Очарование зла - читать онлайн книгу. Автор: Елена Толстая cтр.№ 57

Она согласилась на фруктовый торт и была вознаграждена за покладистость гигантским куском, который к тому же венчался целым букетом из разноцветного желе и кусочков засахаренного лимона.

Гертруда сказала Рейссу между прочим:

— Ты знаешь, я давно мечтаю побывать в Москве. Рассказывают самые разные вещи. Просто невероятные!

— Да, рассказывают много, — согласился он, потягивая вино и чуть улыбаясь. Посреди обеда Гертруда наконец стала опять собой. И опять, как встарь, ухитрилась обляпать очки кремом. Его всегда смешила ее неряшливость: как она ни старалась, какое-нибудь пятнышко непременно да посадит на одежду.

«Это очень плохо для агента, Гертруда, — серьезно выговаривал он ей когда-то (она моргала под очками и пыталась вникнуть). — По твоей одежде любой шпик всегда определит, где ты встречалась с коллегой и в какой именно момент передавала ему донесение: за десертом или еще во время супа…»

Она поняла, что он шутит, только на третий или четвертый раз, ужасно обиделась и несколько дней разговаривала с ним с подчеркнутой вежливостью. Даже называла, кажется, «мосье Рейсс». Или «ребе Рейсс»? Он вдруг сообразил, что не помнит. Помнит только, что выглядело все это трогательно и потешно.

— Мне и хочется попросить руководство о возможности съездить туда, — говорила Гертруда, — и как-то страшновато… По слухам, там началась чистка…

— Да, — сказал Рейсс.

Она подняла на него глаза.

— Правда? Идут аресты?

— Да, — повторил он. — Аресты. Много. Много невинных.

Она покачала головой, в сердцах бросила ложечкой в торт.

Он коснулся ее руки.

— Послушай меня, Гертруда. Я написал Сталину. Обо всем, что думаю. Я знаю, что написал правду, понимаешь? Я уверен! Та кровь, которая сейчас льется в России… она затопит страну, погубит ее.

— Я… слышала об этом, — тихо выговорила она. Всхлипнула. Он с жалостью смотрел на нее. — Игнатий, но ведь мы не ради этого…

— Конечно нет, — сказал он.

Она вздохнула, вытерла лицо салфеткой.

— Прости. Спасибо, что был откровенен. Если бы я могла, то поступила бы так же, как ты. Послала бы их всех к чертовой матери! Но я боюсь их… А ты? Не боишься?

Он молча улыбался. Он давно уже решил для себя этот вопрос. Конечно, он боится — человеку свойственно бояться за свою жизнь. Но нельзя бояться всегда, каждую минуту. Организм просто не приспособлен для жизни в состоянии постоянного, непреходящего страха.

Гертруда снова взялась за торт.

— Тебе нужно как можно быстрее уехать из Европы, — заговорила она спокойнее. — В Швейцарии тебя могут найти. Здесь все как на ладони. Знаешь что, у меня есть знакомый американец в консульстве. Я попрошу, чтобы он сделал тебе визу…

Официант приблизился к столику со всей возможной деликатностью: он выждал, пока то, что он счел «ссорой немолодых любовников», подошло к концу.

— Что-нибудь еще желаете? — осведомился он.

Рейсс весело глянул на него. «Желаю, — думал он. — Милая фея, сделай так, чтобы исчез тиран, чтобы мои враги переломали себе шеи или перестали быть моими врагами, верни Гертруде ее сияющие двадцать лет… И еще, пожалуйста, достань мне американскую визу, другие документы, другое лицо… и чуть-чуть денег в дорогу, чтобы можно было коньяка попить во время качки…»

Но вместо этого он произнес:

— Счет, пожалуйста.

Они вышли из ресторана, начали спускаться к шоссе. Воздух был чист и прозрачен, как бывает только осенью; листья деревьев уже тронуло желтизной. Рейсса всегда завораживали деревья южной Европы: по сравнению с северной, листья у них были совершенно другими. Более тонкими, более вычурными и узорными. Когда они становились желтыми и красными, их красота делалась неотразимой: прелесть скорого увядания только подчеркивала изысканную работу природы.

— Красивое место, — сказал Рейсс, не выразив и малой толики всего, что чувствовал сейчас. — Спасибо тебе, что привела меня сюда.

Гертруда вздрогнула, но он этого не заметил.

— Смотри, здесь растут грибы! — Он присел на корточки, развел руками траву, и Гертруда увидела две маленькие красные шляпки. Рейсс поднял голову. — Когда мы с братом были маленькими, мы…

Он замолчал. На шоссе послышался шум приближающегося автомобиля.

Рейсс встал. Вместе с Гертрудой он отошел подальше на обочину. Двигатель рычал на подъеме. Скоро из-за деревьев показалась машина. Гертруда побледнела, отодвинулась от Рейсса. Он остался стоять на месте. И даже не обернулся к ней. Не понял? Или ему все равно?

Он смотрел на красный кленовый лист, похожий на обезьянью лапку, на его длинные коготки, на зеленоватые прожилки среди уверенного багрянца. Хрустальный воздух был ломким и чистым. Приближающийся автомобиль не имел к этому никакого отношения.

Гертруда зажмурилась.

Автомобиль остановился, и мгновенно вся картина вокруг переменилась: на обочине возникли трое мужчин, воздух наполнился пороховой вонью и треском выстрелов. Они стреляли в Рейсса в упор, деловито, споро. Рейсс упал сразу. На его смявшемся светлом пиджаке появлялись один за другим темнокрасные пятна. Он стал похож на кусок фруктового торта: сливки, украшенные «пьяными вишнями», подумала Гертруда в ужасе. Она открыла рот, чтобы закричать, но в тот же миг пальба стихла, хлопнула дверца, двигатель взревел. И снова наступила тишина. Грибы остались расти там, где нашел их Рейсс. Гертруда вспомнила примету: если человек увидит гриб, тот больше не будет расти, так что, увидевши, нужно непременно сорвать.

Гертруда еще раз посмотрела на тело Рейсса. Его больше не было здесь. Она поняла вдруг, что абсолютно ничего не испытывает. Его и так, в сущности, не было здесь. С тем же успехом она могла просто пообедать одна, вспоминая старого приятеля. Его голос все еще звучал у нее в ушах, но и это могло быть просто следствием сентиментальных воспоминаний.

Потом она подумала об их совместном обеде, о фруктовом торте, и ее вырвало.

* * *

Кривицкого выслеживали в окрестностях Дижона, но на самом деле он находился совершенно в другом месте. Там, где никому и в голову бы не пришло его разыскивать: в Париже. Старые знакомства открыли ему дверь в Министерство внутренних дел Франции. Жена и сын Кривицкого — это он выяснил достоверно — благополучно добрались до Голландии. У него было несколько дней в запасе, когда он мог действовать совершенно свободно. Руки ему развязали.

Кривицкий вернулся в Париж в тот самый день, когда газеты вышли с аршинными заголовками: «Зверское убийство в Лозанне! Из тела чешского коммерсанта извлечено пять пуль!»

Кривицкий знал, кто этот «чешский коммерсант». Прочитав о смерти Игнатия Рейсса, он, как и Гертруда Шильдбах, в первые минуты не почувствовал ровным счетом ничего. Просто привычно уложил на нужную полочку еще одно информационное «место», как опытный грузовой помощник капитана размещает в трюме еще один контейнер.