Тай-пэн - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 129

Сергеев весело хмыкнул.

– Мне очень нравится юмор англичан. – Он взглянул на Струана: – Вы, кажется, шотландец, мистер Струан?

– Да. Британец. В наши времена уже не существует разницы между шотландцами и англичанами. – Он сделал глоток вина. – Мы устали красть их коров и овец. Решили, что уж лучше сразу украсть всю страну. Поэтому оставили Шотландию и перебрались на юг.

Все дружно рассмеялись и выпили еще. Лонгсгаффа забавляло то, что Монсей, выбитый из колеи грубоватым добродушием Струана, не проронил за столом ни слова.

– А что думаете по этому поводу вы, мистер Струан? – спросил Сергеев. – Могли бы вы управлять «Благородным Домом», имея под рукой «парламент», с которым постоянно приходится бороться?

– Нет, ваше высочество. Но я вовлекаю в конфликт – в соперничество – с другими торговцами только компанию. Я рискую только собой и своим торговым домом. А не жизнью других людей.

– И, однако, сейчас у вас война с Китаем. Именно потому, что язычники набрались безрассудства мешать вашей торговле. Разве это не так?

– Отчасти. Разумеется, решение объявить войну едва ли было моим.

– О, конечно. Я говорю о том, что вы один имеете исключительное право управлять крупным торговым концерном и что это действенный способ добиться успеха. Власть одного. Это разумно для компании, флота, страны.

– Пожалуй. При условии, что вы действительно добиваетесь успеха, – ответил Струан, сводя все к шутке. Затем добавил уже серьезно: – Возможно, в настоящем парламентская система и не подходит для России – и некоторых других стран, – но я убежден, что земля никогда не будет жить в мире, пока все народы не примут английскую парламентскую систему, пока каждый человек не получит право голоса и пока кто-то один будет распоряжаться судьбой целого государства – по божественному ли праву или по праву, дарованному ему глупым голосованием глупых избирателей.

– Согласен, – кивнул Сергеев. – Ваше предположение верно. Но в нем есть один большой недостаток. Вы подразумеваете просвещенное население земли, когда каждый получает образование наравне со всеми и, как и все, преуспевает, что, конечно же, невозможно, не так ли? Вам следовало бы проехать по России, чтобы увидеть своими глазами, насколько это невозможно. И вы совершенно не принимаете в расчет национальные чувства и различия в вере. Если бы вы добавили «пока все народы не станут христианскими», тогда, возможно, вы. были бы правы. Но как вы представляете себе французского католика, живущего в согласии с английским протестантом? Или русскую ортодоксальную церковь – с испанскими иезуитами? Или всех их вместе взятых – с ордами мусульманских нехристей, а тех в свою очередь – с несчастными евреями, а тех – с идолопоклонниками и язычниками?

Струан сделал глубокий вдох.

– Я рад, что вы задали этот вопрос, – сказал он и решительно умолк.

– Я вижу, впереди нас ждет много интересных бесед, – с легкостью подхватил разговор Лонгстафф. – Чай, ваше высочество? Через час назначен боксерский поединок. Если вы не слишком утомлены дорогой, возможно вы захотите посмотреть его. Бой обещает быть весьма захватывающим. Флот против армии.

– О, с большой охотой, ваше превосходительство. На кого вы ставите в этой схватке? Я поставлю на противную сторону.

– Гинея – на флот.

– Идет.

После обеда был подан чай и сигары, и через некоторое время Монсей проводил великого князя на пакетбот. Лонгстафф отпустил стюардов.

– Я думаю, один из наших фрегатов должен немедленно нанести «случайный» визит в Сингапур, – сказал он Струану.

– Я подумал о том же, Уилл. Он моряк, я в этом уверен.

– Да. Это вы тонко разыграли, Дирк. – Лонгстафф покрутил в руках чашку. – И он производит впечатление на редкость хитрого и осмотрительного человека. Такой, вероятно, будет крайне осторожен в отношении всякого рода официальных бумаг.

