Американская пустыня - читать онлайн книгу. Автор: Персиваль Эверетт cтр.№ 9

Тед снял трубку, крикнул:

– Да, взял!

В трубке щелкнуло, и Тед почувствовал, как знакомый язык просачивается сквозь трубку прямо ему в ухо.

– Инга! – лающим шепотом произнес он.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Нет-нет, не в порядке, сейчас – не в порядке. – Тед затравленно глядел на лестничную площадку второго этажа, прислушиваясь, не раздадутся ли шаги. – Что ты затеяла?

– Мне просто хотелось услышать твой голос, – отозвалась Инга. – Ты на меня злишься? Когда ты ушел, все показалось совсем другим, вроде как смешным, что ли…, ну, между нами; ты меня понимаешь?

– Сейчас я не могу разговаривать.

– Ты зайдешь завтра?

– Нет, меня не будет, – отозвался Тед.

– Хоть на минуточку!

– Нет. – Он повесил трубку и постоял немного, глядя на телефон, что словно бы заключал в себе скрытую угрозу, вроде как бомба или змея. Теду отчаянно хотелось выдернуть шнур, но ведь в доме этих аппаратов аж целых три, и не может же он оставить трубку снятой – тогда треклятая штуковина станет производить инфернальные звуки, призванные сообщить жене, что муж, между прочим, не повесил трубку на рычаг.

В промежутке между тем, как Тед оборвал разговор, и тем, как накатил ужас, Глория успела-таки неслышно подняться вверх по лестнице – и подкралась сзади.

– С тобой все в порядке?

С трудом сдержав желание завизжать, Тед кивнул.

– Кто это был? – полюбопытствовала Глория.

– Да никто. – Петля все крепче стягивалась вокруг Тедовой шеи и некоторых иных частей тела. – Просто студентка: она задания не поняла.

– И перезвонила тебе домой?

– Нахальный ныне студент пошел, э? – Тед судорожно сглотнул.

– И не говори! – откликнулась Глория. – Она тебя запросто по имени назвала.

– Дела! – Тед покачал головой. – Мы с тобой небось со своими преподавателями так себя не вели! Просто в голове не укладывается!

Глория, искоса глянув на него, прошла в спальню. Тед проводил ее глазами.

Позже, когда в своей комнате дальше по коридору посапывала Эмили, а Глория посапывала у него под боком, Тед, что обычно спал мирно и крепко, то и дело просыпался – либо метался в кошмарах. А когда наутро зазвенел будильник, он чуть из кожи вон не выпрыгнул, сей же миг подумав, что сегодня ведь суббота, так что откуда бы взяться будильнику, если ни в каком будильнике нужды нет; значит, это телефон, а если телефон, то, значит, это Инга звонит из уличного автомата.

Глория села в постели и терла глаза.

– Для чего будильник-то поставили? – спросил он.

– Я подумала, пока продукты соберу, да и выезжать поздно не хочется, – рассудительно пояснила Глория.

Глория и впрямь приготовила ленч (холодная нарезка, бутерброды с тунцом и конфитюром) и все аккуратненько запаковала в большую плетеную корзину, жутко неудобную в переноске. В машине Эмили, надев наушники, слушала радио, а Перри крутил по автомагнитоле одну из своих кассет – с песенками про слонят, пожарных и ковбоев. К вящему восторгу мальчика, Глория подпевала; и хотя Тед был не самого высокого мнения о жениных вокальных данных, это пение и раскручивающаяся перед глазами лента шоссе помогли ему расслабиться.

У билетной кассы Тед вдруг забеспокоился и занервничал: верно, сказывался давний страх высоты – ведь им предстояло болтаться высоко в небе на тоненьком тросе. Дети даже принялись поддразнивать отца, уверяя, что острые скалы на самом деле куда ближе, чем кажется, а вагонетки почти и не падают никогда. Они купили билеты, уселись на скамейку – картинка та еще, в лучших традициях Рокуэлла, подумал Тед, – и стали ждать вагонетку. Эмили так и не сняла наушников, но, судя по тому, как увлеченно она обсуждала с матерью длину шортов соседки, музыку она вроде бы уже не слушала. Тед внимательно изучил ее личико в обрамлении черного пластмассового нимба и пришел к выводу, что дочка у него не очень симпатичная. Нет, не уродка, никоим образом не уродка, просто невзрачная и с годами красивее не станет. Хорошо бы неказистая внешность не создала ей проблем в будущем… Придя к таким умозаключениям, Тед почувствовал укол совести и при этом – своеобразную гордость за способность прозреть истину даже в ослеплении родительской любви – истину, какой бы безобразной или, скорее, неказистой она ни была.

Он отвел глаза от Эмили и глянул вниз, на пару туфель, что показались смутно знакомыми.

– Ой, здравствуйте, профессор Стрит.

Стриты как по команде подняли головы.

Это была Инга.

Если бы Теда в тот момент спросили, все ли с ним в порядке, он однозначно ответил бы отрицательно.

А Инга уже протянула руку Глории.

– Вы, должно быть, миссис Стрит? Я – Инга Моллой. Я посещаю семинар вашего мужа – вечерний, по вторникам. – Пожав Глории руку, она опустилась на колени перед детьми.

Глория глянула на Теда; тот пожал плечами.

– А это кто у нас такие? – полюбопытствовала Инга.

Тед откашлялся.

– Это наши дети, Эмили и Перри, – проговорил он. – Ребятки, это Инга.

– Что ты слушаешь? – спросила Инга у Эмили.

– «Дэд папа рок», – ответила Эмили.

– Круто, – похвалила Инга. – Я была у них на концерте в прошлом году.

– Правда?

– Ну-с, и что вы тут делаете? – осведомился Тед.

– Ой, да просто устала сидеть за книгами, решила малость проветриться. – Инга встретилась с ним взглядом – и не отводила глаз достаточно долго, чтобы тот почувствовал себя неуютно. – Вот уж не думала, не гадала вас тут встретить.

– Вы в папином классе? – спросил Перри.

Инга кивнула.

– А он смешной в классе?

– Ужасно смешной. Все студенты его просто обожают.

Люди, ожидающие вагонетки, зашевелились, задвигались, затоптались на месте.

– Наверное, нам пора, – сказал Тед.

– Очень приятно было с вами познакомиться. – Инга, поглядев сперва на Глорию, потом на детишек, обернулась к Теду. – Что ж, увидимся во вторник вечером.

– Да, на семинаре, – кивнул Тед.

– Вы здесь одна? – осведомилась Глория.

Тед видел: надвигается неизбежное. Ему отчаянно хотелось перепрыгнуть через головы детей и зажать жене рот, но он не мог; ему хотелось зажмуриться, заткнуть уши, зачеркнуть всю эту сцену – но он опять же не мог.

– Да, – ответила Инга.

– Отчего бы вам не прокатиться с нами? – предложила Глория. – У нас полным-полно всяких вкусностей, и вообще, будет очень мило.

– Право же, я не могу, – запротестовала Инга.