Полуденный бес - читать онлайн книгу. Автор: Павел Басинский cтр.№ 51

– Просто глупо! – сказал Половинкин.

– Молодец или не молодец, – продолжал Барский, – но забот у Всемирного Совета прибавилось. Что делать? Депортировать насильно? Нельзя по Конституции. Оставить – тоже нельзя. Это означало бы потерю контроля над лэндландской проблемой . Как только где-то случится сбой в работе налаженной машины Мирового Счастья, сразу вспомнят об этом сумасшедшем. И будут говорить: вот, не может быть абсолютного счастья, пока кто-то один несчастен, да еще и добровольно. Значит, что-то не так в нашем замечательном мироустройстве. А раз не так, давайте менять Конституцию, экономический строй…

– То-то, голубчики! – воскликнул священник. – Заговорила совесть!

– Да не в совести дело! – вдруг рассердился Лев Сергеевич. – Вопрос в разрушении идеала. Если кто-то добровольно желает страдать, значит, Абсолютное Счастье – только один из вариантов. Значит, есть возможность выбора между счастьем и страданием. Тут необходимо добавить, что при новом мировом устройстве люди стали ужасно религиозны. Они придумали новую общую религию, которая была предельно проста. Она устраняла смерть как вопиющий факт страдания. Предполагалось, что после Абсолютного Счастья на земле человек переходит в такой же параллельный мир. Там всё то же самое, но только навечно. Впрочем, в параллельном мире человек тоже фиктивно переживает смерть. Она является эквивалентом сна. Поспал и проснулся бодрым и сильным. Предсмертные страдания – нечто вроде физической усталости после работы. Что касается Бога, то Он один, и Его задача – следить за порядком чередования жизни и смерти. Они должны быть достаточно разнообразны.

– Отличный Бог, настоящий американский президент! – засмеялся Чикомасов. – Одного они не поняли: не люди Бога придумали, а Он – их.

– Прошли годы… Несколько раз в Лэндландию посылали разведчиков, но они неизменно сообщали, что последний страдалец и умирать не желает, и покидать гиблое место отказывается. Между тем лэндландская проблема набирала силу. «Боевой союз» из кучки нелегальных мстителей превратился в солидную политическую партию. Она потребовала квоты во Всемирном Совете. Они ставили вопросы. Почему, если согласно Конституции человек имеет право на свободный выбор жительства, добровольцев не пускают в Лэндландию? Почему, если в мире нет границ, граница с Лэндландией строго охраняется? Не пора ли переименовать принцип Абсолютного Счастья в Относительное Счастье?

Но вот что странно… Лэндландская проблема не поколебала системы Мирового Социализма. Напротив, укрепила! Люди словно очнулись от золотого сна. Они стали более нервными, деятельными, ответственными. Молодежь молодежью, но основная-то часть населения понимала, что счастье – это хорошо, а страдание – плохо. На примере последнего страдальца они воспитывали детей, рассказывая ужасы о том, что происходит с человеком, который отказался от Абсолютного Счастья. Последний лэндландец все-таки стал героем, хотя и своеобразным. О нем были написаны сотни романов и пьес. Он стал главным персонажем фильмов и комиксов. Его проблемой занимались целые научные институты. Религиозные проповедники утверждали всех в мысли, что и после смерти последний страдалец будет страдать, потому что мудрый Бог изобрел для него специальный ад.

– Позвольте, – удивился Джон, – во времена Достоевского не было фильмов и комиксов!

– И у Сорнякова этого не было, – признался Барский. – Это я от себя придумал. Но смысл рассказа от этого не страдает. Итак, Всемирный Совет, как гарант Всеобщего Счастья, успокоился. Он даже сумел извлечь из лэндландской проблемы немало выгоды. Он получал дополнительное финансирование под свои проекты, расширял состав своих членов. Под эгидой Совета лэндландская проблема обсуждалась на конференциях, за ее окончательное решение был объявлен фантастический денежный приз. Это послужило стимулом для развития гуманитарных наук.

– Вот негодяи! – возмутился Петр Иванович. – Кому война, а кому мать родна…

– Словом, все шло замечательно, как вдруг…

– Помер страдалец?! – воскликнул Чикомасов.

– Хуже… То есть я хочу сказать, для вас хуже, Петр Иванович. Однажды разведчики сообщили, что последний страдалец… согласился на переезд.

– Уп-с-с! – разочарованно свистнул священник.

– Да, согласился! Больше того: он умолял забрать его немедленно! Он плакал, валялся в ногах. Всемирный Совет обрадовался. Он приказал доставить последнего страдальца в герметичном контейнере в столицу мирового сообщества. (Надо сказать, что каждый год столицей объявлялся новый город в порядке строгой очередности.) Его тщательно обследовали медики и психологи и выяснили, что опасности для людей он не представляет. Как и было обещано, его назвали Героем. Положили огромную пенсию, дали роскошные апартаменты и стали внимательно за ним наблюдать. Но в его поведении было мало интересного. Он обленился, растолстел и оказался просто вздорным и капризным человеком. Он требовал новых и новых привилегий, противно жаловался на жизнь и всем рассказывал, как он мучился в своей Лэндландии. В конце концов он всем смертельно надоел. Когда он умер, все только вздохнули с облегчением.

Барский замолчал.

– Это все? – мрачно спросил Чикомасов.

– Практически – да.

– Что же такого важного в этом конце?

– Нет, это все-таки еще не конец. Спустя несколько лет система Мирового Счастья сыграла в ящик. По всей земле опять вспыхнули войны, революции и начался кровавый передел территорий. И началось это с того, что все бросились осваивать огромную Лэндландию, которая оказалась свободной от смертоносных лучей. Они исчезли так же непостижимо, как и появились. В пустой стране всё ожило, зазеленело. Ее природные ресурсы стали притягивать захватчиков, которых, как всегда, оказалось слишком много. Финита ля комедия!

– Лев Сергеевич, – серьезно спросил Джон, – этот рассказ вы сами сочинили?

– Нет, это Сорнякова фантазия. Я только придумал ей другой конец.

– Зачем?

– Специально для вас, Джонушка.

– Так я и подумал. И смысл вашей сказочки такой: не будет России – и ничего не будет. Весь мир сойдет с ума.

– Не знаю, – Лев Сергеевич пожал плечами. – Вы как-то слишком глобально поняли мою мысль. Мир без России, может, и проживет. Но вы, Джонушка, точно с ума сойдете. В вас идет непрерывная борьба. Вы с Россией в душе боретесь, со своим внутренним русским . И когда вы про убийство Отца говорили, вы Россию имели в виду.

Половинкин промолчал.

Дорофеев снова появился на кухне с оскорбленным выражением на бескровном лице.

– Вот они где! – проворчал он. – Все их ждут, без них ничего не начинается…

– Кто это все? – с недовольством спросил Барский.

– Вы не знаете? Ко мне только что приехали… Нет, сами угадайте!

– Неужели – Горбачев?