Общага-на-Крови - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Иванов cтр.№ 55

На остановке, откуда троллейбус шел в центр, толпились люди. Никто не сидел на мокрых скамейках. Мужчины в белых рубашках и черных брюках зябко курили. Женщины ежились, цвета еще не включились на их легких платьях и были блеклыми. Отличник с Серафимой напрямик пошли к другой, пустой остановке, которая находилась через перекресток.

— Успеем или как? — глядя на светофор, спросил Отличник.

— Успеем, — уверенно ответила Серафима. — Это добрый светофор.

Они в молчании перешли перекресток на зеленый свет.

— Так, объясняй, что значит «добрый» светофор, — велел Отличник, и Серафима засмеялась.

— А ты не замечал, что все светофоры имеют свой характер?

— Нет, — сознался Отличник.

— Ну и дурак. А светофоры делятся на пять типов. Первый тип — это добрые. Они всегда зажигают зеленый свет и держат его, пока не пройдешь. Второй тип — злые, они всегда зажигают красный. Третий — вредные, они заманивают и делают пакость. Четвертый — работяги, честные. Они ни на кого не обращают внимания и переключаются регулярно. И пятый тип — это светофоры, на которые никто не смотрит, все едут или идут, когда им хочется, на любой свет.

Отличник был поражен изысканиями Серафимы в области светофорологии. А Серафима стояла перед ним, держала обеими руками сумочку, легко поддавая ее коленками, и улыбалась.

Чистый, прозрачный и пустой троллейбус подкатил к остановке. Выражение его квадратной физиономии было понурое, отрешенное, смиренное, как у школьника, которого мама начистила, надраила и отправила в школу, а он не приготовил урок. Отличник и Серафима вбежали в заднюю дверь и плюхнулись на сиденье. Дверной проем с грохотом и лязгом зарос, и троллейбус, подвывая, поехал.

— Люблю пустые троллейбусы, — говорила Отличнику Серафима. — В них люди ведут себя нормально, а в набитых все какие-то взвинченные. Вот так сидишь, а над тобою какая-нибудь бабка повиснет, как обезьяна на пальме, и висит, сопит, ничего не говорит. Откуда я знаю, где она выходит, чтобы место уступить? Дождусь своей остановки, встану, а она с обидой так издевательски говорит: «Да нет, сиди уж, старики-то постоят, всю жизнь стояли, и сейчас постоим, молодые-то у нас шибко заботливые, воспитанные…» — Серафима скорчила рожицу, изображая вредную старуху. — Я всегда на это отвечаю, что попросить меня встать у нее слов нету, а орать так всегда находятся… Или терпеть не могу, когда в давке какая-нибудь дура стоит у свободного места и на него с краю свою сумку поставит. Все стесняются сесть, так место и пустует. А еще я заметила, что если хочешь сидеть и едешь с парнем, то его надо сажать у окна. Потому что девушку не сгонят с места, если рядом парень сидит, и парня не сгонят, потому что ему выбираться далеко. Только если незнакомый парень, то лучше не садиться. Он колени свои расставит, будто у него бочка между ног, и места рядом совсем нету. Это примета такая: чем глупее человек, тем шире он расставляет колени, когда сидит. И по тому, как абонементы компостируют, тоже можно определить, что за человек. Некоторые, бывает, так в компостер кулаком лупят, будто это морда врага…

— Ты — троллейбусная энциклопедия, — заявил Отличник.

— Да я просто смотрю, как люди себя ведут. Я даже один закон открыла: тот, кто сидит у окна, всегда выходит раньше соседа. Или, например, знаешь, что надо говорить, чтобы пробраться через давку? «Пропустите, пожалуйста» не всегда действует. Надо говорить: «Давайте местами поменяемся», — тогда начинают шевелиться. А однажды я видела высшее проявление доброты и веселости, я даже чуть с ума не сошла. Ехала зимой на задней площадке, народу битком, и заднее стекло изнутри инеем заросло, а снаружи грязное. Мне же позарез надо было видеть, где еду, чтобы остановку не прозевать. Я иней-то содрала, а все равно из-за грязи ничего не видно. И вдруг прямо во время движения снаружи появляется рука и протирает мне стекло. Я чуть не завизжала, думала — черт. А это, оказывается, какой-то мужик висел сзади на лесенке, увидел, что я иней счищаю, и помог мне…

— Наша остановка, — сказал Отличник.

Они выбрались из троллейбуса и пошли по тротуару к автовокзалу. Мимо них то и дело проносились яркие, красно-белые, сверкающие вагоны междугородных «Икарусов» с серебряными дисками на колесах и тонированными стеклами, в которых отражались мелькающие пешеходы. Отличник шагал, слушал, что ему говорила Серафима, и думал, что простота и ясность, поразившая его в ней, порождена ее странным отношением к миру — немного наивным, очень внимательным и совершенно серьезным. Отличнику и самому вдруг захотелось увидеть все глазами Серафимы.

Они подходили к перекрестку перед автовокзалом, и Отличник загляделся на светофор, около которого стояла толпа. «Злой», — решил Отличник. Светофор, словно бы с досадой, как неприятную обязанность, включил зеленый свет, толпа быстро потекла через дорогу, но последние все же не успели дойти и побежали на красный.

По перрону автовокзала, обнесенному сетчатым заборчиком, Отличник и Серафима двинулись к платформе, с которой в аэропорт регулярно отходил рейсовый автобус. Отличник вертел головой, наблюдая внезапно изменившийся, перекрасившийся мир.

— Вовка, ты куда мои фонарики засунул, черные такие? — спрашивал у приятеля турист, завязывающий рюкзак.

— Розовый Маринке запихал, а зеленый у меня.

Парень с девушкой курили, облокотясь на сетчатый заборчик.

— Смотри, вон собака рыжая, это не из вашего двора Милка?

— Где? Эта, что ли? Нет, это так… Подделка.

Монументальная бабка сидела на скамье, зажав между коленей набитую сумку. К ней подрулила другая, с глупым и добрым лицом.

— Не подскажете, на каком автобусе мне к ЦУМу проехать?

— На пятнадцатом или на тридцать четвертом.

— А на каком лучше?

— На пятнадцатом.

— Почему?

Монументальная бабка задумчиво поглядела на любопытную.

— Не знаю, — строго сказала она.

Тощий, сутулый юноша в очках выгребал из карманов ворохи дырявых абонементов, бросал их в урну и жаловался другу:

— Теперь зайцем уже не езжу, нервы уже не те…

Сердитая женщина шагала, держа под руку мужа с унылым лицом, и тихо говорила ему:

— Терпеть не могу, когда ты такой кислый!..

— Заведи себе гиену, — нелогично отвечал муж.

— Зачем?

— Чтобы хохотала на балконе.

Когда Отличник и Серафима остановились на своей платформе, из шеренги одинаковых автобусов медленно вытянул длинное тело желтый «Икарус» с табличкой «Через Южный мост» за лобовым стеклом. На его боку были намалеваны картинки, где герои из «Ну, погоди!» демонстрировали правильное и неправильное поведение на дороге. Волк бежал за Зайцем по пешеходной «зебре» на красный свет, и на него наваливался грузовик, из кабины которого Волку грозил кулаком Бегемот. Волк на велосипеде мчался по встречной полосе, сближаясь с хлебным фургоном. Волк и Заяц играли в футбол на проезжей части, и на них свистел в свисток Бобер-милиционер.