Волчий тотем - читать онлайн книгу. Автор: Цзян Жун cтр.№ 90

Если чабан хочет иметь хорошую лошадь, то он сам должен её объездить. Степному человеку стыдно брать себе коня, объезженного другим. Лучшие чабаны всё делают это сами, лошади у них всегда хорошие. Это вызывает зависть и восхищение молодых чабанов.

Самые сильные и норовистые из диких необъезженных трёхлетних жеребцов в большинстве своём приручаются табунщиками. Самые искусные наездники из них объездили очень много лошадей, они могут даже ездить на полудиких лошадях. Однако встречаются такие удивительно сильные дикие лошади, которые сбрасывают с себя наездников, так что те разбивают лицо и ломают кости. Но в степи чем более силён и велик дикий нрав лошади, тем она более быстрая и выносливая. Это лошадь высшего сорта, и если её оседлают, то она становится неизменным спутником человека в сражениях и победах. В степи у кого больше хороших лошадей, тем выше его положение в обществе, тем больше у него славы и любовниц.

Чжан Цзиюань одновременно чесал шею лошади и потихоньку вынимал ногу из стремени. Вытащив ногу, он ловко спрыгнул на землю. Лошадь стала лягаться, чуть не скинув со спины седло. Чжан Цзиюань быстро за повод притянул лошадь к себе, чтобы избежать ударов копытами, истратил много сил, прежде чем подвёл лошадь к телеге и привязал к колесу. Горячая лошадь яростно стала грызть вожжи так, что телега поскрипывала.

Чень Чжэнь и Ян Кэ глубоко вздохнули. Ян Кэ сказал:

— Ты, парень, действительно молодец, смеешь удерживать такую дикую лошадь!

Чжан потёр лоб и ответил:

— Сегодня утром она меня лягнула, копытом попала по голове, прямо в лоб, у меня в глазах потемнело, спасибо Бату, он в это время был рядом. Когда ещё не выросла молодая трава, я уже обуздывал её два раза, потом ещё пытался раза два и вроде немного усмирил. Откуда я мог знать, что, поев свежей весенней травы, нагуляв немного жира, она снова начнёт беситься. Хорошо ещё, что маленькая лошадь и копыта не такие тяжёлые, не сломала мне переносицу, а были бы потяжелей, я бы и не выжил.

Лошади после водопоя потихоньку подошли на луг, что на склоне, недалеко от юрты Чень Чжэня. Высокие красивые жеребцы сразу привлекли внимание Чень Чжэня и Ян Кэ. Они уже полностью поменяли шерсть, теперь она лоснилась и сверкала. Когда жеребцы начинали двигаться, мышцы под кожей плавно перекатывались. Жеребцы выделялись из табуна своей длинной гривой, как львы отличаются от львиц, грива им закрывала глаза и часть шеи. Когда они наклонялись и щипали траву, грива закрывала половину тела, получалось чудовище без головы и морды. Когда они мчались с поднятой головой, грива развевалась на ветру, словно знамёна степных кочевников, устрашающие своих врагов. Характер у жеребцов был лютый, не было в степи человека, который мог бы их объездить, никто не мог их заарканить, никто не мог оседлать этих дикарей. Жеребцы в степи выполняли две основные функции: занимались воспроизводством и охраняли свой табун. Если, к примеру, бык после случки с коровами уходил снова гулять на все четыре стороны, то жеребец — нет, он в степи был самым добросовестным и доблестным кавалером для своих кобылиц.

Прошло не так много времени, и начались беспощадные бои между лошадьми. Все жеребцы в табунах вступили в ожесточённую битву между собой, не на жизнь, а на смерть. Люди наблюдали за ними, волчонок тоже сидел на краю своей территории, не двигаясь, следил за битвой, шерсть у него дрожала, как у голодного волка зимой. Волчонок боялся лютых жеребцов, но всё же внимательно смотрел.

