Списанные - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Быков cтр.№ 72

— Вы допускаете, что она доносила?

— Я думаю, что в ее случае эффективней было взять мужа и сына, что и было исполнено. Вообще не забывайте, Сережа, что мы-то говорим в основном о промышленности и армии — то есть о тех, от кого что-то зависело. А искусство — вещь десятая, просто оно на виду. Я четко знаю, что среди исполнителей — тех, от кого в конечном счете и зависит жизнь государства, — берут не стихийно, а рационально. Инициативный, плодовитый доносчик по определению остается на свободе. А тот, кто тормознул, — по нравственным причинам или по лености, — в государстве нового типа не востребован. Можно даже сказать, что системная, человекообразующая черта новых людей — готовность донести с опережением, нужный для этого уровень социальной зависти, присматривание за чужим богатством, успехом и прочая. Чисто ситуативная вещь. Так и выявляется меньшинство, готовое на все. А потому не нужное.

— Ну и что в нашем случае?

— То же самое, с поправкой на масштаб, — пожал плечами Глазов. — Люди делятся на тех, кто составляет списки, и тех, кто в них попадает. Вот и все актуальное членение.

— Стоп, стоп. Вы хотите сказать, что список составлял не один человек?

— А как иначе? — Глазов даже отложил вилку, до того его потрясла свиридовская наивность. — Как вы себе представляете одного составителя, побывавшего на всех предприятиях, в газетах, у вас на студии? Нет, это результат целенаправленной работы, конечно. Рассылается по первым отделам, или как они сейчас называются, конкретный запрос: укажите людей, с вашей точки зрения неблагонадежных. А неблагонадежность — понятие широкое, Набоков ввел термин «непрозрачность», более удобный, по-моему. Что значит сегодня «неблагонадежен»? Недорадовался трудовым победам коллектива? Не съездил на тимбилдинг? Недопил на корпоративе? Прогулял работу без уважительных причин? Рассказал анекдот про Путина и овощи? Не работает. В начальники попадают люди, которые интуитивно чуют, кто прозрачен, а кто нет. Больше от начальства ничего и не требуется. Вы непрозрачны, я это безо всякого доноса вижу. И я непрозрачен — у меня больше одной мысли помещается в голове. И даже упомянутый вами шофер Тимофеев — приличный человек, потому что у него есть рабочая гордость и он ее ставит выше сословной; а лишними по умолчанию являются все, у кого имеются неконъюнктурные принципы. Не соотносящиеся с конкретной ситуацией. По этому же признаку и Маляров непрозрачен со своими ариями… ария голодных из оперы «Три дня не евши»…

— Майоров, — поправил Свиридов.

— Да, я путаюсь уже во всем этом списке… И бедная Лиза, болтушка, тоже ведь болтает не просто так. Откуда в ней этот страх? Да некомфортно ей в «Престиже», только и всего. И накроется скоро этот «Престиж» по открывшимся обстоятельствам.

— По каким?

— Делиться не хотели, я думаю. Да неважно. Она не на месте, у нее не светская психология, может, она вообще себя здесь чувствует чужой, или за сыновей боится, что им в армию идти… Вот они и направляют списки: такой-то, с нашей точки зрения, неблагонадежен, такая-то сомнительна… А дальше этот список доводится на всех уровнях до сведения контрольных, таможенных и иных влиятельных органов, и каждый делает что может, поскольку на прямые репрессии решаться не хотят. Имидж портить, с Западом ссориться — зачем? Если хотите знать, я всегда предполагал, что репрессии нового поколения пойдут по этому сценарию. Он такой сетевой. Факт наличия списка не скрывается — о нем все знают, и это полезно, чтобы люди боялись туда попасть и вели себя аккуратнее. Вы ведь заметили, что он расширяется? А число людей, бывших на конкретном сеансе, никак расширяться не может.

— Ну, может, добровольно вписываются? Как Борисов?

