Вечные поиски - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Брэнстон cтр.№ 38

Слова Старого Рыцаря так ее очаровали, что она даже смутилась, будто застенчивая девушка, и никак не могла счесть сказанное им лестью.

Онгора уже покинул гостиную, чтобы не выплеснуть свою злость на герцогиню, что было бы чревато затруднениями, и его мысли мгновенно занялись планированием, как поквитаться с сумасшедшим. Старый дурень прервал чтение и осыпал его бранью. И вообще, если кто-то дерзнет покуситься на расположение к нему полезных особ, так пусть побережется! Он уже отдал распоряжение одному из пажей.

Покинув дом, Старый Рыцарь возобновил разведывание садов, прислушиваясь, не раздадутся ли звуки погони за ним злого волшебника. Его удивило близкое соседство герцогини с подобным смертоносным воздействием, «ибо красота подвергнута страшной опасности», и он пришел к выводу, что тут не обошлось без руки Бога. «Ибо как иначе красота может стать умудренной?» Пребывание в садах доставляло Старому Рыцарю такое удовольствие, что прошло немало времени, прежде чем он добрался до моста, где привязал кобылу. И тут его настигли дальнейшие события.

Когда он вступил на мост, ему бросило вызов трио слуг Онгоры, запыхавшихся после пробежки от самого дома.

– Мы посланы испепелить тебя, – пропыхтел первый, – по приказу нашего господина.

Старый Рыцарь благосклонно кивнул.

– Вы настигли меня врасплох, – сказал он. – И безоружного, на что, без сомнения, и рассчитывало адское исчадие, ваш господин.

– Мы превосходим тебя численностью, – сказал первый слуга. – У меня веревка, а у него, как ты сам видишь, садовые грабли, ну а тот – чемпион по боксу.

Старый Рыцарь улыбнулся им и закатал рукава.

– Сначала схватите меня, – сказал он. – Предупреждаю вас, что моя правая рука одарена силой Бога. – И он принял боксерскую стойку.

Подгоняемый товарищами чемпион по боксу прошаркал на пару шагов вперед и воинственно пригнулся. Теперь они все уже были на мосту, и последующая цепь событий заняла до своего завершения не более нескольких секунд.

Старый Рыцарь обрушил хук левой невероятной силы, и чемпион по боксу обнаружил, что сидит на мосту, зажимает кровоточащий нос и недоуменно покачивает головой. Тут в атаку ринулся слуга с граблями. Одновременно слуга с веревкой попытался заарканить Старого Рыцаря, но промахнулся и вместо него затянул петлей слугу с граблями. А Старый Рыцарь уже совершил безмятежный прыжок с моста в реку головой вниз. Слуга с граблями, увлеченный инерцией своей атаки и спутанный арканом, последовал, отчаянно крича, в реку за Старым Рыцарем. Ошеломленный их внезапным исчезновением слуга с веревкой метнулся к парапету. Но к этому моменту течение уже уносило слугу с граблями следом за Старым Рыцарем. У слуги с веревкой едва хватило времени, чтобы заметить это, как веревка в его руках натянулась и рывком, которому он не сумел воспротивиться, сбросила его вниз.

Теперь кобыла, привязанная у дальнего конца моста и наблюдавшая за происходившим с лошадиной веселой иронией, решила, что раз все остальные вздумали поплавать, так чем она хуже? Она сбросила небрежно накинутые ей на шею поводья и протопала в воду, не без тревоги и торопясь нагнать Старого Рыцаря, чьи песни о крылатых скакунах и золотых героях все еще живо звучали в ее ушах.

Чемпион по боксу вернулся к Онгоре и стоически доложил обо всем произошедшем. Онгора впал в ярость, обожал его «пустоголовым павианом» и объявил, что теперь придется вести поиски не только старика, но и их мозгов. По мере продолжения этой тирады чемпион по боксу впал в мрачную угрюмость. Наконец он сказал, что связываться со стариком – прямая дорога в ад. Чего же еще ждать, ловя Дон Кихота.

