Неправильный Дойл - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Джирарди cтр.№ 71

Дойл допил свой бурбон с содовой и поставил стакан на стойку.

– Естественно, Таракан Помптон ничего этого не знает, – внезапно сказал он и посмотрел прямо в глаза Мегги. – Я прав?

Мегги заморгала и отвернулась.

– Не расскажешь, что произошло? – спросил Дойл.

– Это я виновата, правда. Потому что жаловалась, что нигде не была. – Мегги беспокойно заерзала. – Короче, Бака достает мое нытье, и он решает, что отвезет меня на запад посмотреть горы, во что бы то ни стало. Я всегда хотела увидеть горы. Но у нас не было денег, так что…

– Что?

– …когда каким-то образом Таракан достал эти карты…

– Слау, – прервал ее Дойл. – Он вытащил их из сейфа Фоя Уиткомба.

– Вот засранец, – выругалась Мегги. – В общем, однажды приезжает сюда Таракан на своем внедорожнике и заводит с Баком разговор. Говорит, что хочет купить все это место за пару сотен штук, точно, так и было. Бак думает, что это довольно странно, и объясняет, что застройка здесь запрещена, ведь Таракан занимается строительством. Тогда Таракан выдает, что знает про карты. В это время Бак быстро соображает, что к чему. На самом деле у нас здесь лишь сгнивший табак, но Таракан-то этого не знает. Бак уже был болен, поэтому мне самой пришлось завязать Таракану глаза и провести его по этим чертовым туннелям. Когда он поднимается, в глазах у ублюдка уже стоят золотые дублоны. Он идет к Баку. «Ты не сможешь ничего найти в этих ходах, – заявляет он Баку. – Тебе придется разрушить площадку до основания и разрыть все долбаное место экскаваторами». – «Пока я жив, этого не будет, – отвечает ему старина Бак, – но я болен и долго не протяну». В общем, они тогда состряпали тайное соглашение, Таракан передал тридцать тысяч долларов наличными за исключительные права на карты, понимая, что после смерти Бака он сможет первым купить эту землю у меня, у тебя или у банка. Конечно, Бак не спросил моего мнения насчет этого дерьма. Я говорила: «Ни за что, я никогда не продам эту землю. Это дом, а дом не продается». Но он всегда так жил, никогда не спрашивая ничьего мнения, особенно у женщины. Так что Бак получил свои тридцать штук, мы уехали, посмотрели горы и отлично провели время. Но, как оказалось в свете последних событий – дохлого опоссума, пожара и стрельбы, – он просто заварил кашу, расхлебывать которую приходится нам. Фишка в том, что какой смысл иметь карты к закопанному сокровищу на чужой собственности? Вот и вся проклятая история. Доволен?

Дойл поднялся со стула, засохшая грязь посыпалась на иол. Нет, он не был доволен. Что-то в этом рассказе было упущено, какое-то важное обстоятельство, он просто не мог понять, какое именно. Он еще раз подробно расспросил Мегги, пока не убедился, что она рассказала все, что знала. И что дальше? Тем временем за большим окном бара стало светать, и неуверенный розовато-серый свет начал подниматься над черными вершинами сосен.

День памяти. Дождь. Но поскольку праздничная ярмарка, организованная добровольной пожарной дружиной Вассатига, одновременно являлась открытием пляжного сезона, она началась несмотря ни на что.

Карусель с «ракушками» сверкала огнями в промокшем, черном от дождя небе. Над рокочущими генераторами поднимался нар. Несколько приезжих пареньков в нейлоновых велосипедных костюмах забрались в мокрые проволочные корзины «Альпийского прыжка». Электрические кабели угрожающе извивались в грязи и соломе. В открытых отсеках пожарной станции на противоположной стороне площади пожарные-волонтеры в синей форме без конца полировали огромные стальные колеса пожарных машин. Горожане прятались от ливня в павильоне с киданием колец и в пивной палатке. От скопившейся дождевой воды ее парусиновая крыша провисла.

У тира Дойл увидел Гарольда. На его плече был автомат, стреляющий пульками. Сбиваешь с одного выстрела красную бумажную звезду и выигрываешь что-нибудь совершенно бесполезное: дешевого голубого зверя, набитого полистироловыми шариками, не тигра и не льва, а нечто среднее, или огромную руку из пористой резины с выпрямленным средним патьцем и надписью «Я крут!», напечатанной золотыми буквами на суставах пальцев. Но попасть по мишени сложнее, чем кажется. Дойл стоял сзади, глядя, как пацан проигрывает пятнадцать долларов за приз, который не стоил и пятнадцати центов. Потом подошел и дружески положил руку ему на плечо.

Гарольд отпрыгнул и чуть не направил автомат на Дойла, но оружие оказалось предусмотрительно приковано к прилавку.

– Эй, поосторожней с этим! – закричат служитель.

Дойл вскинул руки и отошел. У Гарольда были красные застывшие глаза, от его мокрой одежды остро пахло гашишем.

– Ты тратишь свою минимальную зарплату, пацан, – сказал Дойл. – Пойдем, я угощу тебя хот-догом.

– Я не на работе, приятель, – сказал Гарольд. – И трачу свою херову минимальную зарплату так, как хочу, на хер.

– Ладно, партнер, – сказал Дойл. ~ Ты сам по себе. И отступил в дождь.

В этот день на Дойле были ковбойская шляпа дяди Бака и просторный гангстерский макинтош, который почти не пропускал воду, не считая той, что просачивалась через швы. На черные с белыми носами дядины ботинки он предусмотрительно надел пару его же черных резиновых галош. Посреди ярмарки Дойл натолкнулся на Мегги. Ее босые ноги с налипшей на них грязью напоминали лапы опоссума. Сегодня она напилась. Дойл никогда раньше не видел Мегги пьяной, и это зрелище его слегка шокировало. Очень короткие джинсовые шорты и футболка в обтяжку облепили ее мокрые округлости. Светлые крашеные волосы прилипли к голове, с них капала вода. Она схватила Дойла за рукав.

– Пойдем, Аль Капоне, – сказала она. – Пойдем на «ракушки». У меня есть билеты!

Она махала четырьмя бумажками у него перед носом, радуясь, как ребенок.

– Нет, спасибо, – сказал Дойл. – Не в такую погоду. И вообще, от аттракционов меня тошнит.

Она показала ему язык и побежала к мокрой карусели, остановленной из-за недостатка желающих.

Через несколько минут Дойл оказался зажатым в толпе – тут были одни мужчины – у открытого навеса с «Колесом фортуны». Удушливый запах немытых влажных тел, сигарет и выпущенных газов ударил в ноздри. Само колесо было футов пять в диаметре, на внутренних кольцах изображены масонские символы и знаки зодиака, на внешнем – демократичная колода карт: без валетов, дам и королей. Максимальная ставка – доллар за кон, но у игроков было серьезное, придирчивое отношение к происходящему, словно они играли в Вегасе на тысячи. Они кидали на сукно четвертаки, колесо со стрекотанием начинало вращаться, а когда останавливалось, почти все проигрывали. Служитель сгребал четвертаки и швырял их в корыто за прилавком. Дойла тоже захватило, он поставил три четвертака на один, красное, и проиграл, потом еще два на двойку, черное, и снова проиграл. Служитель, долговязый парень, одетый в футболку, чтобы все видели его мускулы и татуировки, вскочил на ящик и оглядел игроков.

– Слушайте, вы, транжиры, – закричал он, – пока здесь не появился констебль, я готов поднять минимальную ставку до пяти долларов за кон!