Авиньонский квинтет. Констанс, или Одинокие пути - читать онлайн книгу. Автор: Лоуренс Даррелл cтр.№ 21

— Мне пока еще не пришлось воевать, — сказал я. — Человечеству и без того хватает несчастий — неужели надо добавлять еще и войны? На прошлой неделе меня попросили поехать в Порт-Саид и в выходные дни что-нибудь почитать оставшимся в живых солдатам из австралийского дивизиона. Их было примерно двести, совсем еще молодых людей с разной степенью слепоты. Они ждут отправки домой. Никогда не забуду их белые страдальческие лица, трепещущие веки, их ужас перед миром вечной тьмы. Мне было стыдно, словно я пришел к ним голым. Я читал им из «Библии, предназначенной для художественного чтения», ну этой, в издании Голланча. Странно было слышать шестнадцатый псалом в обстановке салона первого класса туристического лайнера. Вместо того чтобы опустить головы, как всегда делают, когда слушают стихи или музыку, они поднимали головы, словно цыплята, на которых слова сыплются из облака. Когда через час настало время уходить, я был счастлив. Несмотря на жаркую благодарность офицера, отвечающего за образование, я понял, что мое «британское» произношение многих обидело и испортило впечатление.

Пока я рассказывал, Сэм включил свет в своей комнате и достал бутылку виски; мы выпили при театральном лунном свете египетской ночи.

— Я хочу попросить — об одолжении, — сказал он чуть погодя. — Я вписал твою фамилию в ту анкету, ну, знаешь, где ближайшие родственники.

— Зачем?

— Ну… вдруг меня убьют, мне было бы приятно, если бы именно ты сообщил об этом Констанс; ты объяснишь все лучше, чем кто-либо еще, и утешишь ее, как полагается в таких случаях. Это для меня как бы возможность сохранить особые узы, возникшие прошлым летом в Провансе, — почему бы нет? Ты-то сам не против? Может быть, тебе в тягость такая ответственность — сообщить неприятную новость о том, что я отправился в мир теней…

— Да ладно тебе, — сказал я, забираясь обратно в постель и выключая свет. — Давай немного поспим до восхода солнца.

— Отлично, — отозвался он, широко зевая в предвкушении сладкого здорового сна. — Отлично!

Я крутился, вертелся, мечтая заснуть до рассвета и первых москитов, и слышал, как он бурчал, продолжая развивать мысль, которая стала причиной нашей откровенной беседы.

— Ужасно, как все мы так или иначе жаждем получить сертификат славы, — печально проговорил Сэм и со стоном заснул.

Поднялся он задолго до меня и с пристальным вниманием читал на террасе письма — наша беседа развеяла его сомнения и страхи. Издалека донесся мягкий звон гонга, призывающий к завтраку, и я, тяжело вздыхая, отправился в душ.

— Наконец-то проснулся, — крикнул Сэм, вновь обретя привычное отличное настроение. — Я смотрел, как ты лежишь, бесстрашный, как связка сосисок, и храпишь так, что чуть голова не отрывается, и не мог не оценить твой вклад в защиту отечества. Грохот стоял, как при дальней канонаде.

У принца было брюзгливое настроение, в отличие от обычного жизнерадостного. Он читал военные новости в «Аль-Ахрам» и качал головой из-за ни к чему не обязывающих коммюнике. Это был один из тех редких периодов затишья, когда не случалось ничего особенного. Однако говорить он хотел не об этом.

— Иногда я задаюсь вопросом, — сказал он нам, — действительно ли англичане хотят выиграть войну; потому что ведут они себя очень странно. Вам известно о нашем агенте? У нас в саду живет немецкий агент — в летнем домике. Его обнаружили садовники, и он предложил им денег, чтобы они оставили его в покое. Представляете? Немецкий археолог, к тому же идеально говорящий по-арабски. Я, разумеется, помчался в консульство и обо всем рассказал там, думал, они пошлют кого-нибудь, чтобы арестовать негодяя или даже убить. Ничего подобного. Этот противный и высокомерный бригадир Маскелин сказал мне: «Мы считаем нецелесообразным ворошить агентурное гнездо». А теперь они даже предлагают ему новое оборудование, И это называется войной, спрашиваю я себя? Если всех агентов оставят в покое и даже будут снабжать…

Ему было невдомек, что сначала необходимо выявить немецкую и итальянскую агентуру, а так как он не находил себе места от ярости, разумнее всего было оставить его в неведении относительно происходящего на самом деле.

