В Гаване идут дожди - читать онлайн книгу. Автор: Хулио Травьесо Серрано cтр.№ 28

Ты снимаешь туфлю и с удовольствием потираешь ногу.

– Ага, попалась! – говорит кто-то сзади и закрывает тебе глаза руками.

Ты вскакиваешь, как подброшенная пружиной, и готова тут же дать тягу.

Нет, это не Кэмел и не полицейский. Это Моника, которая радуется своей проделке и чмокает тебя в щеку, не замечая твоей нервозности. Моника шла к улице 21 и решила над тобой подшутить. Ты тут же приходишь в себя и нежно целуешь подругу, которая сегодня, как ты замечаешь, особенно хорошо выглядит: на ней декольтированное платье без рукавов, которое ты ей подарила ко дню рождения, а длинные шикарные волосы, откинутые назад, очень красят ее. Одета она и причесана, как первокурсница, как совсем юная девушка.

«Кем бы она могла стать с ее красивым лицом, с белой кожей, с ее манерами и знаниями?» – наверное, мелькает у тебя в голове, и ты невольно проводишь рукой по волосам Моники, когда она присаживается рядом с тобой. Юная парочка с ближайшей скамейки уходит, и теперь никого поблизости нет.

– Знаешь… – начинает Моника.

И ты тоже произносишь:

– …Послушай, что я тебе…

– Говори, говори, – улыбается Моника.

– Ладно, – и ты собираешься рассказать ей о своей встрече с Кэмелом.

Но тут несколько мальчишек вдруг рассаживаются рядом на скамейках и поднимают несусветный галдеж.

– Мне надо чего-нибудь выпить. Лучше пойдем в бар, и я тебе там спокойно обо всем расскажу, – говоришь ты, и Моника не возражает.

Обмениваясь редкими словами, вы минуете несколько перекрестков и доходите до отеля «Виктория», где в полупустом баре царит сумрак, который так нравится Монике. Бармен Мануэль приветствует вас легким кивком. Пианист Серхио начинает играть песенку битлов «Эй, Джуд!», видимо, желая угодить Монике. Вы садитесь за столик в глубине зала и просите два коктейля «дайкири».

– У меня проблемы с Кэмелом, – говоришь ты и делаешь большой глоток.

– Проблемы? С этим подонком? – Моника настораживается. – В чем дело?

Ты описываешь случившееся и завершаешь рассказ предупреждением об опасности.

– Он тебя ищет, хочет свести с тобой счеты. Со мной тоже.

Моника молча слушает.

– Я умею постоять за себя, – говорит она и отпивает «дайкири». Ледяной напиток студит горло, разливает по телу прохладу.

– Конечно, потому и получаешь по шее, – говоришь ты и видишь, как в бар входят двое плюгавых светловолосых мужчин, по виду иностранцев, в сопровождении трех высоких красивых мулаток. Один о чем-то рассказывает, а женщины хохочут во все горло и размахивают руками. На пианино Серхио наигрывает «Мертвые листья».

Моника зажигает сигарету, жадно затягивается и прислушивается к музыке.

– Кэмел затаится на какое-то время, но может послать Батона или кого-нибудь из дружков разделаться с нами. – Малу тоже закуривает. – Вот что, подруга, нам надо быть очень и очень настороже.

Обе молча глядят, как в коктейле медленно тают кусочки льда.

В бар входят два парня, по виду гомосексуалисты, и ты легким движением руки отвечаешь на их приветствие.

– Мне надо кое о чем тебе рассказать, – улыбается Моника.

– Только о хорошем. Дурных вестей мне хватает.

– Я познакомилась с одним интересным человеком, который мне очень нравится. – Моника подносит к губам стакан.

– Кубинец? Интересный? Небось работает в иностранной фирме?

– Нет, вроде бы из бедных и зарабатывает на жизнь чем придется. Но очень умный и культурный.

