Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь. Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки - читать онлайн книгу. Автор: Галина Куликова cтр.№ 127

Алик позеленел и, отбросив руки Милы, начал судорожно хватать ртом воздух.

– Вам плохо? – подпрыгнула сестричка, обеспокоившись.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась Мила. – Это просто синдром обманщика.

Она подула на Алика, потом легонько похлопала его по щекам.

– Послушай, дорогой, если ты так боишься свою жену, то будь с ней честен.

– Она все равно ревнует! – вскричал взбешенный Алик. – Есть повод или нет, я страдаю одинаково!

– Ах да, я уже, кажется, знакома с этой точкой зрения, – пробормотала Мила.

– Я объясню ей, что мы занимались литературными делами, – заметался тот и промокнул салфеткой капельки пота, выступившие над верхней губой.

– Конечно-конечно, – приободрила его Мила. – Скажешь, что я приехала, чтобы поделиться с тобой замыслом нового рассказа.

– Кстати, Милочка, – внезапно спохватился Алик. – Как ты можешь объяснить вот это?

Свесившись с кровати, Алик открыл тумбочку и нырнул в нее головой. Выдернул оттуда пластиковую папку и, снова приняв вертикальное положение, торжественно вручил Миле.

– Что это? – спросила она. – Кажется, мой почерк? – И, достав криво исписанные от руки листы, начала читать, шевеля губами.

– Этот опус мне принесла секретарша. Говорит, только что получила по почте. На конверте стояло твое имя. Да и рука, мне кажется, тоже твоя.

– «Люди влюбляются, люди слипаются, женятся», – прочитала заголовок Мила.

– Ну, как? – спросил Алик. – Признаешь авторство?

– Дай-ка я дальше посмотрю, – покраснела Мила. – «Частный детектив Батискафов влюбился в медсестру с первого этажа. Она была такая розовая, словно фруктовая жевательная резинка, и он приклеился к ней навсегда. Встречаясь после работы на лестничной площадке, они начинали безоглядно целоваться, превращаясь на это время в один большой жеваный комок». Боже мой, что это?! – испугалась она. – Как это к тебе попало?

– Я же говорю: пришло по почте.

– Вероятно, я написала это в тот вечер, когда находилась под действием наркотиков! – воскликнула Мила.

Алик уронил на пол несколько подушек. Глаза его сделались туманны:

– Милочка! Ты глотаешь «колеса»? Или покуриваешь «травку»? Или, боже упаси, колешься?

– Не волнуйся, я съела или выпила наркотическое вещество по ошибке, – сказала Мила. – Я, конечно, заберу у тебя папку. Постарайся забыть, что ты это видел.

– Но если ты заберешь, что я скажу Софье? Как оправдаюсь перед ней? Она спросит, что мы делали. И что отвечу я?!

– Боже мой, Алик! Признайся: в чем секрет ее успеха? Когда я найду себе подходящую партию, я попытаюсь использовать методику твоей жены.

– Это не тема для шуток, – надулся Алик, складывая руки на груди.

– Я и не шучу! Ты взрослый независимый мужчина! Почему ты так боишься свою жену? Что она может тебе сделать?

– Она может меня убить, – шепотом ответил тот.

«Все говорят об убийствах, словно их запрограммировали, – сердито думала Мила, шагая по тротуару. – Или это я первая начала, а остальные подхватили эстафетную палочку?» Листопадов вел себя корректно и болтался где-то сзади, не приставая с разговорами. Через некоторое время его корректность стала действовать Миле на нервы. «Если меня пырнут в толпе ножом, он, конечно, догонит преступника, – с неожиданным раздражением решила она. – Но разве можно предотвратить убийство, плетясь в хвосте нога за ногу?»

Очутившись дома, она отправилась на кухню и стала готовиться к встрече с Гуркиным. Часа через полтора квартира наполнилась запахами, способными свести с ума всякого плохо обеспеченного холостяка. Когда ровно в пять раздался звонок в дверь, Мила внутренне напряглась.

Гуркин возник на пороге, изрядно обношенный, но красивый и гордый, словно русский крейсер, переживший революцию, войну и несколько финансовых кризисов. Мила рассчитывала, что он скажет что-нибудь типа: «О! Как восхитительно пахнет! Ты, верно, приготовила что-нибудь божественное!» Вместо этого наемный ухажер произнес дежурную фразу:

– Здравствуй, Тыквочка! Я жутчайше по тебе соскучился!

Он поцеловал ее в щеку – звонко, так, чтобы слышали все окрест – и, просочившись в коридор, аккуратно повесил куртку на крючок.

– Мы сегодня никуда не идем? – продолжил он, делая вид, что у него отсутствует обоняние. – Нет? Тогда я немного вздремну на диване? Меня всю ночь мучили интегральные уравнения.

– А у меня готов потрясающий обед! – сообщила Мила, полюбовавшись зубами Гуркина в тот момент, когда он широко и сладостно зевнул, зажмурив глаза. – Может быть, перед тем как прилечь, ты составишь мне компанию за столом?

– Но я абсолютно не голоден! – заявил тот с легкостью бедного, но чертовски гордого аристократа.

«Что же это получается? – испугалась Мила. – Гуркин и есть тот злодей, который отравил овощную смесь?»

– Все продукты свеженькие, – поощрила она его. – Только что с рынка.

– Тыквочка, но я правда не хочу кушать! – испугался ее настойчивости Гуркин и даже слегка побледнел. – Я всегда прихожу к тебе после обеда в столовой. Там потрясающе сытные пельмени.

– Разве их сравнишь с цыплятками табака? С маринованными огурчиками?

– Я не люблю чеснок, – пробормотал Гуркин.

– А в ресторане на юбилее прадедушки ты ел сырную пасту! – уличила она его. – И от тебя несло чесноком за три километра!

– Ты перепутала меня с Николаем.

Возможно, он хотел ее уколоть, а возможно, просто изо всех сил отпирался.

– Как же так? Ты молод, полон сил, что для тебя какие-то там пельмени? – не желала сдаваться Мила. – Они усвоились, пока ты ехал в общественном транспорте. Толпа наверняка помогала процессу пищеварения, перетирая пищу путем массирования твоего живота локтями.

Гуркин опустил глаза и побегал ими по сторонам, придумывая, вероятно, новую отговорку. Наконец Мила решила оставить его в покое, и тот радостно потрусил за пледом. «Мужчина и диван – близнецы-братья», – подумала Мила. В бытность мужем Орехов тоже любил лежать на диване и посвящал этому львиную долю своего свободного времени.

«Ну, допустим, поганок насобирал Гуркин, – не веря сама себе, подумала Мила. – Но ведь не он же стрелял в меня на балконе редакции? Мне до мелочей знакомы его фигура и манеры. Его я бы сразу узнала, даже надень он на голову не колготки, а кастрюлю». Размышляя так, она прикончила цыпленка и решила, что обязательно проследит за Гуркиным, когда тот покинет ее квартиру.

Наступил вечер – время выйти на улицу праздношатающейся публике. Гуркин тепло распрощался с Милой, снова обозвав ее Тыквочкой, и двинулся вниз по лестнице. Мила мгновенно напялила на себя верхнюю одежду и выскользнула следом. Когда она достигла первого этажа и, приоткрыв щелку, выглянула на улицу, сзади нее раздалось покашливание Листопадова.