Сонные глазки и пижама в лягушечку - читать онлайн книгу. Автор: Том Роббинс cтр.№ 14

Глаза у отражения красные и припухшие от вчерашних слез. В остальном ничего из ряда вон, не считая филиппинского колорита, вызывающего обычное легкое удивление. Привыкнуть к этому невозможно, сколько ни живи. Благодаря валлийской крови матери вы счастливо избежали приплюснутой широкой переносицы, делающей всех филиппинских женщин похожими на хулиганок – даже тех, у кого гардероб забит черными корсетами и туфлями на высоком каблуке. Миниатюрный точеный носик достался в подарок от матери, однако все остальное – кожа, волосы, губы, разрез глаз – прибыло на генетической барже из Манильской бухты. Детские попытки разобраться в своих корнях окончились крахом: во-первых, вы родились в Окленде, а выросли в Сиэтле, в атмосфере скорее богемной, чем этнической; во-вторых, Филиппинские острова вообще не отличаются самобытностью – национальные особенности сглажены тремя веками испанского господства, пятью десятилетиями сидения в тени американского стального крыла, японской оккупацией, китайской эмиграцией и двадцатью годами радикальной диктатуры. Более того, родина ваших предков – единственная азиатская страна, колонизированная еще до того, как в ней сформировалось централизованное правительство, не говоря уже о развитой культуре. Будучи подростком, вы нашли удобное решение проблемы самоопределения: забыть про внешнюю обертку и сосредоточиться на содержимом – стопроцентной женщине-янки. Что ж, когда люди не видят в вас американку, это еще можно понять; но куда деваться от зеркал, которые словно говорят: «Кого ты пытаешься обмануть?» Действительно, кого?

Умыться, почистить зубы, взбить волосы, опорожнить мочевой пузырь (ни намека на проклятый запах спаржи), бросить еще один взгляд в зеркало. Фланелевую пижаму нужно снять! Пижама летит на пол – и тут же снова оказывается на плечах.

Уж лучше неряхой, чем нагишом, думаете вы, возвращаясь к своему кавалеру.

Белфорд лежит на кровати, закрыв глаза; в его лице столько скорби, что хватит на три итальянские оперы и еще останется экзистенциалисту на бутерброд. Вы ложитесь рядом – только чтобы утешить, ничего такого! Как будто Белфорд не может утешиться с застегнутой ширинкой. Его возбуждение растет у вас под рукой – дай бог суммам на ваших счетах так расти! Ага, пора фиксировать прибыль. Глаза Белфорда распахиваются, он не может поверить в такую смелость. Вы и сами в нее едва верите: щеки горят пунцовым огнем, фланелевые штанишки съезжают до колен – наездница седлает жеребца. Опа! Чуть-чуть мимо цели. Еще сантиметром южнее, и вы отправились бы, образно говоря, по стопам Энн Луиз. Приподняться, подвинуться. Вот теперь порядок – ракета зашла в пусковую шахту. Зубы прихватывают нижнюю губу, мышиный писк рвется наружу… Признайтесь, Гвендолин, – это то, чего вам не хватало!

Выгнув спину, запрокинув голову, обхватив руками собственные груди, гарцуя и ерзая, вы победоносно въезжаете в утро. Прогулка весьма недолгая, да и не такая уж приятная, но в конце попадаешь куда нужно. Таков Белфорд как любовник – дешевое средство передвижения.

Кью-Джо утверждает, что вы никогда не испытывали настоящего оргазма. Откуда ей знать? Даже если бы она подслушивала у замочной скважины – стоны и крики не в вашем стиле. С другой стороны, не исключено, что она права: откуда вам знать? Лишь потому, что на определенной стадии соития возникает ощущение, будто погружаешься в кипящий куриный жир, а потом чувствуешь легкий стыд и желание помыться… может, это вовсе не оргазм?

К счастью для всех участников недолгой прогулки, Белфорд засыпает практически мгновенно. Осторожно, чтобы не вызвать повторного возбуждения, вы слезаете с кровати, бежите в ванную и принимаете долгий тщательный душ – как всегда после секса. Помазаться, попудриться. Осмотреть гардероб. Костюмчики «Шанель», блузки «Ральф Лорен», пиджачки «Донна Каран» – многие из них куплены в рассрочку и до сих пор не выплачены. Чем дольше смотришь, тем сильнее чувство, что сейчас надо быть ласковой – очень, очень ласковой – с Белфордом Данном.

