Обожание - читать онлайн книгу. Автор: Нэнси Хьюстон cтр.№ 47

А вот встреча с Касимом меня взволновала. Он показался мне очень-очень-очень красивым, мальчик стал настоящим мужчиной — и красивым, как бог. Но я старалась не поднимать на него глаз, мы оба были смущены, он меня обнял, поцеловал в щечку, но боялся ненароком коснуться моей груди — груди кормящей матери…

Касим и мухи бы не обидел, ваша честь. Он был вежливым и хорошо воспитанным парнем, даже голоса никогда не повышал… Все, кто с ним встречался, скажут вам то же самое. Беда в том, что некоторые люди с ним не встречались. Например, его адвокаты. По вполне понятным причинам у Касима были казенные защитники, а я их хорошо знаю, этих типов: спесивые бездельники, ходят по шлюхам, жрут в дорогих ресторанах, но на встречу с клиентом времени им всегда не хватает. Они знакомятся с делом в первый день слушаний — клянусь вам! — бросают ленивый взгляд в папку с делом, ну-ка, ну-ка, ага, нож принадлежал его отцу, так какие еще нужны доказательства?.. Еще один взгляд — теперь на подсудимого, да вы посмотрите, как он виляет, ясное дело — врет! Да что тут обсуждать, упрячем всех касимов на свете за наши французские решетки, пятнадцать лет — и дело с концом.

Пятнадцать лет заключения, бедный мой Касим! Мой первый мужчина, мой любимый… Я млела, когда он нашептывал мне суры, и вот теперь он в тюрьме, а подонок-судья и придурки-адвокаты на свободе? Ну почему эти люди, которые за всю свою жизнь не прочли ни одного стихотворения, — почему они спят себе по ночам в мягких постелях, храпят и пердят в свое удовольствие?

Если хотите знать мое личное мнение, ваша честь, Космо убил Франк. Честно говоря, я просто не вижу, кто еще мог бы это сделать.

Иона? Исключено. В тот день, между часом и двумя, он обедал в бистро на Средней улице, потом ушел, а через три минуты вернулся в состоянии шока, с перекошенным лицом, в ужасе от того, что увидел… Он и вызвал полицию, смерть же, если верить заключению патологоанатома, наступила двумя часами раньше, о чем свидетельствовало трупное окоченение.

Родольф? Он был идеальным подозреваемым, так что допрашивали его с пристрастием… Но Родольф провел все утро в хосписе, рядом со старушкой матерью, медсестры подтвердили, что у он ехал оттуда после часа.

В любом случае ни Иона, ни Родольф не могли знать, где спрятано Острое Перышко.

КАСИМ

Спасибо, что веришь мне, Фиона. Я не убивал Космо, клянусь тебе, я бы никогда на такое не пошел.

Да, ваша честь, Франк — мой лучший друг, но я не стал бы убивать — даже худшего врага моего друга! Я не способен на убийство, я не переношу вида крови. Я скорее похож на того маленького мальчика Космо, который подобрал мертвую птицу, чтобы «починить» ее…

А нож… это так, для понта… мы ведь никогда не пускали его в дело, только вынимали — и люди быстренько открывали кассу, а мы забирали добычу, что было, то было, я ведь не отрицаю… но убивать кого-то — нет. Я даже никого никогда не ранил Острым Перышком, оно служило для устрашения, только и всего… Не знаю, известно ли вам, ваша честь, что у нас такой нож не достают, если не собираются пустить кровь врагу, таков обычай, отец рассказал мне об этом еще в Алжире, мне было семь лет, и я тогда впервые увидел этот нож. Угрожать, не переходя к действиям, говорил папа, — это трусость, оскорбление ножу. Мы с Франком гордились нашим оружием, берегли его и хорошо прятали, я мог бы показать вам тот самый гараж на улице Шарля де Голля между улицами Аполлинера и Стендаля и говорю вам об этом с чистой совестью, потому что в тот день не я взял нож, не я, не я, не я!

ЛАТИФА

Видите, ваша честь? Мой сын этого не делал! Не он убил артиста, остальные с этим согласны, они говорят то же самое, мой Касим ни в чем не виноват. Мой мальчик, конечно, не ангел, он делал глупости — маленькие и большие, но убийство… Нет. Быть того не может. Он оплатил чужой долг, клянусь Аллахом, что это правда.

ЭЛЬКЕ

Как же тяжело матери признавать, что она потеряла сына, потому что неправильно его воспитала. Я, кстати, тоже не могла ничего поделать с Франком. С того самого дня, когда он разбомбил музыкальный центр — это было его первое бесчинство, — и до самого последнего времени, когда он стал настоящим преступником, я мучительно искала способ сблизиться с ним. Я всегда его любила — как можно не любить часть себя? — но он живет в чуждом и враждебном мне мире. С Фионой получилось лучше, я радовалась, что она примирилась с жизнью, но, если уж быть до конца откровенной, ваша честь, я в то время мало думала о своих детях; тревога за Космо пожирала мое время днем и ночью.

Состояние его здоровья ухудшалось с каждым днем. Я каждый месяц получала результаты обследований, потому-то и воспринимала так остро мельчайшие перемены, которых другие просто не замечали. Его походка стала неловкой, он слегка прихрамывал. С трудом мог развернуть газету. Утратил обоняние. Улыбался кривой улыбкой — после биопсии правый угол рта онемел, как и правая рука. Космо был левшой, так что это не слишком бросалось в глаза — за столом он достаточно ловко управлялся с вилкой и ножом, но время от времени слюна или крошки оставались в уголке рта, — он этого просто не чувствовал.

Но хуже всего было то, что разрушалась его личность. Космо, всегда такой веселый и внимательный, стал раздражительным. В самом невинном замечании ему мерещилась обида, и он тут же впадал в ярость.

ИОНА

У меня кружится голова, ваша честь. Эльке обещала нам сюрпризы, и должен признать — она держит слово… Возможно, Космо не слишком ловко разворачивал газету, но является ли это симптомом опухоли мозга?.. Что до других признаков… Уж я-то знал его тело как никто и наверняка заметил бы проявления болезни…

САНДРИНА

Для меня это тоже полная неожиданность, ваша честь. Пусть даже Космо не посещал местных врачей — мы так или иначе все равно узнали бы, что он так тяжело болен…

ЭЛЬКЕ

Может, он и не бредил в прямом смысле этого слова, но часто говорил очень путано. Другие могли связывать это с истощением таланта, но у меня сомнений не было: он терял речь. Космо терял речь. Тут-то и началась настоящая трагедия, ваша честь: он осознал, что скоро не сможет выходить на сцену.

Я совершенно уверена, что до этого момента Космо воспринимал идиллию с Ионой всего лишь как шаг в сторону. Как что-то вроде каникул. Он ведь никогда не отдыхал. Мы были знакомы пятнадцать лет, и за все эти годы не было ни одной недели, чтобы он хоть раз не вышел на сцену, а чаще всего таких выходов было несколько.

Утратив возможность выплескивать свои страхи в игре, Космо полной мерой хлебал их наяву.

МОСТИК

Знаете, ваша честь, Космо все-таки попытался дать последнее представление. Я был его единственным зрителем и не забуду тот печальный спектакль, сколько бы столетий ни прошло.

Космо пришел ко мне в мае 1989-го. Мне показалось, что внешне он практически не изменился. Он нежно поздоровался, взобрался на меня и принялся импровизировать. Ага! — подумал я. Как в старые добрые времена! Но нет. Все было совсем не так, ваша честь. Все было просто ужасно.