини апетиты западных самцов. Ето трагедия.

Он сделал паузу и огляделся вокруг, но все молчали.

— Это действительно трагедия, — сказал под конец Майк. — И в вашей стране их было предостаточно.

— Над нами смиються. Думають, шо мы розвращены од природы. — Голос Дубова снова стал спокойнее. — Но я утверждаю, шо ето просто характерна особенность того типа экономики, який нам навязали.

Вера стояла у окна, с растущим нетерпением следя за разговором.

— Ну тогда Валентина должна чувствовать себя у вас как дома, — заявила она. Я взглядом велела её помолчать.

— Но скажите мне, Дубов, — спросила я, и даже теперь в моем голосе промелькнула стервозная нотка, — как вам удастся убедить такого… впечатлительного человека, как Валентина, вернуться в подобную страну?

Он в недоумении развел руками, но его губы тронула слабая улыбка:

— Есть некотори варианты.

— Удивительный человек, — сказал Майк.

— М-мм.

— Поразительное для инженера понимание экономики.

— М-мм.

Мы ехали домой — в три часа у меня была лекция. Следовало переключиться на «Женщин и глобализацию», но я тоже думала над тем, что сказал Дубов. Мама с Верой сидели за колючей проволокой; Валентина надрывалась за гроши в частной больнице и за стойкой в «Империале», мучилась в отцовской спальне. Да, она алчная, жестокая хищница, но и жертва тоже. Источник дешевой рабочей силы.

— Интересно, чем все это кончится.

— М-мм.

Моему поколению повезло.

Не знаю, продолжал ли Дубов свои ухаживания две последующие недели, но отец рассказал мне, что он каждый день уезжал на «роллс-ройсе» — иногда утром, а порой вечером. Дубов почти всегда возвращался довольным и веселым, хотя временами казался подавленным.

Именно Дубов убеждал отца в необходимости развода, когда тот подумывал отказаться от этой идеи, что поначалу случалось почти ежедневно.

— Николай Алексеевич, — говорил он, — Вера и Надя пользувались вашими мудрыми родительськими советами. Станиславу тоже треба жить со своим батьком. И маленькой дитине нужен молодый батько. А у вас и так уже есть дети. Вам шо, мало?

— Та вы и сами вже не такий молодый, Володя Семенович, — возражал отец. Но Дубов всегда сохранял спокойствие:

— Правильно. Но я набагато моложе за вас.

Мисс Картер получила письмо от Валентининого юриста, который наотрез отказался от теста на отцовство, но согласился принять в качестве полной и окончательной компенсации гораздо меньшую сумму — 5000 фунтов стерлингов.

— Шо я должен ответить? — спросил отец.

— Что мы должны ответить? — спросила я Веру.

— Что вы посоветуете? — спросила Вера мисс Картер.

— Предложите две тысячи, — ответила мисс Картер. — Примерно такую сумму им, вероятно, удастся отсудить. Тем более что имеются неопровержимые доказательства супружеской измены.

— Очень хорошо, — сказала Вера.

— Я так и передам папе, — сказала я.

— Добре, если вы так хочете, — уступил отец. — Я понимаю, шо уси против меня.

— Не говори глупостей, папа, — огрызнулась я. — Против тебя только твоя дурь. Будь благодарен, что рядом есть люди, которые спасают тебя от тебя же самого.

— Добре, добре, я на усе согласен.

— И когда поедем в суд, давай обойдемся без всей этой чепухи: «я — батько дитины». Никаких тестов на отцовство и никаких «батьков дитины». Хорошо?

— Добре, — проворчал он. — Надя, ты превращаешься у такого ж изверга, як и Вера.

— Замолчи, папа. — Я швырнула трубку.

До судебного слушания оставалась всего неделя, и все мы были немного на взводе.

До судебного слушания остался всего один день, а мы до сих пор не получили ответа от Валентининого юриста на предложение 2000 фунтов стерлингов.

— Полагаю, мы должны просто настаивать на своем, — посмотрим, что решит суд.

В изысканном голосе «английской розы» — мисс Картер — появилась нервная дрожь или у меня самой шалили нервы?

— Но вы-то что думаете, Лора?

— Трудно сказать. Может произойти что угодно.

Для ноября было слишком тепло. Зал суда, низкое современное здание с высокими окнами и панелями из красного дерева, купался в зимнем свете — колком и хрустальном, из-за которого все казалось одновременно четким и нереальным, как в кино. Толстые синие ковры заглушали шаги и голоса. Работал кондиционер, было немного жарко и пахло мастикой. Даже растения в кадках слишком пышно зеленели и тоже казались ненастоящими.

Вера, папа, мисс Картер и я сидели в небольшой комнате ожидания рядом с залом суда, в которую нас проводили. Вера была в бледно-розовом костюмчике из тонкого шерстяного крепа с пуговицами из черепашьего панциря — звучит ужасно, но выглядит сногсшибательно. Я была в том же самом жакете и брюках, что и на суде. Мисс Картер — в черном костюме и белой блузке. Отец надел свадебный костюм и ту же белую рубашку, на которой вторая сверху пуговица была пришита толстой черной ниткой. Верхняя пуговица отсутствовала, и воротник был стянут странным галстуком горчичного цвета.