Послушный «порше» на всех парах несется к супермаркету – и возвращается, нагруженный всем необходимым для быстрого классического завтрака: яичницы с ветчиной, любимого блюда дровосеков и филиппинских барабанщиков. Кыо-Джо считает, что любимое блюдо всех мужчин – это то, что грубые, невоспитанные люди называют «минет». Покажите мне жену, которая не сосет, говорит она, и я покажу вам мужа, которого можно увести. При одной мысли об этом вы плюете в раковину – со всем изяществом, на которое способны.

Белфорд, как выясняется, не ест ветчины – по причине поста, – однако с восторгом приветствует яйца, хотя они прожарены так старательно, что кромки белков напоминают кружевной черный лифчик стриптизерши, а желтки можно использовать вместо ластика. Хищно пожирая помазанные джемом тосты (бедняжка ничего не ел со вчерашнего обеда), любимый не перестает восхищаться вашими кулинарными талантами, и в конце концов это начинает раздражать. Крошки, летящие дождем, только усугубляют процесс. Но вы сидите тихо как мышка, прикусив язычок, и ковыряете ложечкой в йогурте; когда же он заканчивает мыть посуду (отговорить было невозможно), приходит время обвить его шею руками и нежно сказать:

– Милый, я понимаю, тебе не терпится прыгнуть в машину и продолжить поиски. Позже мы так и сделаем. Сейчас… тебе не кажется, что во имя безопасности Андрэ и всех остальных следует поехать в центр и написать заявление в полицию?

Белфорд кисло морщится. Ну и поделом! А то уже достала эта вечная умиротворенная улыбочка.

– Я согласен, это разумно, – отвечает он. – Но что, если полиция его найдет, а потом не захочет отдать? Пусть даже он ничего не натворил – если они узнают о его прошлом, мне его уже не видать.

– Глупости какие! Ты даже французов убедил, что сумеешь о нем позаботиться, – это не зная французского!

– Французам я взятку дал.

– Белфорд! Я понятия не имела… Тем более! Думаешь, наши копы откажутся от денег?

Любимый, чьи сбережения в последнее время растут обратно пропорционально акциям Ай-би-эм, погружается в раздумье. Наконец он решительно говорит:

– Ну хорошо. Поехали!

– Может, сначала заедем к тебе? Чтобы ты переоделся?

Совет весьма благоразумный: вдобавок к измазанному кровью пиджаку у Белфорда в области ширинки образовался неровный белый круг – корочка засохшей спермы и вагинальных выделений, напоминающая лунные щелочные озера.

– Некогда переодеваться, – отрезает любимый, поглядев на стенные часы. – Надо успеть обернуться до центра и обратно, а то застрянем в пробке.

– Сегодня же выходной!

– Да, но в полдень начнется праздничное шествие.

– Ты шутишь? Парад в честь страстной пятницы?

– Ну, не совсем. Скорее что-то типа торжеств по поводу приезда доктора Ямагучи.

Вы едете на «порше», ибо Белфорду в таком состоянии не стоит садиться за руль. Вы и сами далеко не в лучшей форме. С внешним видом, конечно, все в порядке – итальянские джинсы, блузка «Анна Кляйн», шерстяной пиджак, – но на шее висит черный жернов размером с вулкан Рейнер. Этот вулкан сейчас отлично виден: царит над местностью, заполнив южный квадрант небосвода величественным снеговым конусом, от которого даже старожилы не могут отвести глаз. И неудивительно. Плотные дождевые тучи, налипшие на Сиэтл, как навоз на каблук, большую часть года блокируют вид на чудо-гору, однако в редкий ясный денек, такой как сегодня, когда даже марлевая облачная вуаль не прикрывает грандиозную ледяную грудь королевы Сасквочь, повелительницы снежных людей, – застигнутые врасплох люди восторженно разевают рты, и по городу прокатывается волна аварий. Вы одним глазом следите за дорогой, другим поглядываете на вулкан, но ни природа, ни техника не радуют душу: все кажется враждебным, даже угрожающим. Ни технологический прогресс, ни природные ресурсы уже не сулят Америке золотых гор.