Что сказал бы Генри Миллер... - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Гилмор cтр.№ 19

На протяжении семидесяти четырех минут грузовик как доисторическое чудище носится за легковой машиной по выжженной солнцем бескрайней пустыне. Как Моби Дик за Ахабом [25] . Поджидает ее на обочине, прячется в водостоках, делает вид, что легковушка его больше не интересует, а потом внезапно возникает снова как воплощение непостижимого зла. Как чья-то рука, которая вдруг появляется из-под кровати и норовит схватить тебя за лодыжку. Но почему? (Возможно, будучи еще в юном возрасте, режиссер сам не знал, как ответить на этот вопрос.)

Грузовик и легковая машина: между ними нет никакого диалога. Они просто носятся по затерянной в пустыне дороге. Я спросил у Джеси, как из такого материала кто-то умудрился создать фильм?

— Так же, как выжимают из скалы вино, — ответил он.

Мне кажется, что ответ кроется в видении режиссером нападения. «Дуэль» вынуждает зрителя взглянуть на эту проблему. Фильм как бы говорит тем, кто его смотрит: здесь происходят события первостепенной важности; вы именно этого боялись раньше, и вот оно опять тут как тут.

Когда Стивен Спилберг поставил «Дуэль», ему было двадцать два года. Он сделал несколько телефильмов (его визитной карточкой стала одна из серий «Коломбо»), но никто и предположить не мог, что он в состоянии подать взрывной материал с таким мастерством. Звездой «Дуэли» на самом деле стал не грузовик, не сыгранный Деннисом Уивером шофер, которого обуревает постоянно нарастающий страх, а режиссер фильма. Точно так же, как при чтении первых страниц великого романа, здесь зритель ощущает присутствие огромного, безоглядного таланта. Чтобы это стало очевидным, семи пядей во лбу иметь не надо. Именно это, как мне кажется, имел в виду Спилберг несколько лет назад в одном интервью, когда говорил, что старается смотреть «Дуэль» заново каждые два-три года, чтобы «вспомнить, как я это сделал». Он, как я понимаю, имел в виду, что для этого надо быть молодым и безоглядно самоуверенным.

Понятно теперь, почему несколько лет спустя руководству кинокомпании «Юниверсал Пикчерз» было достаточно посмотреть «Дуэль», чтобы именно Спилбергу доверить съемки триллера «Челюсти». Если Спилберг мог так жутко изобразить тяжелый, неповоротливый грузовик, даже представить себе было трудно, что он способен сделать с акулой. (Хищница, как и водитель грузовика, в основном остается невидимой зрителю. Он видит только результаты ее деяний: пропавшую собаку, внезапно скрывшуюся под водой девочку, всплывающий на поверхность бакен — признаки присутствия опасности, но не сам ее облик. Будучи еще совсем молодым, Спилберг чувствовал, что если хочешь людей испугать, то надо, чтобы основную роль здесь сыграло их собственное воображение.)

Мы посмотрели «Создание „Дуэли“», записанное на диске вместе с самим фильмом. К моему удивлению, Джеси заинтересовал рассказ Спилберга о том, как он поэтапно создавал фильм. Какая же это была огромная работа! Сколько ему пришлось при этом передумать! Раскадровка, многочисленные камеры, даже просмотр полудюжины грузовиков, чтобы выбрать из них тот, который производил самое жуткое впечатление.

— Знаешь, пап, — сказал Джеси с некоторым удивлением, — до сих пор я всегда думал, что Спилберг слегка сдвинут по фазе.

— Он не по фазе сдвинулся, он сдвинулся на кино, — уточнил я. — А это совсем не одно и то же.

Я рассказал сыну о том, что мне говорила одна молодая актриса, обожавшая тусоваться на всех киношных вечеринках и неплохо знавшая Спилберга, Джорджа Лукаса, Брайана Де Пальму и Мартина Скорсезе в Калифорнии, когда они еще только выходили в люди. Так вот, позже она рассказывала, что была поражена отсутствием у них интереса к девочкам и наркотикам. Единственное, чего им хотелось, так это шляться где-нибудь друг с другом и часами разговаривать о кино.

— Так что, все они были слегка на этом сдвинуты.

Я показал Джеси «Трамвай „Желание“». Рассказал ему о том, как в 1948 году молодой и еще сравнительно малоизвестный актер Марлон Брандо добрался на перекладных из Нью-Йорка до дома Теннесси Уильямса в Провинстауне, штат Массачусетс, чтобы тот посмотрел его для одной бродвейской постановки. Знаменитый драматург пребывал в тот момент в состоянии глубокой депрессии, потому что у него в доме вырубился свет, и он не мог пользоваться туалетом — не было воды. Брандо «починил» электропроводку, заложив за предохранители монетки, потом встал на четвереньки и привел в порядок сантехнику. Покончив с ремонтными работами, он вытер руки, прошел в гостиную, чтобы прочитать роль Стэнли Ковальского. Рассказывают, что он успел проговорить где-то с полминуты, потом огорошенный Теннесси сделал ему рукой знак остановиться, сказал: «Достаточно», — и отослал его обратно в Нью-Йорк, утвердив на роль.

И как же он с ней справился? Некоторые актеры бросили заниматься своим ремеслом после того, как посмотрели игру Брандо в «Трамвае» в той бродвейской постановке 1949 года. (Как Вирджиния Вульф, которая решила было оставить ремесло писателя, когда впервые читала Пруста.) Но на киностудии не хотели давать Брандо роль в фильме — он был слишком молод. И говорил он так, что не всем его было дано понять. Но его преподавательница актерского мастерства Стелла Адлер еще в самом начале карьеры Брандо предсказала, что из этого «странного юнца» вырастет со временем величайший актер его поколения. Так оно и вышло.

Спустя годы студенты, посещавшие кружок актерского мастерства Брандо, вспоминали его необычную манеру чтения монологов Шекспира вверх ногами, при этом он декламировал их с большей убедительностью и проникновенностью, чем любой другой из его современников.

— «Трамвай», — пояснил я, — стал пьесой, благодаря которой джинн, как говорится, был выпущен из бутылки. Она в прямом смысле слова изменила манеру сценической игры американских актеров.

«Это ощущение носилось в воздухе, — по прошествии многих лет говорил Карл Молден, игравший Митча в оригинальной бродвейской постановке. — Зрители приходили смотреть Брандо, они хотели видеть только его, а когда он уходил со сцены, возникало такое ощущение, что они ждут, когда он вернется обратно».

Мне показалось, что еще совсем чуть-чуть, и я перехвалю фильм. Поэтому я решил закругляться с разговорами.

— Итак, — подытожил я — сегодня, Джеси, ты увидишь нечто действительно стоящее. Устраивайся удобнее.

Иногда звонил телефон — я жутко этого боялся. Если звонила Ребекка Нг, настроение у сына всегда портилось, как если бы какой-то хулиган бросил нам в окно камень. Как-то днем — стоял прекрасный, теплый августовский день — Джеси вдруг исчез, когда мы смотрели «В джазе только девушки». Его не было минут двадцать, а когда он вернулся, то был рассеян, и настроение у него явно испортилось. Я снова включил видеоплеер, но было ясно, что фильм уже потерял для Джеси интерес. Он так неподвижно устремил взор на экран телевизора, будто бросил якорь, чтобы ничего не отвлекало его от беспокойных мыслей о Ребекке.

Я выключил телевизор и сказал: