Полузабытая песня любви - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Уэбб

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Полузабытая песня любви | Автор книги - Кэтрин Уэбб

Cтраница 1
читать онлайн книги бесплатно

Полузабытая песня любви

1

Ветер был таким сильным, что она почувствовала, как он вытаскивает ее из мира сновидений в явь и она разрывается между реальным и призрачным, настолько ярким, что грань между сном и явью стала зыбкой, а затем окончательно исчезла. Ветер сотрясал дом, гудел в трубе, бился в окна, гнул деревья. Но еще громче грохотало море – огромные волны набегали на каменистый берег и разбивались о скалы у подножия утеса. Казалось, земля громко стонет под ногами и стон этот заставляет дрожать все тело.

Она дремала, сидя в кресле у затухающего очага, – слишком старая и уставшая, чтобы подняться наверх, в спальню, и лечь в кровать. Шторм распахнул кухонное окно и принялся хлопать им с такой силой, что каждый удар грозил стать последним: рама давно сгнила, и ее удерживал на месте лишь сложенный несколько раз листок бумаги. Грохот разбудил ее, но она не хотела просыпаться и цеплялась за остатки сна, несмотря на холодный ночной воздух, который проникал через окно и подступал к ногам, словно морской прилив. И все-таки придется встать и закрыть окно, иначе рама совсем развалится. Женщина открыла глаза – в сером свете сумерек предстали очертания комнаты. За окном в темном небе луна то и дело исчезала в пролетающих облаках.

Поеживаясь, она прошла на кухню, к открывшемуся окну, стекла которого уже были с налетом соли. Ноги болели и плохо слушались. После сна в кресле спина онемела, стала как деревянная, суставы не хотели работать, приходилось их заставлять. Проникающие в дом порывы ветра трепали волосы, тело бросало в дрожь; она закрыла глаза и глубоко вдохнула холодный воздух: запах моря был такой родной, такой знакомый. Это был запах всего, к чему она привыкла, – запах ее дома, ее тюрьмы, ее собственный запах. Она открыла глаза и выдохнула.

Селеста стояла там, на утесе, лицом к морю, спиной к дому. В лунном свете она была словно отлита из серебра. Море бушевало, волны, вздымаясь, с шумом разбивались о скалы. Мелкие брызги впивались в лицо – колючие, почти едкие. Как сюда попала Селеста? Столько лет прошло с тех пор, как она исчезла… Однако это была она, вне всяких сомнений. Высокая фигура, гибкая спина, роскошные бедра, руки, раскинутые навстречу шторму. Мне нравятся прикосновения ветра.Казалось, ее шепот с характерным выговором долетел сквозь окно. Длинные волосы и длинное бесформенное платье, подол которого треплет ветер. Ткань облепила тело, обрисовывая контуры ног, талии и плеч. В памяти внезапно возник образ мужчины, рисующего Селесту: он то и дело отрывает взгляд от бумаги, чтобы посмотреть лишний раз на модель. Она зажмурилась. Воспоминание показалось одновременно сладостным и невыносимым.

Когда она вновь открыла глаза, то обнаружила, что все еще сидит в кресле, окно по-прежнему хлопает и сквозняк гуляет по комнате. Значит, она так и не вставала? Не подходила к окну и не видела Селесту? Она уже не понимала, где сон, где явь, что было и чего не было. Ее сердце сильно забилось при мысли, что Селеста вернулась и узнала наконец, что произошло тогда и кто всему виной. Ее лицо, холодные и злые глаза промелькнули перед мысленным взором старухи, которая вдруг увидела все и поняла. «Предчувствие», – произнес ей на ухо голос матери. Она так явственно его услышала, кожей ощутив дыхание Валентины, что даже оглянулась, не стои́т ли мать позади. В углах комнаты сгустились тени. Казалось, оттуда на нее кто-то смотрит. Мать не раз говорила, что обладает особым даром, признаки которого пыталась обнаружить и у дочери. Жадно цеплялась за любой намек, указывающий на то, что дочь тоже обладает внутренним зрением. Возможно, в конечном счете именно на это и уповала Валентина, уже тогда знавшая, что грядет перемена. Неотвратимая, как судьба. И вот, после стольких лет, перемена близка. Кто-то должен появиться. Страх сомкнул вокруг нее свои тяжелые руки.


Стояло раннее утро. Солнечный свет лился сквозь высокие окна галереи, отражаясь от пола, слепил глаза. Лето заканчивалось, но сегодня солнце еще грело и предвещало прекрасную погоду на весь день. Однако, когда Зак открыл входную дверь, с улицы потянуло холодом, словно из каменного подвала, чего не было еще неделю назад. В воздухе появился запах сырости, свидетельствующий о приближении осени. Зак глубоко вдохнул и подставил лицо солнечным лучам. Осень. Новая пора, конец счастливому отпуску, который он себе устроил и которым так наслаждался, притворяясь, будто он продлится вечно. Сегодня был последний день, Элис уезжала. Зак оглядел улицу, посмотрел направо и налево. Было восемь часов утра, и в переулке, где находилась галерея, еще не появился ни один прохожий. Галерея Гилкриста располагалась в узком боковом проезде, всего в сотне ярдов от Грейт-Палтни-стрит, главной магистрали Бата [1] . «Достаточно близко, чтобы мое заведение легко было найти, – подумал он, – и чтобы можно было заметить вывеску, проходя по торговой улице. А вывеска действительно хорошо видна из переулка – он проверял. Увы, людей, гуляющих по Грейт-Палтни-стрит и глядящих по сторонам, еще не было. Что ж, время для покупателей слишком раннее», – успокоил он самого себя. Опрятно одетые люди, торопливо идущие по главной улице сплошным потоком, были похожи на клерков, направляющихся на работу. Он видел их с того места, где стоял. Приглушенные звуки шагов доносились до него как будто из тоннеля, сквозь неподвижный воздух, резкие черные тени и слепящие солнечные блики. Они, казалось, усиливали тишину за дверью галереи, делая ее звенящей, печальной. Галерея, напомнил он самому себе, не должна зависеть от футбольных болельщиков или праздно шатающейся публики, заходящей во все места на своем пути. Галерея существует для людей, которым она нужна и которые ищут именно ее. Он вздохнул и вошел в дом.

Здание, где до него был ювелирный магазин, он взял в аренду четыре года назад. Во время ремонта под прилавком и за плинтусами обнаруживались звенья и застежки от цепочек, а также обрывки золотой и серебряной проволоки. Однажды он даже нашел драгоценный камень, завалившийся в зазор между стеной и полкой. Когда Зак снимал ее, камень упал на его ботинок, издав негромкий звук. Маленький, сверкающий, он вполне мог оказаться алмазом чистой воды. Зак воспринял находку как хороший знак и оставил ее себе. Впрочем, позднее ему пришло в голову, что камень стал его проклятием. Пожалуй, следовало разыскать ювелира и отдать ему эту драгоценность. Освещение в галерее было превосходным. Дом стоял на склоне небольшого холма и имел огромные окна, обращенные на юго-восток. Утренние солнечные лучи падали на пол, а не на стены, где висели картины, которым они могли повредить. Даже в ненастные дни внутри было светло. И достаточно просторно, чтобы посетитель мог отступить назад и полюбоваться большими картинами с должного расстояния.

Не то чтобы больших картин в данный момент было много. Неделей раньше он наконец продал пейзаж Уотермана. Этот современный живописец проходил в категории местных художников. Картина провисела долго, и Ник Уотерман забеспокоился, не выцветут ли краски. Так что продажа состоялась как раз вовремя, чтобы не дать этому парню перевезти всю свою коллекцию в какое-нибудь другое место. «Всю свою коллекцию», – мысленно усмехнулся Зак. Три пейзажа Бата, где город был виден на горизонте с различных точек окружающих его холмов, и немного сентиментальная пляжная сцена с девушкой, выгуливающей рыжего, почти красного, сеттера. Только цвет собаки заставил его взять эту картину. Сказочный цвет меди казался пламенем жизни, которое оживляло достаточно скучную композицию. Деньги, вырученные за картину, разделенные поровну между галереей и художником, дали Заку возможность заплатить налог на машину и получить право снова сесть за руль. Как раз вовремя. Он смог вывозить Элис на природу, устраивать традиционные однодневные экскурсии. Они побывали в пещерах Чеддар, съездили в Лонглит [2] , устроили пикник в Сейвернейкском лесу [3] . Зак медленно повернулся и посмотрел на то, что еще оставалось в галерее. Скользнул взглядом по нескольким небольшим, но качественным полотнам художников двадцатого века и нескольким совсем свежим акварелям местных авторов, затем задержался на работах, которые считал гвоздем коллекции, – трех шедеврах Чарльза Обри.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию