— Можно мне задать вопрос, Тора-сан?
— Какой вопрос, госпожа?
— Почему Ишидо нас отпустил? Он же не должен был этого делать? Будь я на его месте, я бы никогда не допустила… Почему?
— Сначала — какое послание от госпожи Ошибы.
— Госпожа Ошиба сказала: «Пожалуйста, передайте господину Торанаге, что я почтительно прошу его найти какой-нибудь способ решить его разногласия с наследником. Как доказательство хорошего отношения к нему наследника я хотела бы уверить Торанагу-сана: наследник много раз выражал свое нежелание вести какие-то армии против своего дяди, господина…»
— Она это сказала?
— Да, о да!
— Она ведь знает, как и Ишидо: если Яэмон поднимет против меня свое знамя, я проиграю!
— Она так сказала, господин.
Торанага сжал мозолистый кулак и стукнул им по татами.
— Если это настоящее предложение, а не какая-то хитрость — я на полпути к Киото и даже на один шаг дальше.
— Да, — подтвердила Кири.
— А какая цена?
— Мне это неизвестно. Больше она ничего не передавала, господин, — кроме пожеланий всего хорошего своей сестре.
— Что я могу дать Ошибе такого, чего у нее еще нет? Осака — ее, все сокровища — у нее, Яэмон всегда был для меня наследником правителя государства. Эта война не нужна! Что бы ни случилось, через восемь лет Яэмон станет квампаку и унаследует страну — всю страну. Мне больше нечего ей дать…
— Может быть, она хочет выйти замуж?
Торанага энергично замотал головой:
— Нет, только не брак! Эта женщина никогда не вышла бы за меня замуж.
— Для нее, господин, это было бы идеальным решением.
— Она никогда так не думала. Ошиба — моя жена? Она четыре раза просила Тайко, чтобы он предложил мне отправиться в потусторонний мир.
— Да, но тогда он был жив…
— Я сделаю все, чтобы объединить государство, укрепить мир и сделать Яэмона квампаку. Она этого хочет?
— Это укрепило бы династию. Она об этом мечтает.
Торанага опять уставился на луну, но теперь он сосредоточился на этой задаче… Он вспомнил, что сказала ему госпожа Ёдоко в Осаке… Тогда немедленного ответа не требовалось, и он отложил этот вопрос, сосредоточившись на более важных текущих делах.
— Я думаю, она опять придумала какую-нибудь хитрость. Кийяма сказал вам, что корабль варваров сгорел?
— Нет, господин.
Торанага нахмурился.
— Это удивительно — он должен был знать об этом. Я сказал Тсукку-сану, как только услышал, — он сделал все, чтобы сразу послать почтового голубя. Но это только подтвердило бы то, что они и так уже знали.
— Ведь это злодейство должно быть наказано. И поджигатели, и глупцы, которые это позволили.
— Со временем они все получат по заслугам, Кири-сан. Я слышал, что заявляют священники-христиане — это «перст Божий».
— Какое лицемерие и глупость!
«Да, очень глупо… с одной стороны, — думал Торанага. — Но не с другой…»
— Благодарю вас, Кири-сан. Скажу еще раз, — я безмерно рад, что вы благополучно вырвались оттуда. Мы останемся здесь на всю ночь. А сейчас, пожалуйста, извините меня… Пошлите за Ябу-саном, когда он придет, подайте чай, саке и оставьте нас одних.
— Да, господин. Могу я задать теперь один вопрос?
— Тот же самый?
— Да, господин. Почему Ишидо дал нам уехать?
— Ответ таков, Кири-сан: я не знаю. Он допустил ошибку.
Кири поклонилась и ушла — ее устроил ответ Торанаги.
* * *
Ябу ушел почти в полночь. Торанага раскланялся с ним как с равным, еще раз поблагодарил за все, пригласил на тайный военный совет завтра, утвердил как генерала мушкетного полка и письменно подтвердил его владение Тотоми и Суругой — как только они будут завоеваны и окажутся в безопасности от врагов.
— Теперь полк абсолютно готов к войне, Ябу-сан. Вы один ответственный за его подготовку и боеспособность. Оми-сан будет посредником между нами. Используйте знания Анджин-сана во всех областях.
— Это очень правильно, господин. От всей души благодарю вас.
— Вы оказали мне большую услугу, доставив сюда моих женщин и Анджин-сана в целости и сохранности. Ужасная история получилась с кораблем, — это карма… Будем надеяться, что скоро придет еще один. Спокойной ночи, мой друг, — Торанага отхлебнул чаю. Теперь он почувствовал, что сильно устал.
— Нага-сан?
— Господин?
— Где Анджин-сан?
— Все у корабля, со своими вассалами.
— Что он там делает?
— Просто смотрит на то, что осталось от корабля, — Нага почувствовал себя неловко под пронзительным взглядом отца. — Извините, отец, что-нибудь не так?
— Что? А, нет, ерунда… Где Тсукку-сан?
— В одном из домиков для гостей, господин.
— Ты сказал ему, что в следующем году хочешь креститься?
— Да, господин.
— Хорошо. Сходи за ним.
Через несколько минут Торанага увидел: священник направляется к нему — высокий, худой, строгое лицо исчерчено морщинами, черная голова с тонзурой, без малейших признаков седины… Слуги идут за ним с факелом. Внезапно Торанага вспомнил про Ёкосе.
— Терпение — великая вещь, Тсукку-сан…
— Да, конечно. Но почему вы заговорили об этом, господин?
— А я думал про Ёкосе. Тогда было все по-другому — совсем недавно…
— Пути Господни неисповедимы, господин. Я так рад, что вы еще не выехали за пределы своих границ.
— Вы хотели меня видеть? — Торанага смеялся про себя над японским, каким говорил священник, но и завидовал в глубине души — редкие способности к языкам…
— Только чтобы просить извинения за случившееся.
— Что сказал Анджин-сан?
— Много злых, несправедливых слов… Обвинения… Что я поджег его корабль.
— Вы поджигали?
— Нет, господин.
— А кто?
— На то воля Божья. Была буря, и корабль загорелся.
— Это не дело рук Бога. Вы говорите, что не участвовали в этом — вы, или кто-нибудь из священников, или еще кто-то из христиан?
— О, я помогал как мог, господин. Я молился, мы все молились… Ей-богу, я считаю, что этот корабль был орудием дьявола, — я много раз говорил это. Знаю, что вы так не думаете, и еще прошу меня простить, что выступаю здесь против вас. Но не думаете ли вы, что это стихийное бедствие помогло, а не помешало вам?
— Как это?