Цитадель - читать онлайн книгу. Автор: Фумико Энти cтр.№ 38

От этого зрелища Томо невольно привстала в коляске рикши. Её вспотевшее от жары тело вдруг охватил леденящий холод. Томо затрясло, как в лихорадке.

— Ничего ещё не случилось… Не может быть… — бормотала Томо, словно в бреду.

Но почему же «не может быть»? В конце концов, Рурико — достойная дочь своей матери. Этой бесстыжей Мии…

Узнав о том, что Мия смертельно больна, Томо заставить себя подавить привычную ненависть и презрение к этой женщине. Конечно, слабоумный Митимаса никуда не годился как муж. Но всё равно Мие не было оправданий. Она пошла на поводу у похотливого Юкитомо и стала жить в своё удовольствие на положении любимой наложницы. Всё было бы ничего, если бы Мия изначально продавала себя мужчинам. Но она вошла в дом Сиракава невинной девушкой. И такая распущенность делала её в глазах Томо совершенно безнравственным существом — хуже дворовой кошки. Впрочем, что до безнравственности, то тут Юкитомо нисколько не уступал любовнице, однако Томо с её старомодным моральным кодексом судила мужчин исключительно по их поведению в обществе, в то время как к женщине предъявлялись иные требования. Женщина должна быть добродетельной и блюсти свою репутацию. И по этим меркам поведение Мии было куда отвратительнее, чем распутство Юкитомо. Мия уже родила Митимасе семерых детей — Кадзуя, Рурико, Томоя, Ёсихико, Намико, Томико и Кацуми. Злые языки утверждали, что четвёртый сын — Ёсихико — родился от Юкитомо. Томо с холодной усмешкой наблюдала за Юкитомо, буквально трясшимся над этим ребёнком. Вот уже несколько десятилетий Томо считала Юкитомо бесплодным. Благодаря этому обстоятельству в семье никогда не возникало проблем хотя бы с наследством. Неужели он действительно верит в то, что на старости лет, когда ему перевалило за шестьдесят, Мия могла забеременеть от него? Выходит, мужчины — законченные глупцы, которых любая женщина запросто обведёт вокруг пальца. Но с другой стороны… Последнее время Юкитомо совсем отдалился от Суги и был поглощён одной Мией, так что мысль об общем ребёнке, возможно, тешила его и превращала тайную связь в нечто большее, нечто жизненно важное…

Именно потому Юкитомо забрал Ёсихико, учившегося в начальной школе, из родительского дома в усадьбу — дескать, ему одиноко, когда Такао живёт в своём общежитии. Томо становилось жутко при мысли, что когда-нибудь из-за этого малыша в их семействе грянет скандал с наследством, и в этом плане скорбное обстоятельство преждевременной смерти Мии было лишь в интересах Такао.

Юкитомо жил, как хотел, и делал то, что хотел. Наверное, он мог бы вернуть из-за горизонта уходящее солнце… Однако вырвать Мию из лап смерти было не в его силах. Он менял докторов и больницы, передавая Мию из одних рук в другие, бился изо всех сил, но всё было тщетно. Иногда Томо приходила в голову мысль, что такой ужасный конец ниспослан Мие самими Небесами.

Хотя Мия, чувствуя себя в безопасности под крылом обожавшего её Юкитомо, частенько выказывала пренебрежение к Томо, Томо не могла торжествовать, видя, как умирает, корчась в агонии, человеческое существо. Подобная жестокость была противна её натуре. Чем ближе подходила Мия к последней черте, тем больше сострадания испытывала Томо к её невежеству, и частенько сидела, обняв Мию, как будто то была её родная дочь. Возможно именно потому Мия, которая ослабела и стала худенькой, почти бесплотной, судорожно сжимала руку Томо и шептала:

— Простите меня, матушка… Я доставляю вам столько хлопот…

В её словах Томо слышала невысказанную мольбу о прощении — за все страдания, что причинила ей Мия. Просто Мия не умела выразить это иначе. И всякий раз Томо низко склоняла голову — в знак прощения.

