Клуб радости и удачи - читать онлайн книгу. Автор: Эми Тан cтр.№ 44

После нашего неудачного обеда я почти окончательно рассталась с надеждой, что когда-нибудь наступит благоприятный момент для того, чтобы сообщить ей новость: мы с Ричем Шилдсом собираемся пожениться.

— Почему ты так нервничаешь? — спросила меня моя подруга Марлин Фербер, когда мы как-то вечером разговаривали по телефону. — Ведь Рич не какой-нибудь лоботряс, он такой же налоговый инспектор, как и ты. Что она может иметь против?

— Ты не знаешь мою мать, — сказала я. — Ей никто никогда не может угодить.

— Тогда распишитесь тайком, — сказала Марлин.

— Это мы уже проходили с Марвином. — Марвин был моим первым мужем, моей студенческой любовью.

— Тем более, — заключила Марлин.

— Ну уж нет! — ответила я. — Когда мама об этом узнала, она запустила в нас тапкой. И это были только цветочки.

Моя мама незнакома с Ричем. Всякий раз, когда я произношу его имя, — например, говорю, что мы с Ричем ходили на симфонический концерт или что Рич водил мою четырехлетнюю дочь Шошану в зоопарк, — мама тут же находит способ поменять тему.

— Я тебе говорила, — начала я, пока мы ждали счет в ресторане, — что Шошане очень понравилось в Музее научных исследований, куда ее водил Рич? Он…

— О, — перебила мама, — забыть сказать. Врачи говорить, твой отец надо медицинский обследовать. Нет-нет, сейчас они сказать, всё в порядке, только он слишком часто запоры.

И я окончательно сдалась. Дальше все пошло как обычно.

Я расплатилась десятидолларовой купюрой и тремя бумажками по одному доллару Мама пододвинула к себе счет, точно высчитала, сколько мелочи мы должны, — восемьдесят семь центов, — положила это на поднос в обмен на один доллар и, сурово заявив: «Нет на чай!», с торжествующей улыбкой откинула голову. Когда она вышла в туалет, я быстро подала официанту пять долларов. Он кивнул мне с полным пониманием. Во время маминого отсутствия я разработала новый план.

— Чисылэ! Там жуткий вонь! — проворчала мама вернувшись. Придвинула ко мне маленькую дорожную упаковку бумажных салфеток. В общественных местах она пользуется только своей туалетной бумагой. — Тебе не надо?

Я покачала головой.

— Я отвезу тебя домой, но сначала давай заедем на минутку ко мне. Хочу тебе кое-что показать.

В моей квартире мама не была уже несколько месяцев. Во время моего первого замужества она все время заявлялась к нам без предупреждения, пока однажды я не предложила ей хотя бы звонить заранее. С тех пор она приходит ко мне только по приглашению.

И теперь я с интересом ждала, как она прореагирует на изменения в моем жилище — от образцового порядка, который я поддерживала после развода, когда у меня вдруг появилась куча времени для упорядочения своей жизни, до теперешнего хаоса, полного жизни и любви. Пол в холле был завален игрушками Шошаны — яркими пластмассовыми штучками, большей частью поломанными. В гостиной лежали гантели Рича, на кофейном столике стояли две забытые рюмки, валялись остатки телефона, который Шошана и Рич в один прекрасный день полностью распотрошили, чтобы посмотреть, откуда появляются голоса.

— Туда, — сказала я и повела маму в глубь квартиры, в спальню. Постель была незастелена, шкаф открыт, из незадвинутых ящиков свисали носки и галстуки. Мама переступала через разбросанную обувь, Шошанины игрушки, черные шлепанцы Рича, мои платки и кучу белых мужских рубашек — только что из прачечной.

На ее лице появилось выражение страдальческого неприятия, и я вспомнила, как много лет назад она водила нас с братьями на прививку от полиомиелита. Когда игла вонзилась в руку моего брата и он вскрикнул, мама посмотрела на меня с глубоким страданием на лице и заверила: «Следующий больно не будет».

Но сейчас, как могла она не заметить, что мы живем вместе, что это всерьез и надолго, даже если она не будет об этом говорить? Она должна что-нибудь сказать.

Я подошла к стенному шкафу и достала норковый жакет, который Рич подарил мне на Рождество. Это был самый экстравагантный подарок из всех, которые я когда-либо получала.

Я надела жакет.

— Дурацкий подарок, — сказала я нервничая. — Вряд ли в Сан-Франциско когда-нибудь будет настолько холодно, чтобы носить норку. Но, кажется, сейчас стало писком покупать такие вещи женам и подругам.

Мама промолчала. Она посмотрела в сторону стенного шкафа, ломящегося от коробок с обувью, галстуков, моих платьев, костюмов Рича, потом провела пальцами по моей норке.

— Не так хороший, — сказала она наконец. — Этот просто обрезки. Мех короткий, не так длинный ворс.

— Как ты можешь критиковать подарок! — возмутилась я, почувствовав себя глубоко задетой. — Он же от всей души…

— Именно этот меня и беспокоить, — сказала она.

Взглянув на жакет в зеркало, я почувствовала, что больше не могу противостоять силе ее воли, ее способности заставлять меня видеть черное вместо белого и белое вместо черного. Жакет выглядел жалкой подделкой под что-то романтическое.

— Больше ты ничего не хочешь мне сказать? — спросила я мягко.

— Что я должна сказать?

— Что-нибудь по поводу квартиры… По поводу этого… — Я обвела рукой все окружающие нас признаки пребывания Рича в доме.

Она оглядела комнату, потом холл и наконец сказала:

— У тебя карьера. Ты занята. Ты хочешь жить как в хлеву, что я могу сказать?

Моя мать знает, как попасть по нерву. И боль, которую я при этом испытываю, гораздо хуже любого другого страдания. Потому что мама умеет наносить молниеносные — как электрический разряд — удары, которые не забываются. Я до сих пор помню, как это было в первый раз.

Мне было десять лет. Но уже тогда я знала, что владею особым даром. Игра в шахматы давалась мне без малейших усилий. Я видела на шахматной доске то, чего не видели другие. Я умела защищаться, создавая не видимые противникам преграды. Эта способность делала меня заносчивой и самоуверенной. Я предвидела все ходы своих противников. Я точно знала, в какой момент у них вытянутся лица: кто мог подумать, что моя, казалось бы, по-детски незамысловатая стратегия обернется для них полнейшим поражением? Я любила выигрывать.

А моя мама любила выставлять меня на всеобщее обозрение, точно какой-нибудь из моих многочисленных призов, которые она без устали полировала. Она взяла в привычку рассказывать о моих играх так, будто сама разрабатывала стратегию.

— Я посоветовать свой дочь: наступать кони на враг, — говорила она владельцу лавки на Стоктон-стрит. — Она послушать и легко выиграть.

Она и вправду говорила мне это перед турниром и давала, кроме того, еще сотню бесполезных советов, не имевших никакого отношения к игре.