Все четыре стороны. Книга 1. По рельсам, поперек континентов - читать онлайн книгу. Автор: Пол Теру cтр.№ 12

Я отправился к мистеру Бхардваджу на чаепитие, ожидая скромной трапезы. Однако на стол подали восемь или девять блюд: pakora — овощи, пассерованные на сливочном масле, poha — рис, смешанный с горохом и приправленный кориандром и куркумой; khira — мягкий сладкий пудинг из риса на молоке; chaat — это наподобие нашего фруктового салата, но с добавлением лимонов и огурцов; тамильское лакомство murak — здоровенные кренделя с орехами; картофельные лепешки tikkiya; сладкие сахарные шарики, намазанные сливками, под названием malai; и пахнущие миндалем pinnis. Я наелся до отвала, а на следующий день побывал в кабинете мистера Бхардваджа в Гортонкастле. Обстановка, как он и рассказывал, была скромная. Над его столом висел листок с фразой:

«МНЕ НЕ ВАЖНО, КАК ВЫ БУДЕТЕ ОПРАВДЫВАТЬСЯ ЗА НЕВЫПОЛНЕНИЕ РАБОТЫ В СРОК; МНЕ ВАЖНО, ЧТОБЫ РАБОТА БЫЛА ВЫПОЛНЕНА ВОВРЕМЯ.

Джавахарлар Неру».

— Что это? — спросил я мистера Гопала, рекомендованного мне посольством, указывая на сооружение наподобие крепости.

— Это вроде крепости, — сказал он.

Когда мы познакомились, он посмеялся над «Справочником Мюррея», который я таскал с собой:

— У вас есть эта большая книга, но я вам скажу: закройте ее и оставьте в гостинице. Для меня Джайпур — открытая книга.

Я по глупости последовал его совету. Теперь мы находились в шести милях за окраиной Джайпура и брели по песчаным наносам к разрушенному городу Галта. Ранее мы прошли через шумную компанию бабуинов этак в двести голов. «Ведите себя, как нормально», — велел мистер Гопал, а бабуины меж тем подпрыгивали, лопотали, скалили зубы, толпясь на дороге с любопытством, едва не переходившим в агрессию. Почва была каменистая и высохшая, а каждый скалистый холм венчала крепость с растрескавшимися стенами.

— Чьи они?

— Махараджи.

— Нет, кто их построил?

— Это имя вы все равно не знаете.

— А вы-то знаете?

Мистер Гопал зашагал дальше. Надвигалась ночь, и дома, теснящиеся в ущелье Галты, терялись в сумраке. Над головой Гопала обезьяна с возгласом вспрыгнула на баньян. Ветка зашелестела, закачалась, как punkah — висячее индийское опахало. Мы вошли в ворота, пересекли Двор и приблизились к каким-то руинам с разноцветными Фресками на фасадах — изображениями людей и деревьев. Некоторые росписи были неразличимы под смазанными граффити или закрашены; целые фрагменты стесаны.

— Что это? — спросил я, люто возненавидев Гопала за то, что он принудил меня оставить путеводитель в номере.

— Ну… — проговорил мистер Гопал. Это был храмовый комплекс. В арках дремали или сидели на корточках какие-то мужчины, а прямо за оградой были лотки, где торговали овощами и наливали чай. Стена, к которой прислонялись лоточники, обтирая ее своими спинами, тоже была расписана. Меня поразила тишина: горстка людей в лучах заката, и все молчат. Слышалось, как топочут по булыжнику козы да где-то далеко верещат обезьяны.

— Это храм?

Мистер Гопал призадумался.

— Да, — сказал он наконец, — это вроде храма.

На богато декорированных стенах храма, ныне оклеенных плакатами, изувеченных резцами каменотесов, покрытых разводами мочи и испещренных громадными надписями на деванагари [26] — рекламой джайпурских магазинов — висела также синяя эмалированная табличка, предупреждающая гостей на хинди и английском, что «осквернять, разрушать, оставлять надписи или наносить какой-либо иной вред стенам запрещается». Табличка сама была осквернена: эмаль облупилась, словно ее кто-то обкусал.

Мы пошли дальше. Дорога, вымощенная булыжником, превратилась в узкую тропинку, а затем в крутую лестницу, вырубленную в стене ущелья. Наверху оказался храм, обращенный фасадом к недвижному черному пруду. Насекомые, плавающие кругами на поверхности воды, распространяли вокруг себя мелкую рябь; над прудом маленькими облачками парила, жужжа, мошкара. Храм представлял собой незамысловатую выемку в толще скалы — неглубокую пещеру, освещенную масляными светильниками и восковыми свечками. С обеих сторон ворот были мраморные плиты высотой в семь футов — вылитые скрижали, что вручил Господь своему избранному народу на Синае, только более увесистые: самый мускулистый пророк заработал бы грыжу. На скрижалях был высечен свод пронумерованных правил на двух языках. Напрягая зрение в сумерках, я переписал себе английскую часть:

1. В храме строго воспрещается пользоваться мылом и стирать белье.

2. Пожалуйста, не приносите обувь к водоему.

3. Женщинам не подобает совершать омовение среди мужских членов общества.

4. Плевать, одновременно купаясь, — очень нехорошая привычка.

5. Не портите одежду других, пластая воду при купании.

6. Не входите в храм в мокрой одежде.

7. Не плюйте без нужды, делая место грязным.

— «Пластая»? — спросил я мистера Гопала. — Что такое «пластая»?

— Здесь не написано «пластая».

— Посмотрите повнимательнее. Номер пять.

— Здесь написано «плеская».

— Здесь написано «пластая».

— Да нет же, здесь написано…

Мы подошли к плите. Буквы двухдюймовой высоты были глубоко врезаны в камень.

— A-а… «пластая», — сказал мистер Гопал. — Впервые встречаю это слово. Наверно, это вроде «плеская».

Неуклюжий «Grand Trunk Express», рассекающий Индию с севера на юг, — он пробегает тысячу четыреста миль по прямой от Дели до Мадраса — обязан своим названием дороге «Grand Trunk Route». Но легко подумать, что он прозван в честь громадных сундуков, которые споро затаскивают в его вагоны носильщики [27] . По всему перрону — сундуки, сундуки, сундуки. Я еще никогда в жизни не видел таких гор багажа и такого множества навьюченных людей; казалось, это беженцы, которым дали время на сборы, неторопливо спасаются от какой-то замедленной катастрофы. Когда в Индии объявляют посадку на поезд, эта операция даже в лучших случаях не проходит гладко, но у людей, забиравшихся в вагоны «Великого сундучного экспресса», был такой вид, словно они собрались поселиться тут насовсем — у них были лица новоселов и все необходимые вещи. Не прошло и нескольких минут, как купе были обжиты, сундуки опустошены, корзины с припасами, бутылки с водой, скатанные матрасы и кожаные, так называемые «гладстоновские» саквояжи разложены по местам; и еще до отправления в поезде воцарилась совсем иная атмосфера: мы еще стояли на вокзале Дели, а мужчины уже сбросили свои саржевые пиджаки и мешковатые брюки, переодевшись в традиционную южно-индийскую одежду: майки-безрукавки типа спортивного трико и саронги, которые сами называют «лунги». На материи были жесткие складки от долгого хранения. Казалось, пассажиры все разом — предвкушая свисток локомотива — сбросили маскарадные костюмы, которые в Дели носили, чтобы не выделяться. В мадрасском экспрессе они снова могли стать сами собой. Поезд кишел тамилами; они так уютно устроились, что я ощутил себя новичком среди старожилов, хотя занял свое место раньше.