Один из нас. Вояж, вояж - читать онлайн книгу. Автор: Лоран Графф cтр.№ 14

Покой Арсена окончательно нарушен, он поднимается, потягивается, разминая затекшее тело, и спокойно отвечает незваным гостям: «Нет, все хорошо, спасибо».

Он вышел из леса, жмурясь от яркого света. Сощурившись, взглянул на небо, потом на дорогу, расстилающуюся у его ног.

Он возобновил свое странствие с того же места, где его прервал. Пребывание в лесу полностью отрешило его от окружающего мира вместе со всеми его условностями. В полном покое и неподвижности он достиг некой очищенной, почти бесплотной формы бытия, освобожденной от какого бы то ни было догматизма, состояния, пограничного смерти.

Когда его силы были на исходе, он рухнул на скамейку. Эта скамейка, воткнутая в землю среди полей, воспринимаемая всеми как ошибка, предназначалась ему. Он занял свое место, счастливый, с улыбкой, застывшей на губах — cheese.

«Ну что, вы закончили фотографировать? Давайте, везите его в морг; будем устанавливать его личность».

В тот вечер инспектор Намиек вернется домой, терзаемый очередной загадкой человеческого бытия — дельце не простое! «Добрый вечер, семейство!»

ПЕЙ ДО ДНА, ПЕЙ ДО ДНА

Проснулся как обычно. В пять часов одиннадцать минут — накануне вечером, сидя на кровати в семейных трусах в цветочек, поставил будильник. Показалось, что в пять слишком рано — вечером смотрел фильм, как он там назывался? И не вспомнить, закончился в одиннадцать — уж полночь близится! — пора выкурить последнюю сигарету в кухне у окна — как говорится, не телевидением единым живы! — почистить зубы, стараясь не смотреться в зеркало, со всей очевидностью являющее взору последствия ночных бдений, сходить по-маленькому, опорожняя на ночь мочевой пузырь, — нет-нет, дружок, сегодня вечером любви не будет, — женщина, на которой ты женился, глубоко закуталась в одеяло в ожидании последнего поцелуя, как печати на визу в страну сна; пять одиннадцать, потому что…

Потому что тебя зовут не Ахилл, не Амбруаз и не Арсен. Тебя зовут Жан.

Святой человек не выходит и знает, не смотрит и называет, не делает и совершает.

Лао-Цзы, «Тао-Те-кинг»

1

Я уеду. Не знаю куда, но придет время, и я отправлюсь в путь, наверняка в какую-нибудь далекую страну. Осталось только определиться, куда именно, на какой континент, в какую точку земного шара. А вообще я решил и торжественно об этом заявляю — более того, я в этом глубоко убежден — я уеду.

По итогам какого-то опроса выяснилось, что Кан самый скучный город во Франции. Если я правильно понял, исследование проводилось с целью классификации городов от самого интересного до самого унылого в зависимости от доступности разных видов досуга и количества мест отдыха. Я живу в Кане. В двухкомнатной квартире на третьем этаже пятиэтажного дома под номером 2 по улице Фалез, чуть-чуть не доходя до кинотеатра, где крутят порно. Вокзал недалеко. Хотя я уверен, что никогда там не был. Ни разу не встречал никого на перроне. Сам я мало куда езжу, передвигаюсь всегда на машине. По субботам в полдень езжу за покупками в супермаркет. На прошлой неделе купил чемодан.

Я долго выбирал, сомневался. Исходил весь отдел вдоль и поперек, рассматривая всякие дорожные сумки и чемоданы. По правде говоря, делал это не впервые.

Я уже и раньше изучал этот вопрос, в самом первом приближении, не вдаваясь в детали, просто подумал, что мне нужен будет чемодан. В дорогу.

Я не торопился. Не хотелось совершить ошибку, а потом жалеть о сделанном выборе. Мой багаж должен соответствовать типу поездки, которую я намерен предпринять, но на этот счет никакой определенности у меня пока не было. По правде говоря, в данный момент я больше думал об отъезде как таковом, нежели о самом путешествии. Как бы то ни было, для начала я решил, что багаж мой должен быть удобным, не очень обременительным, прочным. Затем я попытался сравнить сумки и чемоданы, не строя дилемму, а просто оценивая преимущества и недостатки тех и других. И пришел к выводу, что сумки определенно придают расслабленный, моложавый, непринужденный вид, они более универсальны. Несешь себе за ручки, или через плечо, или вообще за спиной. Можно сесть на нее, как на пуфик, в ожидании автобуса, например; можно использовать как подушку, подложив под голову, чтобы вздремнуть, растянувшись на земле, если автобус опаздывает. Вещи в сумки кладут двумя стопками прямо на дно, которое в зависимости от модели может быть твердым или мягким, но в любом случае одежда мнется и теряет вид. Боковые карманы — ценная штука: в них удобно поместить книгу, бутылку воды или энергетический батончик. Одного удара ножа достаточно, чтобы выпотрошить все содержимое сумки.

Чемодан смотрится построже. Традиционный аксессуар путешественника, отличительный признак человека, собравшегося в дорогу. Взять чемодан в руку — все равно что оседлать рычащий мотоцикл: то же волнительное ощущение. К тому же сейчас у всех моделей есть колесики.

Я остановил свой выбор на прочном чемодане из полипропилена с пропиткой. Меня соблазнило его сходство со скорлупой, панцирем. В отличие от сумки на нем можно совершенно спокойно сидеть, сохраняя прямую осанку. И вообще, твердый чемодан внушает уважение, и носильщики в дорогих отелях выказывают больший почет подобному багажу. Я конечно не собираюсь останавливаться в таких гостиницах, но все же.

Что касается цвета, то черному я предпочел красный. Сходил в обувной отдел, посмотрел на себя в зеркало. Черный показался мрачным, слишком строгим, а красный — изысканным и легким, как будто он меньше весил. Выбор чемодана так меня увлек, что я забыл купить себе продукты на неделю. Поставил свою единственную покупку на ленточный конвейер, и кассирша проверила, не спрятал ли я чего-нибудь внутри. Потом велела мне обратиться за гарантией на ресепшен — два года на запасные части и ремонт. Я не счел нужным там показываться: по всей вероятности, через два года я еще никуда не уеду.

У меня почти нет мебели и домашней утвари. Мне всегда казалось, что я здесь временно, я был уверен, что однажды что-то произойдет. Квартиру я снимаю. Раньше она принадлежала пожилому польскому еврею, бывшему депортированному. На самом деле он здесь и не жил, уехал отсюда еще лет двадцать назад. Он умер в гостиничном номере, где-то на Балеарских островах. Его дети решили не продавать квартиру и сдать ее в аренду. Обе комнаты были полностью отремонтированы: голые белые стены. Воля ваша, сказал мне доверительно один из его сыновей во время осмотра, как хотите, так и обставляйте, красьте в любой цвет по вашему вкусу. «И так все замечательно, — ответил я. — Все белое».

Вот уже четыре года, как я здесь живу. А ощущение, будто только что въехал. Сплю в спальне на матрасе, брошенном на пол. Из мебели — пластиковый платяной шкаф с раздвижными дверцами, стол, два стула и несколько обычных электробытовых приборов. Этого достаточно. К чему заводить больше, если я все равно собираюсь уехать.

Стены я оставил в том же виде, в каком они были при заселении, нетронутыми и чистыми, ни единой фотографии, картинки или безделушки — ничего не повесил. Я отказываюсь выбирать какой-либо образ, пусть даже временный, какой-либо предмет, чтобы украсить стены. А еще мне не нравится делать дырки.