Сонные глазки и пижама в лягушечку - читать онлайн книгу. Автор: Том Роббинс cтр.№ 23

Во сне вы увидели, что держите в руках ту самую странную карту Таро, которую, задремав, уронили на колени. Карта выглядела старой и затрепанной, будто сделанной из папируса, а вокруг нее дрожало легкое сияние. Смысл ее был абсолютно понятен, от недоумения не осталось и следа. Сзади стоял человек, заглядывая вам через плечо. Лица его не было видно, но голос вы уже слышали – и даже сейчас, проснувшись, кажется, вот-вот вспомните, где и когда. Вот что он говорил:

– Сара Бернар была чудовищно популярна; во время гастролей в Северной Америке все ее спектакли шли с неизменным аншлагом, хотя она не знала ни слова по-английски. Все, что она играла – Шекспир, Мольер или Марлоу, – давалось на французском языке, с которым американцы девятнадцатого века были практически не знакомы. Зрителям перед спектаклями раздавали либретто на английском, чтобы следить за действием. Известно по крайней мере два случая, когда билетеры путали либретто, и в руках у людей оказывался текст, не имевший ничего общего с тем, что происходило на сцене. Интересно, что не зафиксировано ни единой жалобы, ни одного комментария по поводу путаницы. Более того, ни в одной рецензии не упоминается об этих ошибках.

В этом месте рассказчик, помнится, пихнул вас локтем. А затем продолжил:

– Мы, современные люди, часто с недоумением смотрим на жизнь, пытаясь понять ее смысл; мы наблюдаем за «реальностью», которая разыгрывается перед нами на каком-то незнакомом языке. А либретто всем раздали неправильные: кому Библию, кому Коран, кому Талмуд. Одному достался журнал «Тайм», другому – газеты, шестичасовые новости и «Ридерз дайджест». Мы пользуемся учебниками, телесериалами, ревизионистскими историями, советами психиатров, тайными культами, семинарами, рекламой, авторитетными заявлениями ученых, политических активистов и глав государств. К сожалению, все эти переводы не имеют ничего общего с тем, что разыгрывается в истинном театре нашего существования, а большинству из переводчиков просто опасно доверять. Мы пытаемся уследить за сюжетными поворотами невыразимо сложной трагикомедии, имея на руках либретто дешевых мелодрам и детских утренников. И что самое интересное, никому даже в голову не приходит пожаловаться администрации…

Эту речь вы запомнили слово в слово, с удивительной ясностью. Пустой псевдофилософский треп, ничего интересного. Но откуда он взялся? Пусть даже говоривший – реальное лицо, слова-то приснились вам! Значит, вы сами их придумали, какая-то часть вашего сознания озабочена такими вещами. Фу, как отвратительно! И что это за часть сознания, которая так хорошо осведомлена о жизни Сары Бернар? Помнится, ваша мать вставляла это имя в разговор – незадолго до того, как вставить в рот пузырек барбитуратов и погрузиться в вечное хры-хры-хры.

Вы решительно включаете торшер и, дождавшись, когда глаза привыкнут к свету, еще раз тщательно осматриваете необычную карту. В безжалостном, срывающем все маски сиянии 150-ваттной лампы все становится ясно: карту просто подредактировали.

Это так же просто, как валлийский нос на филиппинском лице. При помощи цветных фломастеров и ластика обычная Звезда превращена в рыбную аномалию, так сильно потрясшую ваше воображение. Бледно-голубой фломастер пригасил звезды, ярко-зеленая ручка превратила женские конечности в плавники, а слово НОММО написано поверх стертого слова ЗВЕЗДА. С одной стороны, открытие отрадное: получается, что вы не проглядели эту карту во время прошлых сессий и что ничего… э-э… сверхъестественного не случилось. Ну и хорошо. Однако по-прежнему остается загадкой, что подвигло Кью-Джо на такую глупость? Зачем ей понадобилось портить Таро, которые она так уважает? Й еще непонятно, почему опять вылезло это слово – «бозо»? Слишком много досадных совпадений!

