С мороза - читать онлайн книгу. Автор: Авдотья Смирнова cтр.№ 15

– Свобода развратила народ, – подвела итог Аня.

Когда в издательстве справляли старый Новый год, Аня и Саша вначале не хотели идти, но потом все-таки пошли. Как ни странно, было довольно весело, все пели советские песни, Аня исполнила свой коронный номер – «Все стало вокруг голубым и зеленым», за них с Сашей главный редактор Миша даже предложил тост как за «ум, честь и совесть нашего издательства», Марычева, как всегда, чудовищно вырядилась, Семенова два раза упала, Карпушин изображал Горбачева, Лялина читала стихи, Юлия Викторовна рассказывала про Довлатова, Знаменова просто напилась. Но и тут все не гладко прошло. На праздник заявился старый приятель Ани и Саши, бывший сотрудник того же издательства, а ныне чрезвычайно преуспевающий бизнесмен Валера. Этот Валера, уйдя из издательства, сначала подался в риелторы, разбогател и теперь издавал роскошный глянцевый журнал по недвижимости. И хотя Валера явно обрадовался Саше и Ане, расспрашивал их обо всем, но как-то им показалось все это неискренне. Вообще человек изменился, говорил про какие-то проекты и инвестиции, а «Мемуары» Эммы Герштейн не читал и даже не знал, что они вышли. Осадок от этой встречи остался у них обоих на весь вечер. Даже на следующий день, оба с головной болью после выпитого, они час проговорили по телефону о том, каким жлобом стал Валера. Под конец этого увлекательного разговора Саша пообещал приехать, но позже, когда лучше себя почувствует.

Голова у Ани болела нещадно. Аня редко пила, а на празднике как-то расслабилась. Теперь глотала анальгин и лежала с мокрым компрессом. Но не было ей покоя. За стеной, где жила молодая пара, шла гулянка. Дом был панельный, и Аня давно чувствовала себя в курсе соседской жизни.

Там за стеной всегда шумно, там смотрят боевики, любят друг друга с криками, слушают Аллегрову и Киркорова, дерутся, пьют водку, бьют посуду, храпят, жужжат миксером, танцуют, смеются, сверлят стены, колют молотком орехи, читают вслух «СПИД-Инфо» и бесконечно мучают Аню своей бездуховной, пустой жизнью. «Какие вульгарные люди!» – часто говорят между собой Аня и Саша.

Да жизнь вообще довольно вульгарна, дорогие товарищи.

«Московские новости», 19.01.1999

Недавно мне в руки попал любопытный документ. Привожу его полностью, изменив только имя-отчество получателя документа по причинам, которые будут изложены ниже. Итак.

«Уважаемый Григорий Владимирович! По нашему мнению, ваши стихи не могут быть использованы в качестве гимна на музыку Глинки.

Вам, вероятно, представляется, что стоит взять громкие, пышные слова, такие как „держава", „твердыня", „святыня", „рубежи", „меч", соединить их – и сразу получится патриотический заряд необыкновенной эмоциональной силы. Но всякие стихи, а тем более гимн России предполагают наличие глубокой мысли, ее развитие, умение пользоваться поэтическими приемами и, конечно же, соблюдение правил грамматики.

Например, глагол „вверяй" требует постановки относящихся к нему существительных и местоимений в дательном падеже (вверять – кому?), а не в винительном, как у вас: „вверяй в наши души".

Предложения, даже если они в стихах, должны быть законченными. У вас же в строчке: „Родина! Нет в мире лучше" – не хватает дополнения: нет лучше (кого?) тебя и т. п.

Теперь о смысловой стороне предложенных стихотворных строк.

Начало гимна: „Громом грянь, Россия, наша сила!" – вызывает в памяти незабываемое: „Гром победы, раздавайся!" Но если здесь с громом все ясно (это гром победы), то каким громом должна грянуть Россия? Далее. Любой образованный христианин не может предложить господу Богу (именно так, заглавная „Б" и маленькая „г". – Д. С.) стать правителем какого-либо государства. Поэтому ваша строчка, начинающаяся с „Боже! Правь державой могучей", не может быть воспринята даже в иносказательном смысле.

А что значит „Русь призывает гордо дружить"? Кому? С кем? И как можно дружить гордо? Метафора „природы святыня" по отношению к России тоже очень сомнительна.

Но самое главное – все 12 строчек не несут мысли, а значит, не могут вызвать никаких чувств, тем более таких, о которых мечтает автор, и тем более претендовать на Государственный гимн.

После вышесказанного отпадает надобность говорить о соответствии предложенного текста музыке, как справедливо замечено, гениального Глинки.

С уважением,

зам. начальника управления культуры администрации г. Пскова

Тесленко Ф. Д.

Письмо подготовили:

– музыковед Петрова Екатерина Глебовна теоретик, литератор Петрова Галина Александровна

– специалист управления культуры администрации г. Пскова Бабурина Галина Евгеньевна».

Как вы понимаете, после прочтения этого документа меня охватил вихрь желания. Желанием моим было познакомиться с адресатом письма, автором гимна. И это мне удалось.

Гриша (назову его так) работает сторожем в антикварном магазине на одной из центральных улиц Петербурга. Ему шестьдесят один год. Он похож на лесовика из мультфильма и всех героев Шукшина одновременно. Знакомство наше состоялось так:

– Дуня? Авдотья, значит. Неплохое имя, не то что все эти Кристины, лютеранские имена какие-то стали давать неизвестно зачем. Но все равно греческое. Я предпочитаю славянские древние – Людмила, Ратмира, Рогнеда, Роксана. А остальное все наносное, это церковь эта взяла монополию на имена, тьфу, пакость, все это зомбирование. Вот вы верите, что он воскрес? Это зомбировали вас, чушь полная! Вы монотеистка, это дурость, я пантеист, потому что Бог во мне, во всем, у меня один бог – Солнце, а как только появляется один бог, то тут же рядом и дьявол, все черное или белое, а я вижу все цвета, все. Как Стамбул раньше назывался? Константинополь, Царьград. А почему стал Стамбул? Потому что Византию разрушили. Как же это допустила ваша Богородица и этот вот с гвоздями в руках? Чушь это все, заговор, чтобы всех оболванить, из какой-то крошечной Палестины размером с Вологду они пришли, чтобы всех зомбировать. Кто? Да они, гибрид желтой расы и индейцев, все эти Березовские, Потанины, Чубайсы и Лужковы. Его настоящая фамилия Кац. Вы читали четыре Евангелия, а я двадцать четыре. Одно из них от Фомы было, почему оно исчезло, там все про них Фома написал, но потом убежал куда-то в район Румынии и, говорят, спился там. Апостол Фома. А славянину все это не нужно, он свободный человек.

Все это было произнесено без малейшей паузы, одним духом, как говорится. Наконец мне удалось вклиниться:

– Гриша, а вы любите поэзию?

– Конечно люблю! Русская поэзия – это все! Но именно русская: Тютчев, Есенин, Рубцов. А все эти, ведь я же знал его, Бродского этого, к логопеду ему надо было ходить, а не стихи писать, это все имитация, заумь. Я и Довлатову это говорил. Знал, знал и его, и его брата, но с Сергеем мы никогда не здоровались, даже в «Сайгоне», я там книжки продавал, «Лолиту» перепечатывал и продавал. И сидел я, за тунеядство, один раз год, другой раз три года, и через это прошел, да. А здесь мне хорошо, у меня тут в шкафу, – показывает на барочный шкаф, стоящий в подсобке магазина, – книг полно, и по йоге, и по мирозданию, и философия, Ницше там всякий.