Тай-пэн - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 141

Музыка в одночасье подчинила себе и развратила всех. Всех без исключения.

Когда она окончилась, раздались бешеные аплодисменты и непрекращающиеся крики «бис!», и оркестр заиграл снова. Мэри забыла о ребенке, а Глессинг решил, что сегодня же вечером он попросит – нет, черт побери, потребует, – чтобы Горацио благословил их брак. Танцующие продолжали кружиться, высоко задирать ноги, подбадривать друг друга, восторженно вскрикивать – и потом все разом кончилось. Молодежь окружила Струана и Шевон, наперебой благодаря его и поздравляя ее. Она с видом собственницы держала его под руку и обмахивалась веером, бесконечно довольная собой. Он вытер вспотевший лоб, радуясь, что обе его карты оказались выигрышными: Тесс и канкан.

Все вернулись к своим местам за столами, и официанты начали разносить подносы с едой. Копченый лосось, копченые окорока, рыба, устрицы, съедобные моллюски и колбасы. Свежие фрукты, которые Чен Шень выкрал с лорки, совершившей опасное путешествие из Манилы. Говяжьи бока, приобретенные у королевского флота и зажаренные на открытом огне. Молочные поросята. Маринованные свиные ножки в сладком желе.

– Клянусь жизнью, – заметил Сергеев, – давно уже не видел я такого изобилия за столом и не проводил время так чудесно, мистер Струан.

– Ла-ла, ваше высочество, – сказала Шевон. приподняв одну бровь, – а по-моему, «Благородный Дом» сегодня как раз решительно ничем не смог нас удивить.

Струан рассмеялся вместе с остальными и сел во главе сгола. Сергеев опустился на стул по правую руку от него, Лонгстафф – по левую, рядом с великим князем расположилась Шевон. Мэри Синклер села подле Лонгстаффа, следом за ней – Глессинг, внимательный и заботливый. За тем же столом сидели Горацио, Аристотель, Мануэлита и адмирал. Потом Брок с Лизой и Джефф Купер. Робб и Кулум были хозяевами за своими собственными столами.

Струан посмотрел на Аристотеля, удивляясь про себя, как это старику удалось уговорить Варгаша позволить Мануэлите быть дамой Аристотеля за обеденным столом. Господи всемогущий, подумал он, неужели это Мануэлита позирует ему для той картины?

– Канкан, – говорил между тем Лонгстафф, – нет, чес-с-слово. Это был дьявольски рискованный трюк, Тай-Пэн.

– Отнюдь, ваше превосходительство, ведь здесь собрались вполне современные люди. Мне кажется, все получили массу удовольствия.

– Но если бы мисс Тиллман – не взяла на себя инициативу, – вставил Сергеев, – сомневаюсь, что кто-то из нас нашел бы в себе достаточно мужества.

– Что еще оставалось делать бедной девушке, ваше высочество? – ответила Шевон. – Честь была поставлена на карту. – Она повернулась к Струану: – С вашей стороны это было очень нехорошо, Тай-Пэн.

– Верно, – кивнул он. – Прошу вас извинить меня на минуту, я должен проследить, чтобы о гостях позаботились должным образом.

Он обошел столы, приветливо кивая всем. Когда он приблизился к столу Кулума, наступило молчание, и Кулум поднял глаза.

– Хэллоу, – произнес он.

– Все в порядке, Кулум?

– Да, благодарю вас. – Кулум был безукоризненно вежлив, но голос его звучал холодно. Горт, сидевший напротив Тесс за его столом, спрятал довольную усмешку. Струан кивнул и отошел.

Когда ужин закончился, дамы удалились в большую палатку, поставленную специально для них. Мужчины собрались группами у столов. Они курили, потягивали портвейн, отдыхали, довольные тем, что ненадолго остались одни. Разговор в основном шел о поднявшихся ценах на пряности, и Робб и Струан между делом заключили несколько выгодных сделок на их поставку, а также на предоставление другим торговцам скупленного ими грузового пространства на торговых судах. По поводу предстоящего конкурса все сходились во мнении, что победительницей будет Шевон, но Аристотеля это, как будто, ни в чем не убеждало.

– Если вы не отдадите ей приз, – говорил Робб, – она убьет вас.

– Ах, Робб, дорогая ты моя простота! – возражал Аристотель. – Вы все не можете оторвать взгляд от ее грудок – они и в самом деле дивно хороши, – но конкурс-то объявлен на лучшее платье, а не на полное отсутствие такового!

– Но ее платье восхитительно. Самое лучшее здесь, даже думать нечего.

– Ах, бедняга ты бедняга, ты не обладаешь глазом художника – и чувством ответственности, которую налагает на человека бессмертный выбор.

Так что шансы Шевон стали расцениваться несколько ниже. Многие отдавали предпочтение Мэри. Мануэлита также имела своих сторонников.

– А кого выбрал бы ты, Кулум? – спросил Горацио.

– Мэри Синклер, разумеется, – ответил Кулум, как того требовала вежливость, хотя, насколько это касалось его, в мире теперь существовала лишь одна леди, достойная этой чести.

– Это очень любезно с твоей стороны, – сказал Горацио. В этот момент его окликнул Маусс, и он отвернулся со словами: – Прошу прощения.

Кулум присел за одним из етолов, радуясь возможности побыть наедине со своими мыслями. Тесс Брок. Какое очаровательное имя! Как она была прекрасна! Какая совершенная леди! Он увидел приближающегося к нему Горта.

– Пару слов с глазу на глаз, Струан? – произнес Горт.

– Конечно. Присаживайтесь, пожалуйста. – Кулум старался скрыть охватившее его беспокойство.

– Благодарствуйте. – Горт сел, положив свои огромные руки на стол. – Лучше уж я сразу выложу все, как есть. Я по-другому и не умею. Дело касается твоего отца и моего. Они враги, тут ничего не попишешь. И ничего мы с этим поделать не сможем, ни ты, ни я. Но, только потому что они враги, нам-то вовсе не обязательно так же относиться друг к другу. По крайности, такая у меня мысль. Китай большой, хватит его и на твою, и на мою долю. По крайности, такая у меня мысль. Мне до смерти надоело смотреть на те глупости, которые они вытворяют. Возьми, к примеру, этот холм – да они оба были готовы всем на свете рискнуть, все поставить на один удар молотка из-за этого своего лица. Если мы не поостережемся, нас обоих втянут в эту вражду, и тебя, и меня, хотя нам-то друг друга ненавидеть и не за что. Что скажешь? Давай решать сами за себя. Что мой Па думает или что твой Па думает – ну, это их личное дело. Давай мы с тобой начнем все по-честному. В открытую. Кто знает, может, когда-нибудь мы станем друзьями? Но, я думаю, не по-христиански это – нам вот так друг друга ненавидеть, из-за наших только отцов. Что скажешь?

– Я с тобой согласен, – ответил Кулум, сбитый с толку этим неожиданным предложением дружбы.

– Я не говорю, что мой отец не прав, а твой прав. Я только говорю, что мы как мужчины должны постараться жить своей жизнью, а уж там, как получится. – Грубое, словно вытесанное из камня лицо Горт а сложилось в улыбке: – Я, видать, тебя здорово огорошил, парень.

– Прошу прощения. Просто я... ну... да, я бы хотел, чтобы мы были друзьями. Я просто не ожидал, что... ну, что ты смотришь на это по-иному, чем наши родители.

– Вот видишь? Я как раз об этом и речь веду, клянусь Богом. Мы за всю жизнь друг другу и четырех слов не сказали, а ты уже думал, что я ненавижу тебя со всеми потрохами, да и только.