Неужели судьбе угодно, чтобы Рурико сыграла такую же роль и соблазнила Такао? Томо прогнала прочь эту нелепую мысль, однако крик, что она услышала на подъезде к усадьбе, волна чёрных волос, накрывшая грудь Такао, — всё это вселило в Томо предчувствие страшной беды. В жилах Такао течёт кровь Юкитомо. Рурико — дочь Мин. Чем обернётся бесстыдство и страсть переходить недозволенные границы, присущие мужчинам дома Сиракава, и развратная чувственность Рурико, унаследованная от Мии?

— Рурико, ты заходила в комнату Такао? На днях? — как бы невзначай поинтересовалась Томо за ужином. В тот вечер в гостиной собрались Юкитомо, Такао, Рурико, Ёсихико и Суга.

— Да. Я очень испугалась. — Рурико метнула взгляд на Такао поверх чашки с рисом, которую держала в руке.

— Чего же ты испугалась? — спросил Юкитомо, сидевший во главе стола.

— Чёрных бабочек… Они преследовали меня! Их было две! Две бабочки!

— О-о… Чёрные бабочки?.. — Суга, большая любительница страшных историй, сдвинула брови и распахнула глаза. — Преследовали… В каком смысле — преследовали?

— Ну-у… сначала они летали за мной на лужайке, у искусственной горки. Я всё пыталась их отогнать, но они не отставали. Потом я увидела на втором этаже братца и поднялась к нему… А эти бабочки прилетели за мной прямо туда!

— Во флигель? Так далеко?

— Вы бы слышали, как она закричала! У меня просто мурашки по спине побежали… — прокомментировал Такао.

— Но мне действительно было страшно! Братец попытался сбить их веером, и тогда они бросились мне прямо в лицо!

— Может, ты их приворожила? Рурико-сан чересчур красивая… — совершенно серьёзно заметила Суга, подкладывая Юкитомо в чашку новую порцию риса.

— Да нет… Думаю, это были вестники смерти. Знак, что мамочка умирает… Правда, я сразу же позвонила в больницу, но мне сказали, что всё по-прежнему. — Рурико бросила многозначительный взгляд на окружающих.

Юная девушка, обожающая загадки… В её глазах был только восторг — и ни тени вины, так что Томо, пристально наблюдавшая за выражением Рурико, почувствовала с облегчением, как её постепенно покидает чудовищный страх.

В свете электрической лампочки, подвешенной под белым потолком больничного коридора, плясали огромные мотыльки, трепеща жёлтыми крылышками. Несколько бабочек, устав от бесконечного танца, неподвижно застыли на стеклянной двери, так и не сложив крылья. Ветерок совсем стих, и в жаркой ночной духоте середины лета едкий запах карболки ощущался ещё острее. Юкитомо, в дымчатых очках и лёгком летнем хаори поверх кимоно, стремительно шёл по больничному коридору, стараясь держать прямо горбящуюся спину. В левом бедре сверлила острая боль ущемлённого нерва, однако ещё острей и мучительней была боль в душе. Для Сиракавы была непереносима мысль, что он теряет Мию. Ноги отказывались нести его к её смертному одру.

Пока ещё была жива надежда, он заставлял себя истово верить в чудо, в то, что медицина вернёт жизнь в распутное тело Мии. Но теперь все надежды угасли, и очарование тайны, связывавшей Мию и Юкитомо уже много лет, истаяло вместе с ними. В ушах Юкитомо звучал сухой, безжизненный смех. За всю свою жизнь Юкитомо не испытал уважения ни к одной женщине, разве что к матери. Но он был воспитан в духе конфуцианской морали и понимал, что любовные отношения с женой сына — это прелюбодейство. И всё же сумел убедить себя в своей правоте. Митимаса — неполноценный, никчёмный урод, влачащий бессмысленное существование, и роскошь есть, одеваться и иметь красавицу-жену дарована ему лишь потому, что Митимасе выпало счастье быть сыном Юкимото. Незаслуженное счастье… Его сын слишком глуп, чтобы оценить по достоинству прелести собственной супруги, он даже не способен на любовь. Он просто спал с ней и делал детей. Без Юкитомо Мия вряд ли бы пробыла почти двадцать лет женой Митимасы. Да, она могла развестись, но её жизнь вряд ли сложилась бы удачней, чем в доме у свёкра… Юкитомо с лихвой возместил ей всё, что недодал муж — и в страсти, и в привязанности. Он сумел пробудить в ней чувственность, редкую даже для проститутки.