Моя жизнь как фальшивка - читать онлайн книгу. Автор: Питер Кэри cтр.№ 6

К черту, решила я. Надеюсь, перевод Георге его не порадует. Надеюсь, его мелкие антиподные мозги задымятся.

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Слейтер позвонил и выразил столь непривычную заботу о моем здоровье, что я тут же спросила, не заболел ли он сам.

– Ну да, вообще-то, – признался он. – А ты как?

– Не слишком.

Снова пауза.

– Желудок?

– Наверное, это сатэ, – предположила я.

– Нет, – сказал он, – это лед, чтоб ему пусто было. Как я мог допустить, чтобы мне в пиво сунули лед, они же его в канаве моют. Что с дураками поделаешь! Покупают задорого чистый лед, потом пачкают его и полощут в грязи. Ты не прихватила с собой «энтеровиоформ»?

– Осталось два.

– Микс?

– Да?

– Это так унизительно… не могу отойти от горшка…

Пусть сперва попросит, чтобы я сама принесла ему свой «энтеровиоформ». Мало кто из моих знакомых отважился бы, и далеко не каждому из них я бы пошла навстречу. Тем не менее я начала одеваться.

Телефон зазвонил снова, и я злобно схватила трубку.

– Джон! – рявкнула я. – Я, конечно, счастлива буду поделиться с вами лекарством, но не забывайте, что мне и самой погано.

– Да, алло, – откликнулся странный бумажный голос. Остальное заглушил металлический рев несильного мотора.

– Кто это?

– Чабб! – прокричал он. – Это Чабб. Это мисс Вуд-Дугласс?

– Как вы меня нашли?

– Имя в журнале, – пояснил он. – Я загляну к вам. Можно-неможно?

Потом я обнаружила, что это выражение «можно-неможно» считается вполне приличным в малайском варианте английского языка, но впервые услышав его из уст Чабба, да еще с австралийским акцентом, я насторожилась, сочтя его безграмотным и претенциозным.

– Я приболела, – сказала я.

– У меня есть лекарство.

Меня нисколько не интересовало, какой диагноз он поставит заочно, и я не стала его поощрять.

– Сара Вуд-Дугласс. Вы работали в лондонской «Таймс»?

– Недолго.

– Нужно встретиться, – настаивал он. – Я могу прийти в отель.

Именно этого я, конечно, и добивалась, оставляя журнал в велосипедной мастерской, но тогда я не знала предыстории.

– Не пугайтесь, я не в саронге, – настаивал он. – Я надену костюм. Очень вас прошу. Совсем ненадолго.

– Мистер Чабб, это по поводу Георге?

– Это еще кто?

– Поэт Стефан Георге.

– К сожалению…

– Я подумала, вы хотите высказать свое мнение по поводу перевода.

– Извините, мисс Вуд-Дугласс. Не было времени.

И тут в мой номер кто-то заколотил со всей силы. Я открыла, мертвенно-бледный Слейтер проскочил мимо меня, и дверь ванной захлопнулась за ним. Я успела только разглядеть зеленую ящерку – она удрала в угол, где постепенно из зеленой сделалась серой. Некуда было деться от выразительных звуков расстроенного желудка.

– Мистер Чабб?

– Да?

– Прошу прошения, мы не сможем встретиться.

– Мем, я вам покажу нечто небывалое. Уникальное. Единственное в своем роде-ла.

– Стихи, вероятно? Кристофера Чабба?

– Нет, нет, не мои.

– Так чьи же?

– Пожалуйста, разрешите мне их вам принести. Можно-неможно? Не пожалеете.

К собственному удивлению, я согласилась встретиться с ним внизу, у «Горного ручья», несущего свои затхлые воды от задней стены «Паба» под деревянный мостик, а оттуда – в канаву у сувенирной лавки.

БЕЗ ЧЕТВЕРТИ ДВА дождь перешел в тропический ливень. Поскольку желудок так и не успокоился, ливень меня даже порадовал: теперь австралиец не отважится выйти на улицу. Через пятнадцать минут я убедилась в своей ошибке – он возник передо мной, когда я прихлебывала жидкий зеленый чай.

Саронг исчез. Чабб облачился в двубортный твидовый костюм – из другой эпохи, для другого климата и, похоже, сшитого на человека посолиднее. В пиджаке с лацканами и набивными плечами он как-то усох, словно старый орех, уже не заполняющий скорлупу. Посмотришь на него и сразу представишь, как он приехал в Куалу-Лумпур в конце сороковых годов, когда коротко стриженные волосы еще были черными и подчеркивали изящную лепку черепа, а складки в углах губ еще таили меланхолическую улыбку. Он сдержал слово и постарался придать себе благопристойный облик – надел белую рубашку и широкий галстук, вроде офицерского, – но воротничок был потрепан, отставал от шеи, и я с еще большей остротой, чем в первый раз, в веломастерской, посочувствовала его нищете и заброшенности.

Следует добавить, что Кристофер Чабб явился без зонтика, но был совершенно сух, словно его только что вытащили из сундука с нафталином.

Я предложила ему чаю, он почти высокомерно отказался: не за тем пришел, чтобы угощаться за ваш счет.

Я подвинулась, освобождая место на канапе, но гость предпочел усесться напротив и тут же вытащил два конверта. Он выложил их на кофейный столик, потом достал небольшой металлический футляр и извлек из него старомодные очки в роговой оправе. Все это он проделал с чрезвычайной важностью. Не глядя на меня, проверил содержимое сначала одного конверта, потом другого, и, наконец, решился протянуть один конверт мне. Чем-то он походил на монаха. Я с беспокойством припомнила, что из этих рук другой редактор некогда получил поддельные стихи, сгубившие его жизнь.

– Что это? – спросила я, заглянув в казавшиеся невинными глаза, где мерцал все еще изворотливый ум.

– Самое то, что вам нужно.

В конверте лежали две грубо слепленные коричневые пилюли. Я бы не удивилась, скажи он мне, что изваяли их навозные жуки.

– Pour les maladies des tropiques [21] , – с кошмарным акцентом произнес он. – Я не собираюсь отравить вас, мем. Примите, очень прошу. Слово даю, это поможет.

Пилюля выглядела так же подозрительно, как и сам гость. Я бы в рот ее не взяла, но как раз в тот момент желудок свело жестоким спазмом.

Он улыбнулся, когда я проглотила коричневую таблетку.

– Я заинтересован в том, чтобы вам помогло.

Меня смутило столь откровенное признание в своекорыстном «интересе».

Чабб потупил глаза – не скромно и не кокетливо, скорее – с каким-то тайным самодовольством.