Благородный дом. Роман о Гонконге - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 218

— Да, я знаю. — Суслева удивило, что де Вилль повторяет информацию, которую уже предоставлял. «Плохой знак», — подумал он и посмотрел на часы. — Наш друг опаздывает на двадцать пять минут. Не похоже на него. — Люди бывалые, беспокойства они не испытывали. Никогда нельзя быть уверенным, что такие встречи, как эта, непременно состоятся, ведь всегда может что-то стрястись.

— Про пожар в Абердине слышал? — вдруг вспомнил де Вилль.

— Какой пожар?

— Как раз перед тем, как я поднялся сюда, по радио было сообщение. — Де Вилль с женой жили в квартире двадцать на шестом этаже. — Сгорел ресторан «Плывущий дракон» в Абердине. Возможно, «Артур» был там.

— Ты видел его? — с неожиданной озабоченностью спросил Суслев.

— Нет. Но я легко мог не заметить его. Я ушел задолго до ужина.

Суслев задумчиво попивал водку.

— Он ещё не называл тебе остальных членов «Севрина»?

— Нет. Я спрашивал, с подходом, как ты и приказывал, но он так и не…

— Приказывал? Я не даю приказов, tovarich, я лишь предлагаю.

— Ну да, конечно. Он сказал лишь: «Со временем мы встретимся все».

— Мы оба скоро узнаем. Он абсолютно прав, что осторожничает. — Суслеву хотелось проверить де Вилля и проверить «Артура». Это было одно из основных правил в КГБ: в отношениях со своими агентами, какими бы важными они ни были, лишняя осторожность никогда не помешает. Он вспомнил, как инструктор вбивал в них очередную цитату из «Трактата о военном искусстве» Сунь-цзы, настольной книги всех советских военных: «Шпионы бывают пяти видов: местные шпионы, внутренние шпионы, обращенные шпионы, обреченные шпионы и выжившие шпионы. Когда все пять категорий действуют слаженно, государство пребывает в безопасности, а войско несокрушимо. Местных шпионов вербуют из местных жителей. Шпионы внутренние — это чиновники противника. Обращенные шпионы — это перевербованные шпионы противника. Шпионам обреченным предоставляют ложные сведения и выдают противнику, который при помощи пыток получает от них эти ложные сведения и оказывается введенным в заблуждение. Выжившими называют шпионов, которые приносят известия из стана противника. Помни, никто во всем войске не достоин более щедрой награды. Но если шпион до времени разгласит тайные сведения, он должен быть предан смерти, как и тот, кому он эти тайные сведения доверил».

«Если и остальные доклады АМГ такие же, как тот, что стал известен, — бесстрастно размышлял Суслев, — Данросс обречен».

Он пристально и оценивающе смотрел на де Вилля, который ему нравился, и радовался, что тот снова прошел проверку — и «Артур» тоже. На ум пришел последний абзац из «Трактата о военном искусстве» (советская элита придавала этой тоненькой книжонке такое большое значение, что многие знали её наизусть): «Лишь просвещенный правитель и мудрый полководец использует своих самых смышленых воинов как шпионов. Шпионы на войне — самое важное, от них зависит боеспособность войска».

«Вот этим КГБ и занимается, — удовлетворенно думал он. — Мы ищем самых лучших и талантливых во всем Советском Союзе. Мы — элита. Нам нужны лазутчики всех пяти категорий. Нам нужны эти люди — Жак, „Артур“ и все остальные.

Да, они очень нам нужны».

— «Артур» ни разу и словом не обмолвился о том, кто остальные. Ни словом, — продолжал де Вилль. — Сказал лишь, что нас семеро.

— Нам нужно быть терпеливыми, — кивнул Суслев, с облегчением узнав, что «Артур» ведет себя правильно и тоже принимает меры предосторожности.

