Авиньонский квинтет. Quinx, или Рассказ Потрошителя - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Даррелл cтр.№ 46

— Божий ерш! — вскричал он. — За дамою целую даму, так что будущее не претерпит сраму!

— Констанс, ты убедила меня — наверно, мы с тобой представляем устаревший культ. (Береги жаркие искры воспоминаний, и она будет твоей — говорю я себе.) Еще не все потеряно. Я сижу в детской комнате литературы, а вокруг разрозненные детали моей будущей священной колесницы — книги, и я не знаю, как мне возродить этого рухнувшего атланта. Эти клочья вполне осмысленные, хотя нет ни одной связующей нити. Некая умная и образованная девушка, с такими же незабываемыми глазами под тенью ресниц. Тоже недовольная мелочными сделками времени, она вдруг находит простую, незатейливую любовь и радуется ей; на всех парусах она устремляется во тьму, где прячется ее великая страсть. Преднамеренная путаница деталей и событий — как раз то, что нужно. В центре узаконенного беспорядка есть ощущение некоего смысла. Клюв и девственные коготки особо прославившихся девиц. Есть среди персонажей и старики, чьи краны перекрыты — безнадежная тишина все еще удерживает их, хотя, кроме заходящего земного солнца, уже нет радостей… И любовная пуповина перерезана. Невроз — норма для культуры себялюбцев. Фрейд выставил напоказ ее корни, — так дантист своим сверлом открывает пульпу. И сразу понятно, что это больной корень виноват в несовершенных грехах! Цивилизация — это плацебо с побочным действием.

И снова они отдались друг другу, твердо веря в то, что благодаря этим объятиям, они познают истину!

— Если хотите знать мое мнение, это чисто римское бахвальство, — произнес лорд Гален. — Как подумаешь, что подобная махина была создана лишь для того, чтобы отвести воду из реки на двадцать пять километров, в засушливый Ним, куда одиннадцатый легион был послан в качестве поселенцев… чистой воды бахвальство, вот что это.

В наступающей темноте они свернули на мост в ожидании начала празднеств, наконец-то он наступил, великий день, когда предстояло сорвать завесу с тайны сокровищ тамплиеров, хранившихся в пещере.

— Возможно, — отозвался Феликс Чатто, присоединившийся к ним уже в сумерках. — Возможно, — повторил он, глядя на золотистые, как мед, арки акведука, изумительно красивые на фоне вечернего неба, — для тогдашних архитекторов такие сооружения не были особо сложными — обычные законы гидравлики, предельная функциональность. Не было даже римской девственницы, отданной заживо богине реки! Принц кивнул.

— Да, не было. Насколько нам известно! А, может быть, строительство затеяли, чтобы избежать социальных беспорядков и примирить римских колонистов с местными жителями? Как плохо, когда чего-то не знаешь. А ведь мы не знаем, когда сугубо функциональный объект, форт, железная дорога, дамба (словно у них изменился шифр) становится бесценным эстетическим объектом.

Все эти рассуждения насчет эстетики были сейчас как-то не совсем уместны. Ибо услышав от префекта, что грядет праздник и vin d'honneur [159] в честь восстановления убежища святой Сары, сообразительные цыгане, поняв намек, уже хлынули в долину, туда, где меж высоких скал и влажных лесов стремительно неслась зеленая речка, бившаяся на бегу об усеянные камнями берега.

— Да, насчет эстетической ценности мы никогда ничего толком не узнаем, — вздохнул Феликс. — Много лет назад мне довелось зайти в один греческий монастырь, а там — музыкальный автомат, мы все просто остолбенели. Автомат — в монастыре! Оказывается, один из монахов ездил в Америку и привез это, так сказать, достижение культуры ех voto. Это было даже забавно, потому что необычно. Приехав туда снова через несколько лет, мы обнаружили, что теперь во всех монастырях есть музыкальный автомат, иногда не один. И они орут-надрываются на полную мощь весь день напролет. То, что раньше казалось забавным и редким, теперь стало сущим кошмаром. Как такое произошло? Неужели объектом наших желаний и восторгов становится только нечто редкостное, и как только эта неповторимость исчезает, исчезают и восторги? Эта мысль часто не давала мне покоя.

