Русский роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина - читать онлайн книгу. Автор: Павел Басинский cтр.№ 40

— Максим Максимович Соколов? — деловито уточнил парень.

— Точно так.

— Специально на вас в таксопарк заказ поступил. Велено вас встретить и находиться в полном распоряжении весь день.

— Да ну? — наигранно изумился Соколов. — Как же ты меня опознал?

— По описанию внешности. А где ваша супруга?

— И про супругу знаешь?

— Куда едем?

— Раз такое уважение мне оказано, первым делом — к Кремлю. Потом Крымский мост… Парк культуры… ВДНХ — само собой. Потом в Сок… Ты счетчик не забыл включить? А то знаешь, как оно бывает: покатались — веселились, подсчитали — прослезились…

— Обижаете! Вам русским языком сказано: машина оплачена до вечера. Если быть точным, до десяти ноль-ноль. Где супруга-то?

— Кто ж это расщедрился? — сделав вид, что не расслышал последний вопрос, поинтересовался Соколов.

— Заказчик пожелал остаться анонимным. Вы что, мне не доверяете? Думаете, завезу вас в какой-нибудь парк и ограблю?

— Тебе-то я доверяю. Эх, жалко Прасковью я на метро посадил! Поспешил!

— Так заедем за ней. Куда?

— На кудыкину гору.

— Понял.

Покряхтывая, капитан с наслаждением поместил свое тучное тело на мягкое кожаное сиденье новенькой «Волги».

— Трогай!

«Ах, Москва! Как же ты, голубушка, хороша! Как тебя, милая, разукрасили в юбилей революции! И какой вы, москвичи, красивый народ! Вон девчушка бежит, огибая весенние лужицы. Юбка колоколом бьет по стройным ножкам, по выпуклым коленкам — раз-два, раз-два! Прислушаешься — от юбки перезвон стоит! На ножках — туфельки белые, лакированные, с бантиком, на высоком каблучке. На плече — сумка белая, лакированная, с позолоченным замочком. Волосы хвостиком, челка длинная и тоже, как юбка, в разные стороны — раз-два, раз-два. Да! Есть свои модницы в Малютове. Но таких — нет! Наша девка на высоких каблуках идет, точно цапля крадется. Все вниз с опаской посматривает, будто лягушек себе ищет. А эта летит, как стрекоза, и крылышек прозрачных за спиной не видно.

Ну, лети, стрекоза! Оттаяла от взгляда на тебя скорбная капитанская душа.

И воздух в Москве совсем другой. Мокрым горячим асфальтом пахнет, новой автомобильной резиной. И еще вкусным табачком…»

— Малой, угости цигаркой!

— Бери, отец! — переходя на «ты», сказал таксист.

— Дорогие… Денег не жалко?

— Красиво жить не запретишь.

— Много получаешь?

— На сигареты хватает. Я холостой.

— Этого не одобряю! Жениться надо, пока молодой, пока силы есть. Вернуть, так сказать, долг природе и обществу.

— Ой, не смеши меня, отец! — хохотнул шофер. — Я не цветок, не животное. Это кролики живут, чтобы размножаться. А мне еще на воле погулять хотца.

— Хотца! — сердито передразнил его Соколов. — Ты не цветок, ты — насекомое. Прилетел, хоботом потыкал, а с цветочков к вечеру все лепестки осыпались. Любят тебя девки?

На лице парня появилось самодовольное выражение. Свободной рукой он полез в нагрудный карман белой нейлоновой рубашки и через плечо протянул капитану фотографию.

— Моя!

Максим Максимыч посмотрел с интересом. Симпатичная девушка. Глаза, бровки, носик, подбородок. Грудь… Да! Однако не Лизавета…

— Ее тоже обманешь?

— А я ей ничего не обещал.

— Это уже хорошо.

— Смотри, батя, — пониженным голосом произнес шофер. — Вон дом, видишь?

— Допустим, вижу.

— Там Берия жил. Мне старый таксист рассказывал. К нему школьниц на квартиру доставляли. Нравились ему с толстыми ножками. Бывало, едет по Москве, увидит симпатичную соплюшку и кивнет охранникам. И — пропала девочка.

— Врешь! — ахнул Соколов.

— Еще говорят, некоторые от него рожали. Он ничего, поступал по-людски. Брал их на полное содержание. А мог бы и шлепнуть. Сколько их теперь по Москве, «детей Берии»? Говорят, много.

— Куда едем? — вдруг рассердился Соколов.

— На Красную площадь, как ты сказал.

— Поворачивай на Петровку, 38.

— Ты что, капитан! — испугался таксист. — Сейчас не те времена, чтобы за одни слова в милицию. А что я такого сказал? Берия — враг народа.

— Вези, куда сказано, болтун, находка для шпиона, — усмехнулся капитан. — И анониму своему передай, что работаете вы, столичные, грубо. За деревенского простака меня держите. Во-первых, нет в Москве такой услуги, чтоб неизвестному клиенту на день вперед такси оплачивать. Во-вторых, байку эту, про Берию и его школьниц, полстраны знает. В-третьих, таксист из тебя, как из меня балерина Большого театра. Молодой таксист обязательно лихачит. А ты ведешь машину ровно, бережно. Ты не таксист, а службист. В-четвертых, актрисульку эту, которую ты мне показал, в любом киоске купить можно. Фамилию только забыл.

— Брижит Бардо, — мрачно подсказал «таксист».

— Передай анониму, что отправился Максим Максимыч к своему закадычному дружку в МУР. И еще скажи, что секретов не держу. В Москву я приехал за этим самым. Чтобы душегуба, который Лизу убил, найти.

— А потом?

— Потом не твоего ума дело. Так и передай. Или пусть кончают меня, или выходят на встречу. Сдается мне, что у вас наверху в этом деле не всё до конца понимают.

Подполковник МУРа Резо Шалвович Гонгадзе хотя и был предупрежден о визите Соколова, не ждал его так рано. С Соколовым они были старые добрые приятели. Познакомились в сорок пятом, в том самом госпитале, где Максим сошелся с Прасковьей. Потом фронтовые знакомцы столкнулись на областном совещании работников уголовного розыска. И завязалась дружба. Не то чтобы не разлей вода, тем более что Гонгадзе тогда круто шел на повышение. Но — мужская, прочная. И поэтому когда по внутреннему доложили, что Соколов прибыл и ждет в проходной, Резо отложил все дела, приказал секретарше его не беспокоить, заранее свинтил с бутылки подарочного «ВК» серебристую винтовую крышечку, поставил на стол бокалы богемского хрусталя и стал с нетерпением ждать товарища.

— Извини, Резо, не в назначенное время приехал, — сказал Соколов после того как они молча, без тоста, махнули по полбокала за фронтовых друзей.

— Понимаю, — вздохнул подполковник. — Говори, что время тянуть.

— Вот имя, отчество и фамилия человечка, о котором мне нужно знать по возможности все.

Он протянул подполковнику листок бумаги.

— К чему такая конспирация? — спросил Гонгадзе с легким грузинским акцентом, который прорезался у него всегда, когда Резо Шалвович чему-то удивлялся. Но бумагу взял и прочел про себя, а не вслух. «Борис Вениаминович Гнеушев».

— Уверен, что через нас проходил?