Ведь так и планировалось: эти семеро не должны быть знакомы, они не должны знать, что Суслев — куратор «Севрина» и по положению выше «Артура». Сам Суслев знал всех агентов «Севрина». В течение многих лет он их утверждал, постоянно проверяя, испытывая их преданность, заменяя одних другими. Проверять нужно всегда, и, если агент заколебался, значит, пришло время нейтрализовать или убрать его — прежде чем он нейтрализует или уберет тебя. «Даже Джинни Фу, — подумал он, — хотя она никакой не агент и ничего не знает. Никогда нельзя быть в ком-то уверенным, кроме самого себя. Этому учит наша советская система. Да. Пора взять её в поездку, которую я ей давно обещал. Небольшое путешествие на следующей неделе. Во Владивосток. Как только она окажется там, ей можно будет прочистить мозги, перевоспитать её и сделать полезной. Сюда она уже не вернется».

Он попивал водку небольшими глотками, гоняя огненную жидкость вокруг языка.

— Дадим «Артуру» полчаса. Прошу, — показал он на кресло.

Де Вилль снял с кресла газету и сел.

— Ты читал о массовых изъятиях вкладов из банков?

Суслев просиял.

— Да, tovarich. Замечательно.

— Это операция КГБ?

— Насколько мне известно, нет, — весело признал Суслев. — В противном случае кое-кого ждало бы повышение.

Это было одно из главных направлений ленинской политики — уделять серьезное внимание банкам, которые составляют основу мощи Запада, проникать в них на самый высокий уровень, поощрять козни, устраиваемые западным валютам другими, и помогать в этом, но в то же время занимать у западных банков капитал по максимуму, независимо от процентной ставки и чем на больший срок, тем лучше, и следить, чтобы ни одна советская организация не отказывалась от возвращения займа, чего бы это ни стоило.

— Разорение «Хо-Пак», несомненно, повлечет и крах других банков. В газетах пишут, что возможен даже накат на «Викторию», а?

Де Вилль невольно поежился, и Суслев это заметил. Его озабоченность усилилась.

— Merde, но это нанесет ущерб всему Гонконгу, — проговорил де Вилль. — О, я знаю, чем раньше, тем лучше, но… но при такой глубокой конспирации иногда забываешь, кто ты есть на самом деле.

— Ну, ничего страшного. Такое со всеми случается. У тебя сердце не на месте из-за дочери. Какой отец не переживал бы? Это пройдет.

— Когда мы сможем действовать? Я устал, так устал ждать.

— Скоро. Вот слушай, — начал Суслев, чтобы приободрить его. — В январе я был на совещании высшего эшелона в Москве. Банковское дело у нас один из приоритетов. По последним подсчетам, наша задолженность капиталистам составляет почти тридцать миллиардов по займам — главным образом Америке.

У де Вилля даже дыхание перехватило:

— Матерь Божья, я и понятия не имел, что вы добились таких успехов.

Улыбка Суслева стала шире:

— И это только советская Россия! На наших сателлитов приходится ещё шесть миллиардов шестьсот миллионов. Восточная Германия недавно получила один миллиард триста миллионов на приобретение у капиталистов прокатных станов, компьютерной технологии и многих других нужных нам вещей. — Засмеявшись, он опрокинул рюмку и налил ещё. Алкоголь развязывал ему язык. — Вообще-то, я не понимаю их, этих капиталистов. Они обманывают себя. Мы не скрываем, что полны решимости уничтожить их, а они предоставляют нам для этого средства. Просто поразительно. Если у нас будет время, лет двадцать — максимум двадцать лет, — наша задолженность вырастет до шестидесяти-семидесяти миллиардов. С их точки зрения, у наших облигаций по-прежнему будет наивысший рейтинг — ААА, потому что мы никогда не объявляли дефолта… Ни в военное, ни в мирное время, ни в период экономического спада. — Он вдруг расхохотался. — Как там говорил один швейцарский банкир? «Дайте в долг немного — и у вас будет должник, одолжите большую сумму — и получите партнера!» Семьдесят миллиардов, Жак, дружище, и они у нас в кармане. Семьдесят миллиардов, и мы сможем менять их политику, как нам заблагорассудится, а затем в любой выбранный нами момент сделать последний ход: «Извините, господин Капиталистический Банкир-Сионист, но мы с прискорбием извещаем, что неплатежеспособны! О, к нашему превеликому сожалению, мы больше не сможем возвращать долги и даже выплачивать проценты по займам. Печально, но с настоящего момента вся наша теперешняя валюта обесценилась. Наша новая валюта — красный рубль, и один красный рубль стоит сотню ваших капиталистических долларов…»