Лорд Гален чувствовал себя не слишком уверенно, поскольку, в отличие от Аристотеля, был неважным оратором.

— Естественно, лучше всегда больше, чем меньше, — решился вставить он, — как с деньгами.

Феликс покачал головой.

— А с микробами?

— Боже мой! — воскликнул лорд Гален. — Терпеть не могу таких аргументов, ведь они ничего не доказывают. Неужели было бы плохо, если бы греческие монастыри тратили больше денег на сантехнику? Лично я был бы очень рад.

Пока этот «религиозный», но вполне дружелюбный спор, продолжался, Сатклифф делал в своей записной книжке пометки — любопытные детали, число и час, где все происходит… На случай, если Обри почему-то не приедет или опоздает, мало ли что. Самым интересным было то, что каждый из собравшихся лелеял свои мечты и планы относительно предстоящего события. Для принца и его компаньонов особо была важна материальная сторона, для сотрудников музея — эстетическая, цыгане пеклись о судьбе святой Сары, и так далее. Даже маленький доктор и мертвенно-бледный Катрфаж, с повадками эпилептика, ожидали откровений, новых сведений о таинственных тамплиерах и их заветном кладе. Все должно было решится — если повезет — после полуночи, когда собравшиеся, хорошенько напраздновавшись, отправятся в темный лабиринт коридоров и гротов. Что до цыган, то это были такие ловкачи, что проникли бы куда угодно, кибитка за кибиткой, табор за табором. Волшебные слова «Святая Сара». Они мигом облетели все кочующие таборы — вплоть до северных Балкан. Цыгане из Югославии, Италии и Алжира решили, что их посланники непременно должны присутствовать на столь важном событии. На их языке это называлось «пробуждением». Так сказать, обряд инаугурации таборной святой, предсказательницы и предводительницы. Естественно, что местные цыгане, из городских и сельских таборов, пользовались правом наибольшего благоприятствования, так как их было больше и они были более близки к местным властям. Они запросто улаживали отношения и с полицией, и с прочими властями. Пока все шло довольно гладко, хотя префект провел бессонную ночь: неожиданно проснулся задолго до рассвета, похолодев от страха, поняв вдруг, что может начаться пожар, который мигом охватит лес вокруг Пон-дю-Гар. А ведь он сам предложил устроить небольшой салют в честь святой Сары. Кровь застыла у него в жилах, едва он представил, что будет, если кто-нибудь закурит… или упадет лампа… Утром он, слегка успокоившись, отправился к мессе, однако и во время службы не мог отделаться от видений горящего Пон-дю-Гар, то и дело возникавших у него перед глазами. Менять что-нибудь было уже поздно, поэтому префект вызвал команду пожарных, пусть будут наготове, если вдруг что…

Так или иначе, предстоящее мероприятие считалось событием общегородского масштаба (что льстило цыганской гордости), и было очевидно, что и все окрестности, и овраг заполнят зрители и участники празднества. Городские pompiers [160] дружно взялись за дело, начав с наладки освещения. Были протянуты провода, с которых свисали гирлянды из разноцветных лампочек, в грузовике заработал переносной генератор. Впервые все здешние дома были так ярко освещены. Ведь помимо этой иллюминации в городе имелась запасная система освещения, которую использовали в дни национальных праздников или в туристический сезон. Покачивающиеся лампочки делали город похожим на волшебную страну, сказочный свет лился сверху из театральной тьмы ночных небес. На вздымавшихся вверх скалах, поросших влажным кустарником и каменными дубами, уже обосновались цыгане.