Банкир - читать онлайн книгу. Автор: Лесли Уоллер cтр.№ 165

– Ты будешь вести себя как человек с разбитой челюстью? – спросила Вирджиния.– Как насчет того, чтобы выпить?

– У меня разбита челюсть,– согласился Бернс. Находясь в состоянии мрачной сосредоточенности, он произнес эти слова с акцентом, забыв многие годы самообучения.– У меня болит живот от их первоклассных загородных клубов, гостиниц только для белых, курортов, их школ и колледжей «Айви лиг» с ограничениями для евреев и католиков, от их проклятых арендных соглашений, их обеденных и игорных клубов.

– Слушай меня,– продолжал Бернс.– Тебе еще надо этому учиться, даже такой умной девочке, как ты. Вик считает меня сумасшедшим. Он думает, что мы можем иметь с ними дело. Черта с два мы можем иметь с ними дело. Есть только один способ заставить их уважать нас, только один способ держать их в подчинении. Это нашим сапогом им в морду! – неожиданно закричал он.– И, сестричка, это время чертовски близко, если ты…

– Мак, Мак, Мак! – Она положила руку ему на плечо и толкнула его назад на софу.– Замолчи, пожалуйста.

Бернс почти тут же вскочил, сбросив ноги на пол. Он осторожно пощупал свою челюсть.

– Ты ненормальная, если думаешь,– обратился он к Вирджинии,– что все принадлежащее нам в Нью-Йорке пришло за одну ночь. Мы истекали за это кровью. За каждый сантиметр. И не думай, что они не натравливали нас друг на друга, итальянцев на ирландцев, на евреев, на негров, на пуэрториканцев. Но теперь мы получили его.– Его рука дернулась. Палмер увидел, что Бернс вытянул ее ладонью вверх и энергично сжал пальцы в кулак.

– Мы получили его, детка. Протестанты не получат этот город обратно от людей, живущих в нем. Не получат даже со всеми их шестидесятитысячными особняками в Вестчестере, и со всеми их шикарными дачами в Фэрфилде, и со всеми их дорогими подобиями крепостей на Северном берегу. Мы владеем нашим собственным городом, дорогуша. И мы владеем некоторыми другими городами также. Спроси любого поляка в Чикаго. Спроси любого мичмана в порту Сан-Франциско. Черт подери, там, в Калифорнии, мы даже владеем банком.– Бернс покосился на Палмера, будто только сейчас заметив его.– Хэлло, Палмер,– произнес он,– привет проигравшему.

Секунду Палмер молча смотрел на него. Потом рассмеялся, но смех его оборвался слишком быстро для того, чтобы сойти за проявление хорошего настроения. Палмер вскинул правую руку, прямую, ладонью вниз.

– Хайль Бернс! – произнес он.

Лицо Мака, белое от недавнего шока, внезапно побагровело. Он попытался встать, но снова свалился на софу. Гримасничая, он пощупал лоб.

– Подонок,– промямлил он.

Палмер вышел в кухню. Нашел полотенце, завернул в него четыре кубика льда и вернулся к Бернсу.

– Приложи холод,– сказал он, протягивая импровизированный пузырь со льдом.– Сожалею, что ударил тебя. Впервые за долгие годы потерял самообладание.

– Ты слышишь? – спросил Бернс, обращаясь к Вирджинии.

Он положил полотенце со льдом на лоб и поморщился.

– Ты слышишь, о чем именно он сожалеет? О том, что потерял свое проклятое протестантское самообладание. О том, что показал нам, каков он на самом деле.

– Рука у него будет ныть еще долго после того, как твоя челюсть заживет,– отметила Вирджиния.– Почему бы тебе не успокоиться и не попытаться забыть всю историю?

Бернс помрачнел.

– У меня шишка величиной с…– Глаза его расширились.– У меня огромный синяк.– Он застонал и сдвинул полотенце со льдом на щеку.

– Просто чтобы поднять себе настроение,– добавил Палмер,– посмотри, целы ли у тебя зубы. Изо рта шла кровь.

– Где? Где?

Палмер показал на ковер:

– Пощупай языком. Бернс поспешно сделал глотательное движение. Палмер мог заметить, как язык Мака двигается под одной щекой, потом под другой, осторожно ощупывая зубы.– Ты никогда не забудешь сегодняшнего вечера,– заявил Бернс, покончив с обследованием. Ты конченый человек в этом городе. Теперь я не согласился бы иметь с тобой дело, даже если бы ты встал на колени и лизал мои ботинки.

– Мак, пожалуйста,– попросила Вирджиния.– Постарайся взять себя в руки.

Бернс засопел.

– Я взял себя в руки.– Он встал и побрел к застекленной стене, медленно, как старик. Долго глядел в окно. Потом его рука, придерживающая полотенце со льдом, опустилась. Спина выпрямилась. Он отвернулся от окна, почти проворно подошел к бару и бросил полотенце со льдом в деревянный резервуар. Повернулся к Палмеру: – Тебе лучше уйти.

Палмер встал.

– Я сожалею лишь о том, что потерял самообладание. Но я получил удовлетворение, ударив тебя.

– Давай ударь еще раз.

Палмер кивнул:

– Удовлетворение было и кое в чем другом.

– В том, что разбил в кровь?

– Получил возможность – уникальную возможность – услышать от тебя правду. И наконец-то узнал, как ты в действительности относишься к некоторым вещам.

Бернс повернулся к Вирджинии:

– Слыхала? Разве это не chutzbah? [66]

– Правда, немного грустно осознавать, что нужно, чтобы извлечь из тебя правду,– сказал Палмер.– Ты только и делал, что лгал мне и ломал комедию с первой же минуты нашей встречи. Кое-что из твоего вранья я разгадал. О каких-то вещах я, наверно, никогда не узнаю правды. Лишь один раз, один-единственный раз, именно сейчас, я наконец открыл настоящего Мака Бернса. И взгляни, что потребовалось для этого открытия.

– Тебя ждет еще немало открытий,– пообещал Бернс.– Хотел бы я, чтобы завтра был рабочий день, Палмер. Но в понедельник утром ты увидишь настоящего Мака Бернса, во всей красе.

Палмер сел на софу и надел туфли. Вышел в переднюю, взял из ниши свое пальто, надел и снова заглянул в гостиную.

– На твоем месте,– сказал он Бернсу,– я поинтересовался бы, насколько обязывающим может быть соглашение между такими протестантами, как Джет-Тех, и такой личностью, как ты.

– Коварным Мстителем из Бейрута,– вставила Вирджиния.– Мак, все это так глупо! Он сейчас уйдет, и заваренная вами каша начнет разлагаться. Так не надо.

– Очевидно, надо,– сказал ей Палмер.– Этот человек уже не способен действовать разумно.

– Ты слышишь? – обратился Бернс к Вирджинии.– Разве я не сказал chutzbah? Есть ли более сильное слово? Сначала они доводят нас до белого каления, потом сами же обвиняют нас в неразумности.

– Мак,– сказал Палмер,– я не могу стереть последние двести лет. Но меня нельзя будет обвинить в сообщничестве. И я не позволю тебе оправдывать свои козни воплями о том, что протестанты осуществляют дискриминацию. Ты заслужил пощечину. Я лишь недоволен собой: не сдержался и ударил тебя.

– Уходи. Убирайся.

– Вирджиния, разрешите подвести вас?