– Культурный, умный, бедный… – Ты пожимаешь плечами. – Хорош букетик. Сколько же лет этому голодранцу?

– Больше, чем нам.

– И что ему от тебя надо? – говоришь ты и расплющиваешь окурок в аляповатой пепельнице.

Моника медлит с ответом. А правда, чего он от нее хочет?

– Не знаю… Наверное, ничего.

– Ничего?! Не хочет ни потискать тебя задаром, ни приятелю перепродать, ни денег попросить?

Пианист Серхио, закрыв глаза, наигрывает мелодию «Касабланки». Моника тоже закрывает глаза, стараясь припомнить свои с ним разговоры.

– Не думаю… Он вроде бы приличный человек.

Тут ты впервые смеешься и закуриваешь третью сигарету.

– Знаешь, – говоришь ты, – «приличные люди» дохнут в молодости от инфаркта. Берегись таких мужиков. Эти твари не клеятся без цели.

Моника замирает с поднятым стаканом, секунду глядит на тебя и опускает глаза. А если Лу права и он козел, она снова окажется в дурах, думается ей. Остается молча покачать головой и, сложив губы трубочкой, выпустить струйку дыма, который смешивается с дымком твоей сигареты.

В бар входит молодой негр, ты встаешь и идешь ему навстречу, что-то говоришь, но он тут же уходит, а ты с недовольным видом возвращаешься к Монике.

– Что случилось? – спрашивает та.

– Ничего. Как обычно – травка. Опять ничего не удалось достать, – и ты залпом допиваешь «дайкири». Моника с сочувствием смотрит на тебя и похлопывает по руке. – Не знаю, что с собой сделаю, если не достану, – тихо говоришь ты.

– Надо бросить, – Моника поглаживает твою руку.

– Хотела бы, да не могу, – отвечаешь ты и провожаешь взглядом двух иностранцев с мулатками, уходящих из бара.

К полуночи из бара уходите и вы и, переговариваясь, идете по улицам до Ведадо. Там, поблизости от дома Моники, ты останавливаешь такси, чтобы доехать до своей квартиры.

– Тебе какое-то время не стоит выходить из дому, – говоришь ты Монике и, поцеловав ее, садишься в такси.

– Чао, Лу, – говорит Моника. – Береги себя.

– Ты тоже… – отвечаешь ты, и машина исчезает в уличной тьме.

Когда я тем вечером вернулся домой, стояла удушающая жара, и первым делом захотелось включить вентилятор и распахнуть окно, в которое вместе со слабым дыханием свежести ворвались крики соседки и оглушительная музыка запущенного на полную мощь магнитофона.

Надо было как следует подготовиться к предстоящей ночной встрече с Моникой. Мы с ней из-за моей поездки в Пинар-дель-Рио не виделись целую неделю, и я не мог дождаться свидания.

Дел было немало: постелить чистые простыни, нарезать ветчину, подготовить лед, сахар и лимон для рома. Моника предпочитала коктейль «дайкири», но мой миксер давно сломался, и ей приходилось довольствоваться ледяным ромом, которым ей нравилось кропить меня после огненных объятий, а потом нежно, как конфетку, слизывать сладкие капли с моего живота.

Я аккуратно нарезал хлеб и положил ломтики на газовую плиту. У меня еще были оливки, желтый сыр и две коробки сардин в масле, «made in Soviet Union», купленные еще в ту пору, когда Советский Союз был непобедимой Матерью Родиной. Чего еще не хватало? К счастью, воду в душе не отключили, в комнате было сравнительно чисто, битлы лежали рядом со старым проигрывателем, готовые услаждать слух Моники своими меланхоличными голосами. Не хватало только ее самой. И она всегда являлась – с улыбкой, со своим «Вот и я!», звучавшим как «Да будет свет!», и всегда с каким-нибудь даром, будь то коробка шоколадных конфет, пачка печенья или еще что-нибудь на десерт.