Среди пятисот с лишним лошадей в табуне было более десяти семей, и каждый жеребец возглавлял какую-то одну. Каждая семья состояла из кобыл. В жестоких условиях степи, чтобы сопротивляться волкам и продолжать своё существование, чтобы повысить качество рода, лошадям приходилось исключать случку между единоутробными особями. Поэтому в каждый летний сезон маленькие трёхлетние кобылицы, которые уже достигли половой зрелости, выгонялись жеребцами из собственной семьи. Этот источающий ярость и бешенство жеребец, словно волк, кусал рождённых от него кобыл, выгоняя, их из своего табуна. Маленькие лошади при этом жалобно ржали, и в табуне царил в это время беспорядок. Как только молодые лошади пытались возвратиться к своим, злобный жеребец тут же снова налетал и снова их прогонял. Маленькие лошади, пошатываясь, убегали за пределы семьи, жалобно ржали, прося его проявить милосердие. Но жеребец яростно раздувал ноздри и ожесточённо рыл копытом землю, не позволяя им вернуться. А если кто из лошадей пытался заступиться за них, то тут же получал удары копытами от жеребца. В конце концов им оставалось только смириться.

Во время битвы жеребцов изгнанные из семей лошади возвращались к своим и тоже становились наблюдателями противостояния. Те во время битвы поднимались на задние ноги во весь свой рост, так что становились выше в два раза. Их большие и тяжёлые передние копыта становились в это время боевым оружием, превращались в огромные молоты. Копыта звучно сталкивались, зубы скрежетали, слабые лошади пускались наутёк, сильные бились так, что не разнимешь. Если передние копыта не действовали, в ход шли зубы, если зубами не помогало, то жеребец разворачивался и лягался задними ногами. у некоторых лошадей от этого были разбиты головы, грудь, некоторые уже хромали, но у жеребцов и мысли не было об окончании схватки…

— Жеребцы в степи — первые предводители, кроме того, что волки нападут на кобылиц, они больше ничего и никого не боятся. Я часто думал, как древние люди приручали лошадей. И вот моя версия: возможно, древние степные народы сначала нашли способ поймать раненных волками маленьких жеребят, потом вылечили им раны и потихоньку стали приручать. Но когда те вырастали, то на них не могли ещё ездить верхом… Потом ещё ловили раненных волком жеребят и снова приручали. Неизвестно, сколько поколений делали таким образом, пока наконец начали их объезжать. В общем, этот процесс усмирения и приручения лошадей был долгим и сложным. Кто знает, сколько людей поломало кости, а то и погибло, прежде чем наконец удалось объездить дикую лошадь. Это — величайший шаг вперёд в истории развития человечества, и произошло это намного раньше, чем четыре великих китайских изобретения, и оно намного важнее их. Если бы не было лошадей, то жизнь человечества в древние эпохи невозможно было бы себе представить, так же как современность без автомобилей, поездов, танков, — сказал Чжан Цзиюань.

Чень Чжэнь возбуждённо перебил его:

— Я согласен с тобой! Приручение лошадей степными народами всё же намного труднее, чем окультуривание дикого риса древними земледельцами. Ведь дикий рис, как минимум, не умеет бегать, лягаться, не может людям разбить голову, ударить и убить. Окультуривание диких растений по сути своей — мирный труд, но приручение диких лошадей или быков — это битвы, во время которых льётся пот и течёт кровь. Земледельческие народы до сегодняшних дней пользуются великим результатом труда кочевых народов.

— Кочевники действительно молодцы, они умели и сражаться, но ещё и трудиться, и учиться. Хотя уровень цивилизации кочевых народов был ниже, чем у крестьянско-земледельческих народов, они очень скоро догнали их в развитии. Хубилай, Канси, Цяньлун — эти императоры очень быстро переняли китайскую культуру, причём намного быстрее, чем большинство китайских императоров, и их успехи и достижения были тоже намного выше. К сожалению, они изучали и перенимали только древнюю китайскую культуру, а вот если бы они изучили и переняли культуру Древней Греции или Древнего Рима, то было бы намного больше достижений, — заметил Ян Кэ.