Додумавшись наконец посмотреть на часы, вы испытываете еще большую досаду: Кью-Джо опаздывает уже почти на два часа – и даже не удосужилась позвонить! Да, но что, если она просто не может позвонить? Что, если ее, привязанную к прокуренному матрасу, подвергает самым немыслимым ощупываниям и обрызгиваниям этот… этот вынюхиватель мочи? Эмоциональный маятник снова начинает отсчитывать секунды: досада-тревога, досада-тревога…

…досада-тревога. Маятник все качается, и с каждым взмахом амплитуда колебаний нарастает. ДОСАДА-ТРЕВОГА! Точнее говоря, это больше похоже на ДОСАДА-тревога, ибо легче поверить в способность Кью-Джо за себя постоять, чем в ее пунктуальность, – по крайней мере если дело касается мужчин. Однако несколько минут спустя, когда раздается телефонный звонок, вы не раздумывая хватаете трубку, как форель хватает муху, набитую навозом.

– Ах, зайчонок, ты дома! А я просто звоню, чтобы оставить прощальное сообщение на автоответчике. Вы же собирались куда-то пойти с Кью-Джо? Я думал, ты из-за этого не сможешь сегодня помочь, ну… поискать Андрэ.

– Да, я дома! А Кью-Джо черт знает где. И я не пойду искать Андрэ, потому что…

Ваш голос пресекается – что, возможно, даже к лучшему. Столь ядовитым тоном не стоит указывать, куда Белфорд может засунуть свои обезьяньи дела.

После долгой паузы Белфорд произносит:

– Я не расслышал, что ты сказала.

– Послушай, Белфорд. Я беспокоюсь за Кью-Джо. Она пошла к одному клиенту, очень странному типу, и до сих пор не вернулась. И даже не позвонила.

– Ах вот в чем дело! Ну, дорогая, мне жаль, что ты беспокоишься, это вредно для здоровья. Подумай, ведь Кью-Джо не маленькая девочка. Отнюдь не маленькая, позволю себе заметить. Маловероятно, чтобы кто-нибудь заставил ее делать то, чего она не хочет. И потом, почему ты решила, что ее клиент – странный тип?

– Потому что я его знаю!

– А-а, понятно! Ты лично знакома с этим джентльменом? – Под ногтями его голоса проступает зеленая каемка подозрительности.

– Джентльменом? Да. То есть нет! Я его встретила вчера в «Быке и медведе». Он пытался… в смысле, упомянул… В общем, не важно. Поверь мне, это человек с нестабильной психикой. А Кью-Джо опаздывает на три часа и даже не позвонила. И вообще странные вещи происходят.

– Что за странные вещи?

Тут он вас поймал. Все эти странные вещи, если облечь их в слова, выглядят весьма безобидными. Разве можно объяснить, почему такие пустяки, как фальсифицированная карта и слово «бозо», мешают вам работать и превращают Пасху в Хеллоуин?

– Белфорд, – говорите вы наконец, – тебе не кажется, что мы следим за развитием пьесы по неправильному либретто?

Трубка молчит. Потом он спрашивает:

– А что такое либретто?

О боже! Скорее, скорее убрать этого фрукта из города, пока вы не выскочили за него замуж!

– Во сколько у тебя рейс? Когда ты возвращаешься?

– Вылет в одиннадцать. Назад прилетаю в воскресенье поздно вечером. И знаешь, крольчишка, раз уж ты сейчас свободна, не подвезешь ли меня в аэропорт? На моей машине, если не трудно. Я хочу оставить тебе «линкольн», потому что Андрэ может узнать машину – ну, когда ты будешь его искать. Я тебе не рассказывал? – Он хихикает с гордой грустью. – Иногда этот маленький негодник сидит у меня на коленях, когда я веду машину. Думаю, ему хочется порулить.