– Я пришел к тому же выводу.

– Я с удовольствием вспоминаю о времени, проведенном в Санкт-Петербурге. За исключением долгих часов учебы. Мне пришлось учиться читать и писать по-русски, помимо, разумеется, занятий французским. Русский – очень трудный язык.

Струан налил чаю им обоим.

– Вас ведь никогда не привлекали боксерские поединки, не правда ли, Уилл?

– Нет, не привлекали. Думаю, я просто провожу его на берег и вернусь назад. Спокойно вздремну в одиночестве. – Лонгстафф сухо рассмеялся: – Подготовлюсь к вечерним празднествам, ну?

Струан поднялся.

– А я должен поразмыслить над тем, как мне со своей стороны вернее заронить в его душу семена обеспокоенности, чтобы увидеть потом дружные всходы.

Пока стюарды убирали со стола, Лонгстафф лениво разглядывал темные чайные листья на дне своей чашки.

– Нет, – произнес он, показывая жестом, чтобы и чашку, и чайник ему оставили. – И проследите, чтобы меня не беспокоили. Зайдите ко мне через час.

– Слушаюсь, сэр.

Он подавил зевок, в каюте стало тихо, и приятные мысли неспешной чередой потянулись в его голове. Чес-с-слово, это замечательно, что Сергеев здесь. Теперь можно немного насладиться жизнью. Поупражняться в парировании и нанесении уколов в тонкой дипломатической беседе. Исследовать ум этого русского – вот чем непременно следует заняться. Забыть на время нескончаемые заботы колонии, этих чертовых торговцев и проклятого императора с его языческим отребьем, черт бы побрал всю эту шайку разбойников.

Он прошел в свою личную каюту и удобно улегся на постель, закинув руки за голову. Как это там Дирк сказал? Ах да, семена обеспокоенности. Это он удачно выразился. Какие же семена можем мы посеять? Сдержанно-мрачные намеки на могущество Китая? На неисчислимость его жителей? На то, что правительство Ее Величества может аннексировать всю страну в случае вмешательства любой из держав? На сложности торговли опиумом? Чаем?

Над его головой раздался топот ног: сменялась вахта; на палубе начал репетицию оркестр морской пехоты. Он снова зевнул и удовлетворенно закрыл глаза. Нет ничего лучше, чем короткий сон после обеда, сказал он себе. Благодарение Господу, я джентльмен – не приходится ковыряться в земле, сажая настоящие семена, как какому-нибудь вонючему крестьянину или грязному фермеру. Черт, ты только вообрази себе – работать руками весь день! Сажать всякую всячину, потом выращивать. Кругом навоз хлюпает. От одной мысли обо всем этом в дрожь бросает. Сеять семена в дипломатии не в пример важнее, и это действительно работа для джентльмена Так, на чем я там остановился? Ах да. Чай. Жизнь, наверное, была просто невыносимой до того, как у нас появился чай. Абсолютно несносной. Не могу понять, как люди вообще могли существовать без чая. Жаль, что он не растет в Англии. Это избавило бы нас от многих хлопот.

– Господи милосердный! – вырвалось у него, и он, выпрямившись, сел на постели. – Чай! Ну конечно же, чай! Сколько лет он был у тебя под самым носом, а ты даже не замечал его! Ты гений! – Он пришел в такое возбуждение от только что зародившейся мысли, что вскочил с койки и станцевал джигу. Облегчившись в ночную вазу, он вернулся в главную каюту и сел за рабочий стол, чувствуя, как колотится сердце. Теперь ты знаешь способ, как положить конец этому британо-китайскому кошмару, заключавшемуся в шаткости сложившегося баланса чай-серебро-опиум. Ты знаешь, говорил он себе, потрясенный и изумленный простотой и гениальностью той идеи, которую подсказала ему прощальная шутка Струана.