Новая методика обольщения - читать онлайн книгу. Автор: Холли Габбер cтр.№ 29

— Ник, дорогой… Я такая скверная. Три месяца болтала только о собственной персоне, морочила тебе голову всякими пустячными глупостями, не закрывая рта… Я не представляла… Я даже не пыталась узнать и понять тебя до конца! А ты выбрал для жизни единственно правильный стиль поведения — скрыл, свою уязвимость под толстым-толстым слоем сдержанности, которую сам и взлелеял. Как я могла упрекать тебя в этом?!

— Ты не скверная, а слишком восприимчивая. Я разоткровенничался, ты, бедняжка, разнервничалась… Перестань — все это было слишком давно, в другой реальности.

— Я вспомнила… Когда ты звонил из Милана, то сказал, что нельзя пересказывать самые драматические события своей жизни, потому что другим они покажутся банальными и приторными. А еще ты сказал: не стоит описывать вслух пережитые эмоции. Теперь я понимаю, почему ты так сказал. Теперь я многое понимаю… Но я бесконечно благодарна тебе за откровенность.

— А я благодарен тебе за то, что ты разорвала приглашение на вечеринку. Это известие меня сильно приободрило.

— А ты сказал правду — неужели у всех жительниц Германии и Италии ноги хуже, чем у меня?

— Даже сравнивать нечего.

— И если я попрошу передвинуть кресло в гостиной поближе к окну, ты это сделаешь?

— Скрепя сердце сделаю.

— Милый, как ты терпишь мою несносную болтливость?

— Это неотъемлемая часть твоей сущности — а я воспринимаю тебя в совокупности всех деталей и не намерен разрушать целостное… Конечно, если мы начнем жить вместе, откуда ни возьмись, появятся сотни острых углов, мы еще очень долго будем притираться друг к другу…

— Притираться к тебе, Ник, я готова сколь угодно долго. Я недавно прочла один роман, где поднималась та же тема: его герой объяснял, почему некоторые пары изначально идеально подходят друг другу, а некоторые никак не могут стесать те самые острые углы, мешающие их полноценному благополучию. По его теории…

В коридоре послышался шум и обрывки разговора. Мимо привидениями скользнули две негромко болтающие медсестры: одна везла капельницу, колесики которой шуршали, словно по полу ползло семейство выбравшихся на охоту змей. Проводив капельницу неприязненным взглядом, Николас вновь повернулся к умолкшей Полин:

— Помнишь, тогда, в моем кабинете, я сказал, что не могу быть равнодушен к женщине, выказывающей мне такое расположение? Сегодня я долго вещал о степени твоей привязанности ко мне. Я с отвратительной самонадеянностью разглагольствовал об этом, как о должном. А ты слушала и тактично оставляла свои мысли при себе. Еще я смутно и путано говорил о своих стремлениях, соображениях, желаниях, ощущениях… Но я, как последний идиот, ни разу не сказал ясно и прямо: ты безмерно дорога мне, Полин. Если я твое осеннее наваждение, то ты — моя последняя осенняя любовь. Я хочу, чтобы ты оставалась со мной… до конца. И я готов сделать все, чтобы ты была со мной счастлива.

Николас потянулся и решительно прижался к ее губам. Полин показалось, что столь категоричным поцелуем он, как печатью, скрепляет только что сказанные слова, придавая им статус завизированного договора. Основательность этого человека — даже объясняющегося в любви — была просто непоколебимой!

— Не целуй меня, я таю… Что ж, у меня нет возражений по существу вопроса. А вы, мистер Андерсон, хотите оговорить заранее какие-нибудь особые условия?

— Пожалуй, да. Полин, я действительно готов выполнять любые твои прихоти. Но в будущем — ради сохранения моего душевного здоровья — каждую занимательную историю, которую ты соберешься мне поведать, ты изначально будешь сокращать на десять — пятнадцать процентов. И на этом я настаиваю, как заказчик.

Он не думал, что так получится, и, честно говоря, не очень хотел, чтобы так получилось. Но все произошло само собой — не вполне помимо его воли, а скорее параллельно ей. Впервые Курт увидел эту девушку в университетском кафе во время традиционной предрождественской научной конференции, которая на сей раз, проходила в Эшфорде. Она сидела за столиком одна, пила томатный сок, по-детски окуная короткий носик в стакан, и сосредоточенно изучала разложенные перед ней бумаги. В глаза сразу бросалась ее прическа: девушка была очень коротко пострижена, но невероятно пышные, выкрашенные в ярко-желтый цвет волосы не лежали, а стояли торчком, словно клоунский парик, образовывая вокруг лица подобие светящегося шара. Тогда Курт впервые подумал: кого же и называть солнышком, как не такую оригинальную девушку? Допив свой сок, она аккуратно сложила все листы в папку, поднялась и слегка вразвалочку направилась к выходу. Она оказалась довольно коренастенькой и несколько коротконогой (джинсы сзади волочились по полу), но общего благоприятного впечатления это не портило.

Курт проводил ее взглядом, проанализировал сумму полученных впечатлений и пришел к выводу, что в этой девушке, безусловно, есть нечто притягательное, не подвёрстывающееся, однако, под определение «миленькая». Миленькая — это Дорис, жена Алана Блайта, его шефа. Сам Курт появился в Эшфордском университете два с половиной года назад, когда Алан только-только возглавил одну из лабораторий на отделении биоорганической химии биологического факультета (до него эту должность в течение долгих лет занимала знаменитая Марджори Кидд, чье имя практически стало легендой). В семьдесят три года миссис Кидд решила оставить административную работу, но научную и преподавательскую деятельность не бросила. Будучи невероятно энергичной (а также — как выяснилось — жизнерадостной и кокетливой) дамой, она появлялась на факультете почти каждый день, дабы щедро рассыпать вороха остроумных колких высказываний, которые незамедлительно входили в местный золотой фонд и становились крылатыми. Собственно, она, знавшая истинную цену всем специалистам по своей тематике и обладавшая тонким нюхом на тех, кто способен «выстрелить» в будущем, и оказала протекцию Курту, едва лишь в лаборатории появилась стоящая вакансия.

Поначалу Курт, прозябавший в одном из благополучно хиреющих университетов, впал в состояние эйфории: у него наконец-то появился шанс заявить о себе. Но первое общение с новым руководителем (которого он до той поры знал лишь по научным публикациям) его слегка напугало: Алан оказался мрачным, мало располагающим к себе типом с длинным перебитым носом и глазами настолько черными, что радужка сливалась со зрачком. При одном взгляде на него в памяти поневоле всплывали смутные образы героев фильма «Восставшие из ада V: Месть, проклятых». Курт искренне изумился, заметив на пальце Алана обручальное кольцо (человек с такой внешностью по определению должен был либо предавать женщин анафеме, либо, напротив, совершать с ними изуверские дьявольские обряды). Однако еще больше он изумился, впервые увидев работавшую здесь же жену Алана — аппетитную миниатюрную киску с чувственными губками, и вихляющей походкой. Трудно было представить вместе людей более несхожих: Амур явно увлекался внутривидовой гибридизацией в то время, когда решил выстрелить в сердца этих двоих. Дорис Блайт вообще относилась к породе тех женщин, которых хотелось сразу же ухватить за мягкое место. Не удержавшись, Курт поделился своими соображениями с ненавязчиво опекавшей его миссис Кидд, невероятное обаяние которой попросту не позволяло замыкать перед ней душу. Та поманила к себе Курта сухоньким пальчиком и, когда он наклонился, негромко проговорила ему на ухо: