Канон, звучащий вечно. Книга 3. Любовь на Итурупе - читать онлайн книгу. Автор: Масахико Симада cтр.№ 6

Жители острова возвращались домой. Я остался ждать хозяина дома, где мне предстояло поселиться. Предполагалось, что человек по имени Иван Богданов на первое время приютит меня в своей семье. Он был моим ровесником, больше я ничего о нем не знал. Ни как он выглядит, ни кем работает. Каждый встречный мужчина казался мне Богдановым. Кроме меня, японцев здесь не было, поэтому я ждал, когда Богданов первым обратится ко мне. На меня поглядывали издалека, но заговорить со мной никто не спешил. Я прождал пятнадцать минут, наблюдая под оранжевым светом фонарей, как выгружают «Кокусай коцу». Наконец ко мне подбежал запыхавшийся парень в военной форме и буркнул: «Николай», пожал мне руку с такой силой, что чуть не переломал кости, и затараторил что-то по-русски. Я пытался понять, о чем он говорит, по выражению его лица. Наверное, он сказал, что пришел меня встретить по просьбе Ивана. Я взял свои вещи и пошел вслед за Николаем.

Я сделал шаг – земля ушла из-под ног, сделал другой – вздыбилась вверх. Корабельная качка давала себя знать и на суше. Мы поднялись по грунтовой дороге с глубокими автомобильными колеями в грязи. Николай привел меня к сборному домику. Навстречу вышел внушительных размеров мужик с красной мордой, на которой будто нарисовали белой краской пару-тройку морщин, он улыбался, сверкая золотыми зубами.

– Добро пожаловать на Итуруп, – поздоровался он.

Было непонятно, то ли это официальное лицо, то ли просто влиятельный человек на острове, то ли обычный рыбак Николай старательно переводил, коверкая английские слова. Меня попросили показать паспорт и визу. Мужика с золотыми зубами звали Михаилом Павловичем, он записал в тетрадку номер моего паспорта и прочие данные и сказал, что будет оказывать мне всяческое содействие в исследованиях. Даже пригласил как-нибудь в ближайшее время в гости, пообедать.

С улицы донесся гудок автомобиля. Николай открыл дверь:

– А теперь провожу вас к Ивану.

Меня ждал микроавтобус японского производства. Затемненные стекла, тюнингованный бампер – без сомнения, раньше на нем разъезжали по улицам ультраправые, вещая через динамики свои призывы. Как ни смешно, на стекле поверх черной пленки белела наклейка: «Верните Северные территории!» Вместо приветствия я спросил у водителя, знает ли он, что там написано.

– Наверное, пожелание удачи в пути, – ответил он. Такая наивность умиляла. Водитель очень гордился своим автомобилем.

Дороги на острове оказались ужасными, и главным достоинством машины была ее надежность. Кузов микроавтобуса бронированный, так что хоть медведя собьешь – все нипочем. Настоящее сокровище: и больных перевозить, и японцев доставлять к могилам родственников, и военных на охоту. На острове нет такси, звони – приедем.

Машину бросало из стороны в сторону: она съехала с грязной грунтовой дороги на бездорожье – сплошные лужи и выбоины. Мы остановились у квартала трехэтажных домов. «Что мы забыли в этих трущобах?» – подумал я, но, видимо, здесь и располагалось мое первое жилье. Я вышел из машины, вокруг было темно, и я угодил в лужу. Похоже, бетонные коробки поставили прямо посреди болота. Я открыл деревянную дверь с пружиной, и в лицо ударил влажный воздух, запахло помойкой. Дверь закрылась с жутким скрипом, стало темно, хоть глаз выколи. Николай чиркнул спичкой, освещая путь, и мы стали подниматься по провонявшей мочой лестнице. Может быть, из-за того, что планировка этого дома напоминала старые японские дома с двумя квартирами на лестничной площадке, я испытал дежавю. Мне казалось, что когда-то давным-давно я уже бывал здесь, открою дверь – и мне навстречу выйдут господин Коно и госпожа Танака, мои соседи из детства.

