Сайонара, Гангстеры - читать онлайн книгу. Автор: Гэнъитиро Такахаси cтр.№ 12

Я предъявил «сертификат смерти» и наши идентификационные карточки дежурной в приемной.

Молодая женщина за барьером в возрасте примерно восемнадцати-девятнадцати лет, с волосами, собранными в пучок на затылке, была весьма привлекательна.

На ее выдающейся груди был прикреплен раскрытый цветок лотоса с изречением:

Колени молодой женщины были прикрыты одеялом.

Когда я вошел, она читала автобиографию Уоррена Битти.

— Так интересно, — сказала она. — Вы читали?

— Когда-то давно, — ответил я ей.

Уоррен Битти написал эту книгу на склоне лет, в самом конце жизни, остаток которой провел в психиатрической клинике Шарантона, и в ней было полно выпадов и сетований на Голливуд, который всю жизнь ставил ему палки в колеса.

Это совершеннейшая ложь, будто я распорядился, чтобы Артур Пенн изменил строку «Я прочел „Преступление и наказание“», потому что к этому времени я прочел лишь две трети романа Достоевского.

На самом деле я сказал, что не стану читать до конца, потому что мне уже были известны и замысел, и развязка.

Старуху зарубил Разумихин — Раскольников же только выгораживал его. Разумихин один из пособников Свидригайлова. И вот, выяснив это, Соня застрелила Свидригайлова, инсценировав самоубийство. Вначале я склонялся к тому, что виновен Порфирий, но затем мне показалось, что я чересчур увлекся чтением между строк.

— Ее имя Тмин, — сказал я.

— Понимаю ваши чувства, — откликнулась молодая женщина.

Она продолжала заполнять бланки. Глаза ее были золотого цвета.

В последнее время появилась мода красить зрачки.

— Понимаю ваши чувства, — продолжала она, — но я не могу вписывать кличку или прозвище в официальный документ.

— Я называл ее Тмин. Жена звала ее «нашим маленьким Зеленым Мизинчиком».

— Не хочу вас обидеть, но не кажется ли вам излишне сентиментальным — придавать такое значение имени? Ведь теперь оно для нее ничего не значит.

— Вы считаете имена ненужными?

— Что вы, я совсем не это имела в виду. Имена — это великолепно, их так здорово давать, это полезно, это нужно, особенно когда имя соответствует.

Какие имена соответствовали мне? Мой друг называл меня «Бюстиком», и своим «Горячим Бантиком», и «Обожаемой Щелочкой», и «Алой Ароматной Розочкой», и своей «Виноградной Сорокоградусной Лозинкой», и «Брыкливой Козочкой», и прочими подобными именами в зависимости от настроения.

Когда же мы с ним ласкались и я кончала, он называл меня своей маленькой «Агатой, Что Любит Фрегаты» или «Маленькой Скакуньей», «Той, Которая Не Носит Трусиков» или еще как-то — словом, меня изучили до самых костей, корней и клубней.

Так что, мне кажется, скучно носить всегда одно и то же, постоянное имя.

Впрочем, знаете, не хочется, чтобы после смерти меня обозвали какой-нибудь «Ленивой Падалью».

«Агата» прекрасно рифмовалась с «фрегатом».

К тому же девушка со своим другом говорили о прекраснейшем ребенке, принесенном в этот день, когда они занимались тем же, что и «Агата с фрегатом».

Это ли не ужасно, Тмин?

На «Детском кладбище» стояли ряды бесконечных полок и ящиков, как в библиотечной картотеке. Туда складывались все новые и новые прибывающие тела.

Волоча Тмин за плечами, я последовал за молодой женщиной.

Деловито звеня связкой ключей, девушка выдвинула металлический футляр с одной из полок. Он действительно походил на коробку, в которой хранят папки.

— Внутри все отделано пробкой, и сверху еще прокладка из полиуретана. Правда очень удобно, — сказала девушка.

Я опустил Тмин в ящик.

Тельце уже окоченело, и мне не сразу удалось его пристроить поудобнее на полке. Девушка со знанием дела подогнула конечности, и Тмин уместилась в ящике, точно он был изготовлен по ее мерке.

— Ну вот, — сказала она.

И задвинула полку на место.

— Ничего, если я побуду здесь еще немного? — спросил я.

— Конечно, мы закрываемся только в восемь.

Женщина направилась на свое рабочее место в приемный холл, ворочая своей убийственной задницей. Униформа облегала ее изящную фигуру, подчеркивая все выпуклости и извивы.

Я тихо-тихо стоял перед полкой, на которой исчезла Тмин.

Точно затаившаяся мышь.

Тмин позвала меня изнутри:

— Папуля? Ты еще здесь?

— Здесь, Тмин.

— Можешь ступать домой, папуля.

Я замер, стараясь стать совершенно невидимым и неслышным.

Прошло время, потом еще некоторое время, а спустя — еще некоторое время. Время продолжало идти, а я — безмолвно стоять, не двигаясь с места, тише, чем двигается время.

Затем прозвенел звонок, извещавший о закрытии заведения.

— Папуля.

Этот голос не принадлежал Тмин. Это был голос старухи.

Звучал он так, будто она разговаривала с собой, бормоча под нос:

— Мой мизинчик, он стал совсем зеленым.

— Это потому, что я шалила.

Молодая женщина расставила руки по стойке «руки в стороны». Сзади пристроился мужчина, трудясь над ее пышным задом.

Пуговицы ее форменного мундира были расстегнуты, трусы и колготки приспущены, но выглядела она чрезвычайно довольной.

Мужчина ограничился расстегиванием молнии на джинсах. Кавалер тоже вовсю развлекался.

Оба были целиком поглощены своим увеселительным занятием.

— Ах, мое «гнездышко», — говорил мужчина, щекоча ее между ног.

— Ммм! — стонала в ответ женщина.

— Моя любительница твердой колбаски.

— Мой драгоценный грот.

Это все говорил мужчина.

— Извращенец, — стонала она в ответ.

— Моя маленькая любительница леденцов.

— Мой демон-дефлоратор.

— Моя ненасытница.

— Вагинальный варвар. Фанатик перверсий!