Юность Бабы-яги - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Качан cтр.№ 83

Они обнялись, но Вете этого показалось мало, и она, не смущаясь никого и ничего, поцеловала Сашу в изумленно приоткрытые губы. Хорошо поцеловала… Как следует…

– Ты что здесь делаешь? – спросила она потом.

– Да вот отправляю в Югославию группу моделей, – кивнул Шурец в сторону девушек, которые таращились на них с высоты своего одинакового роста. – А ты?

– А я в Бельгию.

– Зачем? – глупо поинтересовался Саша.

– Да так просто, – сказала Виолетта, а потом вдруг добавила, сияя глазами: – А я замуж выхожу, – и показала на Гамлета, смотревшего на них с опасно возрастающим интересом. Она показала по-детски невежливо, пальцем. – Что, шок, да? Шок? – спросила она с жадным любопытством. «Шок» с некоторых пор стало ее любимым словом. Ей нравилось не только слово, но и само понятие «шок», и все с ним связанное, например, реакция шокируемого. Вопрос о браке с Гамлетом на повестке дня не стоял, но Вете хотелось сейчас еще чем-нибудь Сашу поразить, хотя куда уж более…

– Ну почему «шок»? – смущенно, но и с некоторым оттенком досады молвил Шурец. – Нормально. Так и надо. – Затем досада все-таки проявилась. – «Неравный брак», – бестактно пошутил Саша.

– Ну почему «неравный», он всего на 25 лет старше.

– Всего?

– Да, всего… – хулиганский блеск в Ветиных глазах становился все ярче, все разгорался, и она вызывающе предложила: – Познакомить?

«Почему бы и нет», – подумал Саша, а вслух сказал: – Не стоит… Зачем?..

– Ну тогда я сбегаю к нему, объясню, кто ты, а то вон он уже как смотрит.

– А кто я? – поинтересовался Шурец.

– Да навру что-нибудь, – игриво ответила она. – Не правду же ему рассказывать. А потом сразу вернусь, ладно?

И она побежала к своему ревнивому кавказцу врать о причине уж слишком теплой встречи со старым знакомым.

До окончания регистрации и прочих формальностей оставалось 30 минут. Саша перестал общаться со своей группой, на вопросы отвечал невпопад и все смотрел в ту сторону, куда убежала Виолетта. Неясная, без всяких видимых причин, тревога постепенно заполняла его. Разлад, душевный разброд, чего-то не хватает, необъяснимое беспокойство – все это испытывают некоторые люди при магнитных бурях и полнолуниях. Ничего похожего по крайней мере в последних два месяца после возвращения из Ижевска Саша не испытывал. Напротив, эти два месяца были чуть ли не самыми удачными в его жизни. Мало того, что глаз был вылечен без последствий, но еще и дела складывались как нельзя лучше.

Саша получил неожиданное приглашение быть автором новой юмористической программы на телевидении, затем поступило еще одно, с радио – Саша должен был сочинять для комик-группы пародийные тексты, пародии на наиболее популярные песенные шлягеры. А уж это – самое любимое поле, которое он пахал и перепахивал с наслаждением. И за такое наслаждение еще и деньги платили! Кроме того, он получил сразу несколько заказов на песни от известных композиторов и певцов, а все потому, что слава его как автора качественных песенных текстов росла. Все в этом пестром мире поп-звезд знали, что Саша не халтурит и сочиняет не по той распространенной методике, суть которой исчерпывающе сформулирована опять же в песне: «раз дощечка, два дощечка – будет лесенка, раз словечко, два словечко – будет песенка». Вот этого «раз словечко, два словечко» – Саша себе никогда не позволял. Словом, творческая жизнь шла бурно, и перспективы открывались самые благоприятные. А тут отчего-то – неясная тревога и сумбур в чувствах.

