Искатели приключений - читать онлайн книгу. Автор: Гарольд Роббинс cтр.№ 223

Продолжая молчать, я напрягся, чтобы предпринять попытку вырваться. Я стал прикидывать расстояние между нами, до бандита было как минимум футов восемь.

— Убийца! — внезапно вскричал Кондор. — Ты умрешь!

Я прыгнул на него, и в этот же момент заметил вспышку выстрела. Сначала я подумал, что он промахнулся, но когда я рухнул на землю перед ним, то понял, что он попал. Странно, что я не чувствовал боли, я всегда думал, что человеку больно в такие моменты.

Все происходило, как при замедленной съемке, и даже улыбка Кондора была какой-то медленной, когда он неторопливо поднимал обрез для второго выстрела. И вдруг произошла невероятная вещь: что-то сверкнуло в воздухе, и рука Кондора, державшая обрез, казалось, отлетела от плеча и медленно поплыла в воздухе. Я увидел, как рот Кондора открылся, и услышал, как он закричал, когда хлынула кровь. Снова что-то сверкнуло, и крик его оборвался.

Услышав выстрелы, я повернул голову и стал считать их. Три, четыре, пять, шесть. На лице Котяры было ужасное выражение, он твердым шагом двигался к Кондору, подняв в руках окровавленное мачете, напоминавшее топор лесоруба.

Второй бандит в ошеломлении пытался вытащить из-за пояса другой револьвер, но дрожащие пальцы не слушались его. Закричав, он повернулся и побежал. Но он успел сделать всего четыре шага, когда Котяра швырнул ему вслед мачете.

Мне показалось, что мачете раскроило его от затылка до спины, бандит рухнул лицом в кусты.

Я вытянул голову в направлении Котяры, он шел ко мне, но вдруг споткнулся и упал. Он лежал, вытянувшись на земле, всего в нескольких футах от меня.

— Котяра! — позвал я, но голос мой был очень слабым,

Сначала я подумал, что Котяра просто не слышит меня, но потом он поднял голову и посмотрел на меня. Из последних сил он медленно пополз ко мне, помогая себе локтями. Кровь текла у него изо рта и из раны на шее.

Я в изумлении смотрел на него. Котяра умирал. Я не мог поверить в это. Нет, только не Котяра, он не мог умереть, его нельзя было убить. «Котяра, прости меня», — хотел сказать я, но не смог произнести ни слова.

Теперь наши лица почти соприкасались, мы лежали вместе на земле, которая вращалась, и смотрели в глаза друг другу.

Я почувствовал, что меня охватил ледяной холод.

— Котяра, мне холодно, — прошептал я. Еще ребенком я не любил холод. Я любил солнце.

Но солнце, уже вставшее над горами, не согревало меня. Оно только до боли слепило глаза, мешая смотреть. Холод все сильнее охватывал меня.

— Котяра, я боюсь, — прошептал я и прищурился, чтобы видеть его лицо.

Котяра поднял голову, я никогда прежде не знал у него такого взгляда. В этом взгляде воплотилась вся любовь: любовь друга, любовь отца к сыну. Он протянул руку и дотронулся до моей, я крепко сжал его пальцы.

Голос Котяры был хриплым, но ласковым.

— Держись за мою руку, сынок, — сказал он, — и я благополучно проведу тебя через горы.

Шофер ожидал его на выходе у вращающихся дверей таможни.

— Машина ждет на улице, — сказал шофер, принимая чемоданы. — Хорошо долетели, сэр? Джереми кивнул.

— Это был прекрасный полет.

Они сели в лимузин и на большой скорости направились в город. Было темно, и машин в этот поздний час на дороге было мало. Джереми не успел заметить, как машина проскочила мимо разноцветных огней Всемирной выставки, приближаясь к Трибороу-Бридж.

— Когда я услышал, что ваш рейс задерживается, я позвонил миссис Хэдли, — сказал шофер.

— Спасибо, Арти.

Они миновали мост, въехали на почти пустынную Ист-Ривер-Драйв, направились к центру, потом свернули на Шестьдесят третью улицу. Через несколько кварталов машина остановилась на стоянке к востоку от Сентрал Парк.

Она ждала его в дверях, наблюдая, как он пересекает улицу и подходит к дверям их серого особняка. Вот Джереми поднялся по ступенькам, закрыл за собой дверь и обнял ее. Некоторое время они так и стояли молча, обнявшись.

Она почувствовала, что его утомила эта поездка, и даже нечто большее: какую-то подавленность духа, несвойственную его натуре. Она ласково поцеловала его, взяла за руку и провела в гостиную.

— У прислуги сегодня выходной, — сказала она. — Я приготовила бутерброды и кофе, они на кухне.

— Очень хорошо, — сказал Джереми, — но на самом деле я не голоден.

Она заглянула ему в лицо.

— Ну как все прошло?

— Довольно ужасное зрелище. — Она увидела на его лице морщины, которых не замечала раньше. — Никогда не знал, что бывает что-нибудь подобное.

Она кивнула.

— Был там кто-нибудь еще? Джереми покачал головой.

— Нет, только я.

Она молча смотрела на него.

— Было бы не так ужасно, если бы присутствовал кто-нибудь еще, но я был один. А ведь его всегда окружало, так много людей...

— Не надо больше об этом, — быстро сказала она, прикладывая пальцы к его тубам. Тебе надо принять ванну и съесть что-нибудь. Сразу почувствуешь себя лучше.

Джереми поднялся наверх и прошел в ванную. Спустя некоторое время он отправился в комнату к детям. Сначала к девочкам, их комната была ближе.

Они спали, плотно закрыв глаза. Его золотые девочки. Он улыбнулся. Одной было три года, другой пять, и ничто не могло разбудить их, даже землетрясение.

С сыном все было иначе. Он спал чутко, и малейший звук будил его. Вот и сейчас, когда Джереми вошел к нему, мальчик зашевелился и сел в кровати.

— Папа? — позвал он голосом девятилетнего ребенка,

— Да, Дакс.

— А на каком самолете ты в этот раз прилетел?

— На «Боинге 707», — ответил Джереми, подходя к кровати сына. Он наклонился и поцеловал мальчика в лоб. — А теперь спи.

— Да, папа, — ответил мальчик, снова ложась. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сынок, — ласково сказал Джереми, выходя из комнаты.

Когда он спустился вниз, она ждала его возле лестницы. Джереми молча прошел за ней на кухню, где на столе уже стояла тарелка с бутербродами, кофе и торт.

Он вдруг обнаружил, что проголодался, сел за стол и стал есть. Она села напротив, налила ему кофе. Джереми доел бутерброд и взял чашку с кофе.

— А я, оказывается, голодный, — сказал он. Она улыбнулась.

Джереми прихлебывал горячий кофе, на лице его вновь появилось мрачное выражение.

— Никто не пришел, — сказал он.

— Даже при лучших обстоятельствах пришло бы мало людей, — сказала она. — Десять лет слишком большой срок, чтобы помнить.

— Интересно, узнаем ли мы когда-нибудь, что произошло в те последние дни, — задумчиво произнес Джереми.