– О чем ты говоришь? – грозно спросил Онгора.

– Либо книжка ожила, либо в книжку его запихнули живьем, – ответил чемпион по боксу, – потому как разницы между ними и на волосок нет.

Для Онгоры это явилось откровением, и он мог только застыть, разинув рот на вытекающие отсюда следствия.

Сатира и анонимное предисловие

Унижение, ярость, откровение – наутро после чтения Онгора вновь пережил их. Но имелись и компенсации. Он получил пакет, листы сатиры герцогини с приложенной запиской, написанной ее тщательным почерком, в которой – а он внимательно перечитал записку несколько раз – не крылось ни намека на то, что она горда своим творением. Записка содержала просьбу прочесть рукопись и подготовить ее для публикации (если она ее достойна), как они условились. Тут он улыбнулся ее доверию. И понял, что она едва ли могла вообразить, что ее продуманные строки окажутся в небрежной физической близости с ним, только вставшим ото сна, в халате на голом теле. Это его приятно щекотало: ее олимпийский горний воздух и бодрящий ветер, и его смрад остывающего жара Диониса, эссенция его наслаждения. Он упивался потаенными правилами их письменного общения – пока он ублажал ее иллюзии, она ублажала его чувственность.

Он положил прочесть сатиру незамедлительно. Ознакомился с ней еще до конца утра и убедился, что короткое произведение вполне оправдало, если не превзошло его надежды. Он займется ее опубликованием как можно скорее, одновременно принижая ее в мыслях герцогини с помощью, да-да, чрезмерных восхвалений. Будет достаточно, думал он, распространить ее при дворе, и до истечения месяца Сервантес станет всеобщим посмешищем. Все будут ломать голову, кто написал такую отличную вещицу. И вот тогда он деликатно, будто шепот в склепе, даст понять, что автор – герцогиня. Десятком фраз, написанных за один день, герцогиня докажет всю неприемлемость Сервантеса для двора. А затем он, разумеется, распустит слух, что ментором герцогине в ее новообретенном сатирическом таланте был не кто иной, как скромно улыбающийся лучший поэт страны и в ближайшем будущем – избранник императора.

Ночью к нему пришла Микаэла, распаленная своим выступлением на сцене. Поскольку герцогиня не выходила у него из головы, он не удержался от сравнений. Его актриса, размышлял он, и его Богиня. Какая ирония, подумалось ему, что Микаэла в какой-то преходящей пьеске играла богиню. Она никак не была создана для божественности, ведь особенности ее привлекательности – язвительность ее языка, грубое кокетство, инстинктивная алчность в ее глазах – все предупреждало об опасности.

Они пили вино, болтали, о том о сем. Им нравилась жесткость друг друга. Пока их честолюбивые устремления занимались любовью, мысли Онгоры вернулись к возможностям, заложенным в завершенной сатире.

А потом, когда Микаэла мирно упокоилась под одеялом, сознание Онгоры продолжало бодрствовать в темноте. Он знал, что сатира герцогини, без сомнения, попадет в цель. Но не исключено, что можно что-то добавить. Почему бы ему не написать, как принято, предисловие, написать анонимно, и опубликовать его с сатирой как единое целое. И тогда предисловие и сатира убедительно докажут, что проза Сервантеса лишена каких-либо достоинств, что так писать может кто угодно. И поражение Сервантеса будет полным.

Он встал с кровати, быстро облачился в халат и зажег светильник на письменном столе. Теперь, когда у него появилась тема – смешивание с грязью другого человека, – язык его пера обрел нужное красноречие. Его предисловие представляло собой издевательский каталог ран Сервантеса, его сексуальной неадекватности и низкого социального положения. Голос насмешки сделает унижение абсолютным, подумал он, и уж если это не смешает Сервантеса с грязью, тогда он, Онгора, никогда уже больше не благословит свою руку.