— Господь с вами. Борисов врун, болтун и хохотун, таких много не бывает. Я думаю, это новые неблагонадежные… потому что если список закроется, идея будет мертва. «Свои» почти всем уже сделали гадости, организация не должна простаивать.

— Глеб Евгеньевич. — Свиридов перестал понимать, где тут интеллектуальная спекуляция, а где вера в собственный бред. — Вы тоже, что ли, не верите, что перед нами список людей, в первую неделю проката посмотревших «Команду»?

— Ну конечно, нет. — Он говорил искренне, без тени насмешки. — Я даже знаю, почему в это верите вы: вам льстит сознание допущенности к гостайнам, у вас друг такой знаменитый, он лично к вам приехал и рассказал версию. Вероятно, для того, чтобы вы тут же ретранслировали ее вашей Тэссе из рода д'Эрбервиллей. Вы и ретранслировали, сделали, что требовалось, и я вас нисколько не виню: я бы тоже немедленно озвучил такую новость. Но считать эту версию основной, особенно по зрелом размышлении… извините, Сережа. Они, конечно, идиоты, и многое дошло до абсурда, — но при всем неуважении к «кровавой гебухе» я не думаю, что они докатились до рассылки по жэкам списка зрителей фильма «Команда». А вот придумать такую версию действительно могли очень глупые люди, и это лишний раз доказывает, что пиар у них поставлен хуже, чем оперативная работа.

— Да в чем тогда смысл этого списка?! — в отчаянии спросил Свиридов. — Идея-то в чем, Глеб Евгеньевич?! Я могу еще понять людей, которые отслеживают биографии зрителей: все-таки интересно, как подействовала агитка! Когда обзванивают таргет-группу и собирают телерейтинги, мне это тоже кажется абсурдом, но ведь это методика, так делается во всем мире! А когда просто, по произвольному критерию, отбирают двести человек и у всех на глазах подвергают противоположным воздействиям, из огня в полымя, а оттуда в сугроб… в этом нет уже вовсе никакого смысла!

— Вы, Сережа, все ищете смысл. А у одной умной женщины, — Глазов назидательно поднял вилку, — уже было написано: в иные эпохи надо помнить не о смысле, а о цели. Сейчас вообще кризис смыслов, и я даже думаю, что вопрос «зачем» — довольно детский. Вещи происходят силою вещей. В детстве люди подбирают к этому причины, а потом просто понимают, что такова жизнь, и все. От идеологий и целей давно пора отказываться, это вещи наивные. Происходит простейшая вещь: в перенасыщенном растворе выпадают кристаллы. В силу разных, слабо связанных причин у нас в обществе сейчас перенасыщенный раствор: оно закрыто, подцензурно, социально расслоено, финансово перегрето, интеллектуально обескровлено, немобильно, нестабильно. В обществе с такими характеристиками — часто, согласитесь, взаимоисключающими, — создается в какой-то момент избыточное давление, раствор перенасыщается, и выпадают кристаллы. Кристаллы, разумеется, начинают думать — чем они виноваты? Ничем, в кристаллическую решетку свободно могли объединиться другие атомы. Но объединились эти, и надо жить. Утешайтесь тем, что мы кристалл.

— А что дальше?

— Да ничего практически. Кристалл растет, пока не кончится раствор, — ну и список будет расти, пока не кончится нефть или не сменятся условия. Но в таком обществе всегда появляются списки, и формирование их всегда происходит более-менее по одной модели. В закрытых центральзованных сообществах — то есть в перенасыщенных растворах — это, как правило, те, кто не успел донести. Хотя, правду вам сказать, — в одном ваш друг Рома прав. Это действительно неважно. Это мог быть хоть один какой-нибудь класс одной школы с одноклассников ру, но тогда ведь, согласитесь, неинтересно. Аналитический отдел Лубянки должен что-то предъявлять, чтобы не просто так зарплату платили. Ну вот, они проанализировали. И тот факт, что все мы попали в список, говорит как раз о том, что мы не совсем приспособлены для жизни в нашем обществе.