Николай постучал в дверь на втором этаже слева. Ему тотчас ответил пронзительный голос. Вот и квартира Богдановых, которую мне подобрали в турагентстве на Сахалине. Меня встретила женщина, назвавшаяся Катериной, – супруга Богданова. Она преподавала английский в школе на острове. Ее улыбка тоже сверкала золотом. Теперь я буду каждое утро благодарить ее златозубую улыбку. Катерина станет моими ушами, моим языком. На острове много людей с золотыми зубами. Может, здесь такая традиция – хранить свое богатство во рту?

Ивана не было дома, он обещал вернуться часа в два ночи. Из дальней комнаты вышли дочь и сын Богдановых. «Света, Олег», – назвались они и тут же ушли обратно. Был двенадцатый час ночи, на два часа больше, чем в Японии.

Принимать у себя мужчину-иностранца в столь поздний час, когда мужа нет дома, – есть из-за чего поволноваться. Чтобы не испугать женщину, я ссутулился, старался говорить тихо и не делать резких движений. Катерина смущенно вынесла из кухни ломтик черного хлеба со щепоткой соли на пластиковой тарелке и протянула мне. Наверное, лет тридцать назад я видел по телевизору, как на советской космической станции хлебом-солью встречали американских астронавтов. Потребовалось некоторое время, пока я вспомнил, что это обряд, означающий гостеприимство.

– Это ваша кровать.

В углу у стены, отгороженная занавеской, стояла самодельная кровать из подобранных на берегу досок. Сейчас ее застелили накрахмаленным бельем, но обычно, видимо, использовали как диван. Треугольная гостевая каморка, наспех сооруженная в углу, была меньше камеры-одиночки в тюрьме. В турагентстве в Южно-Сахалинске мне пообещали отдельную комнату с трехразовым питанием. Закусив нижнюю губу, я вспоминал лицо лысого турагента, подозрительно бойко расхваливавшего достоинства квартиры. Могу представить себе его невозмутимую физиономию, если я вздумаю обратиться к нему с жалобой на невыполненные условия: «У вас же есть отдельная кровать, отгороженная занавеской».

Как я дышу во сне, сколько раз переворачиваюсь, когда встаю в туалет – частная жизнь за занавеской даст ответы на все эти вопросы.

Не спрашивая моего согласия, меня сделали членом семьи Богдановых. Я улыбнулся Катерине, чтобы она не заметила моего разочарования.

– Извините, у нас так тесно, – сказала она и достала бутылку водки. Я открыл чемодан и отдал ей привезенные в подарок чай, губную помаду и летнее кимоно.

– Чувствуйте себя как дома. Мы с Иваном покажем вам все, что захотите. И в лес можем сводить, и на горячие источники, и на рыбозавод.

Что ж, пусть меня запихали в треугольную каморку, но если хозяева будут дружелюбны, я и тут заживу неплохо. Я вообще-то не на курорт приехал. Смогут ли японцы и русские жить вместе на этом острове, зависит от того, привыкну ли я к этой каморке, – так решил я для себя и для начала переоделся в пижаму.

Я лег на диван, который скрипел, как сверчок, и мне показалось, что сверху за мной кто-то наблюдает. Я поднял голову и, всматриваясь в темноту, увидел икону. На изогнутой иконной доске печальный Иисус почему-то смотрел на останки Девы Марии, хотя сам должен был умереть раньше матери. На его ладони стояла крошечная Богоматерь. Похоже, меня положили спать в самом священном для семьи углу. Да, в таком месте не уснешь, пока не привыкнешь. Вдруг я вспомнил о Нине, бросившей мне красную нитку с пирса в Корсакове, достал из кармана пиджака деревяшку и положил ее рядом с иконой. Этот маленький обряд хотя бы немного породнил меня со святым углом.