Разговор перешел на другое: он готов немедленно предоставить мне несколько выходных в связи с приездом старого друга; я обязан постараться, чтобы Сэм провел отпуск как можно приятней. Нам тотчас предложили великолепный план — экскурсии во все четыре стороны Египта, посещение старинных памятников. Единственным врагом, мешавшим нам развернуться, было ограниченное время.

— Все равно, — решительно вскричал принц, — все мы постараемся устроить так, чтобы гость остался доволен!

Он сделал неопределенный жест, включавший в команду по развлечению Сэма и принцессу, и дворцовых слуг, а также секретарей и своего друга Аффада.

В самом деле, банкир Аффад был самым очаровательным, самым застенчивым и самым изобретательным из окружения принца. Банкир тотчас изобразил нетерпеливого хозяина, и его приглашение было тем более соблазнительным, что предполагало путешествие по воде — по Нилу, и к тому же на снабженном всем необходимым небольшом судне, принадлежащем французскому посольству. Мы долго не могли прийти в себя от такой удачи, кажется, лишь на второй день осознали, что наша прелестная пирога плывет вверх по Нилу, а это совершенно особая река, не похожая ни на какую другую. К сожалению, путешествие было коротким, потому что на полпути к ближайшему большому городу мы должны были сойти на берег, чтобы на машине вернуться в Каир, ведь мой друг не мог задержаться в отпуске, не мог даже помыслить о подобном риске, а наше возвращение позволяло ему немного повеселиться в компании принца и принцессы, которые ему очень нравились. Наше маленькое путешествие было очень приятным — словно естественное продолжение того беззаботного лета в Провансе, — связавшие нас тогда узы еще не потеряли своей прочности. Более того, они как будто обновлялись, столь явственным казалось присутствие Констанс и ее брата Хилари, иногда нам незримо являлся консул Феликс Чатто… и даже темная тень Ливии навещала нас. Интересно, где теперь Ливия? Что сталось с Авиньоном с его миражами на фоне синего неба — с соборами, к которым Хилари всегда обращался как к «заброшенным заводам, без всякого шума производившим молящихся, в отличие от ближайших турбин». Зловещий свист мистраля в соснах. Все это было, и было здесь.

Но куда примечательнее был тот факт, что еще двое гостей Аффада оказались французами, причем с юга. Их прозвали "les ogres", [57] созвучно фамилии — «LeNogre». Это были брат и сестра, неразлучные близнецы — Бруно и Сильвейн, он старше ее на час. Юноша занимал пост младшего атташе в посольстве «свободной» Франции, а его сестра вела хозяйство и устраивала приемы. Им принадлежал, по крайней мере так он сказал на своем ровном книжном английском языке, старый, почти заброшенный шато в деревне Вильфуан, недалеко от Тюбэн, где был «наш» шато, то есть шато Констанс. Кстати, они провели у себя все прошлое лето — не исключено, что мы встречались! В глазах Сильвейн промелькнула печаль, когда она говорила это. Кстати, выражение ее лица, ее черты, ее манера держать голову живо напомнили мне кого-то, но, как я ни старался, не мог вспомнить кого. Меня это раздражало, как жужжание мухи, которую никак не удается прогнать; однако память упорно не желала подсказать, чьи черты поглощены тьмой забвения. Ее брата занимало лишь падение Франции, которого он стыдился, да еще крючкотворство французского средиземноморского флота, отказавшегося присоединиться к союзникам. Однако Французское Сопротивление уже не было мифом, и в течение года у де Голля наверняка будет двадцать тысяч солдат… не все еще потеряно. Как бы то ни было, юноша, оплакивавший потерю национального достоинства, ведь страна потерпела катастрофу, отдав себя на милость нацистам… так вот, этот юноша производил очень трогательное впечатление. С горечью он проговорил: