Юность Бабы-яги - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Качан cтр.№ 126

– Ни х… себе! – попытался вернуть Шурец друга в прежнее лингвистическое русло. – Ты прям какой-то аналитик. Специалист по психологии артисток.

– А хуля! – легко вернулся Вадим в удобную манеру общения. – Одна позавчера в театре знаешь что сморозила? Мне говорит: «Я стала страшно хорошо выглядеть». Я в ответ пробую пошутить: «Че-то я не понял – страшно или хорошо?» Даже не поняла, дура, удивилась вопросу, на меня, наоборот, посмотрела, как на придурка, и упорно повторила: «Страшно хорошо». Удивилась она, блядь, моему недомыслию!

– Или другая, – продолжал он, еще наливая обоим по чуть-чуть. – Умер у нас в театре артист. Но панихида была в Доме кино. Артист этот в нашем театре недавно, а в кино всю жизнь. Знаменитый артист, ты знаешь, – Вадим назвал фамилию. – Так вот, эта другая… Она все просит, кстати, чтобы все ее не по имени называли, а кошкой. Она, знакомясь, так и представляется: кошка. Она, видно, этим хочет свою независимость подчеркнуть: мол, гуляю сама по себе. Но выглядит это так по-дурацки, так пошло, сил нет! Так вот, пошла эта кошка драная на панихиду в Дом кино. В основном для того, чтобы людей посмотреть и себя показать. Чтобы там ее кинорежиссеры увидели, обратили внимание на нее и на то, как она красиво горюет. Я видел, – с ненавистью продолжал Вадим, – как она там этот показ организовала, этот кастинг, блядь, на похоронах! Идет мимо гроба, слезы текут по-настоящему, и сквозь слезы она вокруг поглядывает – не видит ли ее кто из кинорежиссеров в этот траурный момент, как она, мол, хороша в своем неподдельном горе. А когда мимо Никиты Михалкова проходила, так вообще ухитрилась ему улыбнуться. С пользой, короче, она время провела на панихиде. А на следующее утро, на репетиции, спрашивает меня: «Ты, говорит, вчера на Боре тусовался?» – «Чего? – переспрашиваю. – На каком Боре?» – «Ну говорит, вчера ведь Борю хоронили. Ты там тусовался?» – «А не пошла бы ты на х…», – отвечаю. А она, мразь, даже не поняла, чего это я так ей нагрубил, видите ли, в ответ на простой вопрос. Ну суки! – горько подытожил Вадим свою обличительную речь.

В праведном гневе он опять налил водки обоим и потом заодно приложил и мужскую часть скверной актерской породы:

– И мужики там те же. Их всех, да и меня в том числе, и мужиками-то назвать нельзя. Они будут всю дорогу самовыражаться, пытаться нравиться женщинам и друг другу, и наперед известно, как они нажрутся, какие анекдоты будут травить, как и кому будут кости перемывать и при этом бесконечно п…ть о том, как, кто и кого сыграл. И все закончится в скучном и бессмысленном угаре: кто завтра проснется рядом с актрисой, которую до этого терпеть не мог, оба удивятся, но опохмелятся и все продолжат; кто подерется с лучшим другом, а потом выпьют и забудут; а ещё один будет долго выяснять, кто у него с…здил деньги. Короче, все в этой компании заранее предопределено. А потому, – сделал решающий вывод Вадим, – давай туда не поедем.

– А куда поедем? – спросил Шурец, которому к этому моменту было уже, в общем-то, все равно куда.

– У нас два варианта, – сказал Вадим. – Один спокойный, то есть мы остаемся и встречаем Новый год здесь. Другой – беспокойный, согласно которому мы ищем принципиально новую компанию и принципиально других баб, не из моей балаганной среды. Согласен?

– Согласен, – сказал Саша.

Друзья помолчали. Выпили еще и снова помолчали.

– А вообще-то, – высказал затем Саша дельную мысль, – остаться здесь мы всегда успеем, правильно? Поэтому давай сначала поищем чего-нибудь в варианте втором, и если не выгорает, мы остаемся. Идет?

– Неоспоримо и разумно, – отозвался Вадим и протянул Саше, как всегда в таких случаях, открытую ладонь, по которой Саша, тоже как всегда, вдохновенно шлепнул.

Оба пошли за своими записными книжками с номерами телефонов девушек, которые давно не были охвачены их вниманием. Идти знакомиться с кем-то на улице было поздно и бесперспективно, поэтому вернее всего было бы огорошить кого-нибудь из давних и почти забытых подружек неожиданной радостью своего нового появления.

После долгих и безуспешных скитаний по телефонным книжкам друзья набрели на некую Зину, которую не без труда припомнил наш стихотворец во время начавшегося с ней разговора. Все другие разбрелись по гостям, а некоторые принимали уже давно гостей сами, уже провожали вовсю Старый год. И рады бы, ребята, соскучились даже, но сегодня, поймите нас правильно – ну никак! А Зина действительно обрадовалась звонку. Тем более обрадовалась, что звонок был ей на работу, она сегодня дежурила. А работала она не кем-нибудь, а медсестрой, и не где-нибудь, а в психиатрической больнице им. Кащенко. Саша и понятия не имел, куда звонит, он набирал номера по алфавиту. Добравшись до фамилии Криволапова, и даже не пытаясь вспомнить, кто она такая, Саша сначала набрал первый из двух номеров, записанных в его антологии случайных связей. После ряда длинных гудков, означавших, что Криволаповой нет по этому номеру, он набрал второй. Первый номер был домашний, второй – рабочий. Саша не знал, что второй – рабочий, иначе и попытки бы не сделал (кто и где может работать за час до наступления Нового года?). Оказалось, есть такие учреждения и есть такие люди, для которых трудовой подвиг во время праздников – обычное дело.

Итак, Зина очень обрадовалась звонку, и последовал сначала довольно бестолковый и разведывательный со стороны Саши разговор, во время которого он наводящими вопросами пытался прояснить для себя: кто такая Зина, где, когда и при каких обстоятельствах у него с ней что-то было и было ли вообще, а уж потом, если разговор сложился бы удачно, можно было напроситься в гости. Разговор сложился, и приглашение последовало, но приглашение весьма своеобычное.

– Я бы хотел встретить с тобой Новый год, – сладко промолвил Шурец с ударением на слова «с тобой» и крепнущей по мере разговора уверенностью в аналогичном желании абонента.

– Легко! – с энтузиазмом воскликнула Зина. – Приезжай быстрее! Мы тут одни с Женькой. Дежурим!

Саша пропустил мимо ушей слово «дежурим», доминантой для него прозвучало то, что она сидит там с каким-то Женькой. Он так и спросил, уже перелистывая страницу телефонной книжки в поисках следующей кандидатуры.

– С каким таким Женькой?

– Да не с каким, а с какой, – радостно отмела Зина все подозрения. – С подругой Женькой, она тоже медсестра.

И только тут Саша стал припоминать: да-да, ведь Зина, кажется, работает в каком-то медицинском учреждении, но в каком именно, он, хоть убей, не помнил. Тем не менее сакраментальный вопрос «а есть ли подруга?» – отпадал сам собой, а это был уже плюс.

– Подруга-то ничего? – с военной прямотой спросил Шурец. – А то друг у меня, – он подмигнул в этот момент Вадиму, – персона красивая, любимец женщин.

– Ничего-ничего, совсем ничего! – продолжала радоваться Зина. – Ему понравится.

– Ну и где ж вы дежурите в новогоднюю ночь? – запоздало поинтересовался Шурец.

– А ты что, совсем не помнишь, где я работаю? – так же запоздало упрекнула Зина.

– Не-а, – не раскаянно, а даже несколько нагловато ответил стихотворец. – Так ведь, Зин, сколько месяцев прошло! «Где наша первая встреча, – пропел он фальшиво, но кокетливо. – Первая, будто случайная».