Виолетта вернулась, продолжая загадочно сиять. Что она там наплела про него жениху, Саша и спрашивать не стал: она могла бы убедить кого угодно, например, в том, что Саша – ее любимый учитель физкультуры в школе, или брат ее бывшей подруги Анжелики, с которым все детство они провели в одной песочнице – все это было не столь важно, а важным было то, что она опять стояла перед ним, держала его за руку и вся была будто наэлектризована, из нее прямо искры сыпались. И Саша с растущей тоской, как перед неизбежным шагом в пропасть, точно так, как перед первым поцелуем в Севастополе, ждал от нее какого-то неожиданного поворота, фортеля, финта, который (он это чувствовал всей кожей) она сейчас непременно выкинет.

Вета держала его за руку и при этом напряженно оглядывалась по сторонам, что-то искала у него за спиной, чего-то хотела опасного для Саши. Инстинкт самосохранения, как счетчик Гейгера при повышенной радиации, потрескивал внутри Саши, предупреждая об опасности, но Сашина поистине безумная отвага в любовных делах не давала ему воспринять этот сигнал. Писклявый голосок разума из недр его уже помраченного сознания, кричал: «Беги! Беги, пока не поздно! Попрощайся! Сошлись на то, что занят с группой, и уходи, беги от нее!» Но… Саша ждал. Ждал, как приговоренный, ждал, когда она объявит – чего хочет, или предложит что-то наверняка эксцентричное, и знал, что выполнит все, как последний раб. И дождался…

Виолетта вдруг, неожиданно низким шепотом, сырым, жарким и душным, как тропики, выдохнула, глядя ему не в глаза, а на губы:

– Я хочу тебя… Сейчас. Немедленно.

Дыхание первобытных джунглей, память веков, победная пляска инстинктов, в которой всегда солируют голод и женщина, побеждая подчас даже страх. Инстинкт самосохранения у Саши и так был развит чрезвычайно плохо, а тут и вовсе был придавлен зовом предков, этим диким пещерным звуком, рожденным не голосовыми связками, а сладострастным женским нутром, лоном, безусловно мятежным и порочным в героине нашего эпического полотна.

– Саша, пойдем куда-нибудь, быстрее, – звала она вот этим самым шопотом.

– Пойдем, есть еще время! Может, и не встретимся никогда больше. Давай! В последний раз! Перед свадьбой!.. – Лживое отчаяние девушки, идущей замуж за нелюбимого (а любимый – как раз Саша), делало ее экстремальное предложение морально обоснованным.

– Где? Как? – проблеял оторопевший, но уже заранее согласный на все Шурец.

Он надеялся, однако, что ничего особо страшного не случится, что его смутное беспокойство – всего лишь пустяк, ошибка. Он уже забыл ту самую игру слов, при которой Вита – «жизнь», а Вета, куда-то сейчас влекущая его, – то же самое, что «вето», запрет. Его уже волокла за собой стихия, ураган с нежным названием «Виолетта». Какая-то тень сомнения мелькнула в его смятенном мозгу, сомнения в правильности того, чему он сейчас поддается, но тут же исчезла, успокоенная тающим вдали воспоминанием об ижевской девушке Виктории. Она занозу-то Ветину вынула, сделала его опять свободным, значит, все в порядке. И теперь – почему бы и нет? Пуркуа, как говорится, па? – храбрился Саша. Но ведь он имел дело с ведьмой! Пусть необученной, годной к нестроевой, непрофессиональной, не состоящей в колдовском профсоюзе, но все же – чрезвычайно одаренной ведьмой! Простительно Саше лишь то, что он ничего не знал об этой стороне жизни Виолетты, и все же, все же! – к суровому, хоть и слабому, голосу рассудка следовало бы прислушаться.

– Давай так, – говорила Виолетта, – я пойду туда, в служебное помещение. Не оборачивайся. Там, сзади, в углу, – она показала глазами в ту сторону, – служебный вход. На двери написано. Я сейчас подойду к своему (она имела в виду Гамлета) и скажу, что мне срочно надо в туалет. Диарея будто у меня, – улыбнулась она. – Где туалет для пассажиров, я, мол, не знаю. И пойду туда, где служебный вход. Когда я там найду что-то подходящее, я приоткрою дверь и тебе махну. Ты все время стой тут и следи за дверью. Потом, когда я тебе дам знак, тихонько так, прогулочным шагом иди в другую сторону. Обойдешь зал и войдешь незаметно туда, где я.