Бунт Афродиты. Tunc - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Даррелл cтр.№ 42

Он был чертовски прав. Я смотрел на его выдающийся нос и смеющиеся глаза.

— Вы подумали, что это наша работа? Нет-нет. Это сделал Графос, один из его подручных; не знаю, чего уж там они надеялись найти. Но они всё сфотографировали — и записи, и математические расчёты. Так вот, когда мне впервые пришла в голову идея насчёт вас, я попросил Графоса подробно рассказать, что он знает, и оказалось, что знает он многое о том, над чем вы работаете. Я сразу понял, что вы нужны нам, как мы — вам. Мы способны помочь вам сократить на годы сроки исследований, предоставив необходимое оборудование, повторяю, на годы. Как можно исследовать, к примеру, феномен светляка, не имея в своём распоряжении химика или даже большой лаборатории? У нас всё это есть — «Ланн фармасьютикал» принадлежит нам. Понимаете?

«Светляк вырабатывает свет, не используя тепла». Такую глупость написал я однажды. «Обратите внимание. Если понять, как он это делает, то возможно создание нового источника света». Но, конечно, он был прав, вряд ли можно проводить подобные исследования в номере седьмом. Продолжая улыбаться, Иокас внимательно следил за мной.

— Управляемый детонатор, — сказал он, — эксперименты в йодной и содовой ванне — как бы вы осуществили всё это?

Внезапно во мне вспыхнуло, стиснуло горло неудержимое желание сделать объектом экспериментов Вселенную, попытаться воздействовать на её поведение. Я залпом допил вино и, захваченный своими мыслями, сидел, невидяще глядя сквозь него. О Боже! Ведь существовала опасность, что они могли у меня за спиной подкинуть мои безумные идеи кому-то ещё, что другие таланты, располагающие большими возможностями, могли обскакать меня. Мне стыдно за эту мою мысль, но она у меня была! Чистая наука! При чём тут животное?

— А ещё то место, где вы спрашиваете, почему летучая мышь может ориентироваться в темноте, а слепой человек не может даже при свете. Что скажете?

— Помолчите, — оборвал я его. — Я думаю.

Я думал, я бешено думал о Бенедикте, разрываемый противоречивыми сомнениями.

— Не думаю, что отношения с Бенедиктой должны как-то повлиять на ваше решение, — мягко сказал он. Он опять читал мои мысли. Но тут он был не прав; она витала над всеми этими абстракциями и неопределённостью, как призрак, как ignis fatuus [57] . Это продолговатое лицо кобры, казалось, символизировало всё то, что представляло собой это громадное объединение талантов. Я глядел в глаза славе и богатству, и эти глаза, в придачу к иным сокровищам, обещали ещё и любовь.

— Да, — выдавил я наконец, удивившись, как хрипло прозвучал мой голос. — Да, я глупец. Я должен подписать.

Оглядываясь назад, я поражаюсь тем временам, тем событиям; то есть поражаюсь сейчас, после того как всё пошло прахом, тот период болезней и непонимания, период яростных обоюдных упрёков, ссор, бесконечно повторявшихся в разных вариациях. Однажды, когда она опасно балансировала на краю логики, я услышал даже такое:

— По-настоящему я тебя любила, только когда думала, что ты хочешь быть независимым от фирмы. Это обещало свободу и мне. Но потом я увидела, что ты такой же, как все.

Разозлённый, я закричал в ответ:

— Но это ты заставила меня подписать контракты. Этого ты добивалась, помнишь?

Она свирепо кивнула:

— Да. Я была вынуждена. Но ты мог бы настоять на своём, и это всё изменило бы. Для нас обоих.

— Тогда почему, зная всё это, ты так хотела ребёнка? В этом не было необходимости, разве не так?

— Тому несколько причин. Частично потому, что так сказал Джулиан, и Нэш тоже, а ещё потому, что это могло помочь мне выздороветь. Другая причина: наследник, преемственность.

Потом я. Вопреки всем выкидышам, я должна была родить. Больше всего на свете я хотела своего Мерлина, принадлежащего только мне одной. — Она замолчала и оглянулась, словно искала, откуда идёт слабый звук, слышимый лишь её внутреннему слуху. — Понимаешь, — добавила она тускло, — я не знаю никого, кто видел бы моего отца воочию, хотя все когда-нибудь да видели Джулиана. Потом фирма — о, Феликс, Бенедикта всего лишь жёнщина, она всегда старается быть справедливой. — Она чуть не рыдала.

— Ты говоришь о себе так, словно ты товар.

— Так и есть. Так и есть. — Это было её tu quoque! [58] Позже, когда я говорил ей о любви, она могла ответить с яростным негодованием: «Но любовь не рецепт, это реальность». Как будто, принося себя в жертву ради неё в любом ином обличье, я обманул её. Женщина!

Но всё это было ещё в будущем, а пока Иокас подошёл ко мне на пристани медленной неровной походкой и сказал:

— Ты вернёшься в Афины и будешь ждать. — В его голосе слышалось радостное облегчение. Он дружески обнял меня и добавил: — Бенедикта очень скоро приедет к тебе. Она может стать для тебя ключом ко всему. Сакрапант уточнит все детали договора. Я собираюсь на недельку на острова. Феликс!

— Да, Иокас?

— Ты будешь очень счастлив.

Но я ещё был озадачен и потрясён своим решением. Сакрапант смотрел на меня с грустной нежностью; казалось, он тоже знает, хотя ему не говорили, что я согласился подписать договор, но из тактичности молчал. Ревущий катер понёсся по опаловому морю к смутному горизонту, где лежал полусонный город, встроенный во время, как в болота, — восточная Венеция, проспавшая свою жизнь.

Вайбарт, как обычно, сидел за письменным столом, только на сей раз не работал, а выдувал птичье яйцо, чтобы добавить к своей коллекции. Проткнул голубую скорлупу иглой с обоих концов и сосредоточенно дул в одно из крохотных отверстий; из противоположного постепенно выдавливался желток, который наконец шлёпнулся в корзину для бумаг.

— Ну вот, — удовлетворённо сказал он, кладя скорлупку в бархатную лунку среди других таких же. Благоговейно закрыл шкатулку и, сплетя пальцы, посмотрел на меня. Мои контракты лежали на углу стола среди других бумаг. Не говоря ни слова, я взял ручку из мраморной подставки и поставил подпись везде, где было нужно.

— Так, — сказал он добродушно. — Этого следовало ожидать. Слава и богатство, приятель, и всего-то надо поставить подпись. Везёт же некоторым.

Я сел, глядя перед собой, всё ещё не уверенный, правильно ли я сделал, и ужасно расстроенный. Должно быть, он каким-то образом почувствовал это (несмотря на легкомысленный вид, он был проницательный молодой человек), потому что в его голосе зазвучало сочувствие; он налил мне стаканчик крепкого, и это было очень кстати, или казалось, что кстати. Хотя почему?

Я словно слышал голос Сакрапанта: «Замечательная фирма, мистер Чарлок, сэр. Когда я не мог найти врача для жены, фирма мне помогла».

Пронзительно зазвонил телефон.

— Тебя, — протянул мне трубку Вайбарт. Сквозь потрескивание на линии я узнал голос Иокаса: