Тройка - читать онлайн книгу. Автор: Степан Чепмэн cтр.№ 36

Ева сделала еще один выстрел, и одновременно с этим я прыгнула на нее. Заряд дроби встретил меня в полете. Пол покрылся рваными кусками черепа. Я врезалась в Еву и сбила ее с ног.

Я не возражала против разбитого черепа. Череп и мозг мне несложно было вырастить обратно с той же скоростью, с какой она их отстреливала. На моей спине уже появились новые черепа, швы на них разошлись, как гранатовая кожура, и оттуда полезли мозговые черви, отряхивая порошок с крыльев и двигая маленькими легкими усиками.

Я держала ее под собой, пока мои мозги пробивались на стеблях, ощетинившись спинными нервами, как подсолнухи с щупальцами. Мои черви влезли ей в уши и вкрутились под язык, меняя всю проводку.

Я услышала, что Ева задыхается, причем услышала ее собственными ушами. Мне стало понятно, что пересадка будет удачной.

Мы кое-как поднялись и пошли, все втроем. Наши спины соединялись в шести бедрах, и мы ковыляли боком, прихрамывали и подпрыгивали на пути наружу, под мокрый ветер.

Избегая тротуара, мы скрылись в высокой траве и карликовых березках. Мы выплюнули дорожку серебристой слизи, кусочки красного шелкового платья и зеленого комбинезона. Мы заползли под груду опавших листьев, свернулись калачиком и дрожали. Мы прятались от солдат.

Все закончилось самым печальным и мерзким образом. Я чувствовала себя грязной. Они чувствовали себя изнасилованными. Нужно было обойтись с ними поласковей. Но теперь было уже поздно.

Наши тела гнили. Газ разложения пузырился из нашей осевшей рыхлой плоти, бесформенно раздувая ее. Затем газ нашел выход, и постепенно мы опали и стали напоминать кусок бисквитного торта, которому никогда уже не подняться.

Разве я многого хотела от этого мира? Быть молодой женщиной без особых талантов. Играть в слова и делать картофельный салат. Чтобы мой парень пересказывал мне фильмы. Это было все. Не так уж и много. Но разве этот мир когда-нибудь оставлял меня в покое?

Оставит ли он вообще меня когда-нибудь в покое?

— Ева, что ты здесь делаешь? — спросил Алекс.

— То же самое, что и ты. Как ты думаешь, есть возможность изъять нас хирургическим путем?

— Перестаньте надо мной смеяться! — взмолилась я. — Это не смешно!

— Бедная Наоми! — сказала Ева. — Ты думаешь, что мы так шутим, что нам смешно? Нет, Наоми. Нам не до развлечений.

— Ты слышала шутку о каннибале, который нашел способ избавиться от трехсот фунтов уродливых телес?

— Съел свою жену? — предположила я.

— А, так ты слышала. А кстати, сколько тебе самой лет?

В конце концов эти их шутки меня довели. Мне нужно было поспать, но постоянно слышался их треп. Пришлось их выблевать. Я заставила их найти свою собственную кучу листьев. Но все равно продолжала слышать разговор.

И с тех пор я его слышу.

Я поглубже закопалась в грязь, чувствуя себя улиткой без раковины, розовой, мягкой и липкой. Я сделала череп, чтобы держать внутри мозг, но их голоса продолжали входить и выходить у меня из ушей, хихикая и преследуя друг друга в темноте.

Трупные мухи отложили свои яйца в моем беспомощном сердце. Оно начало жужжать и кишеть трилобитами. Спасения не было.

Пришли солдаты с голубыми фонарями, мегафонами, прожекторами, винтовками с оптическим прицелом, пуленепробиваемыми жилетами и гранатами со слезоточивым газом. Они шумно искали нас в течение, как мне показалось, нескольких дней. Одного за другим нас вытащили на холодный жестокий свет дня.

Они все спрашивали меня, что я сделала с жертвами. Сказали, что если буду сотрудничать, то могу рассчитывать на снисхождение суда. Идиоты. Недоумки. У них не было ни малейшего понятия о том, с чем они имели дело.

И конечно, что бы я им ни рассказала, меня все равно бы засунули обратно в тюрягу по окончании всех этих процедур. Пускай.

Пускай снова садят меня за решетку. Пусть даже, если хотят, заморозят меня, как безвкусный стручок гороха. Одну тюрьму я им уже поломала — могу поломать и другую.

Меня не решетки беспокоили, а мой череп. Он не работал. Мысли Алекса и чувства Евы вползали в него и выползали обратно, как черви и мотыльки. Мне не было покоя.

А что я могла поделать? Может ли мозг сбежать из черепа? Как? Путь перегораживают глаза и нервы. Может ли сердце сбежать из груди? Конечно нет. Ребра образуют клетку.

Если бы сердце было прекрасной помощницей фокусника, можно было бы пронзить грудь мечом, и оно бы исчезло. Сбежало бы за кулисы.

Но где найти эти кулисы, вот что мне очень хотелось бы узнать.

И как за них можно попасть?

Но кто-то вдруг меня отвлек.

Ерш, говорит, в постель залег.

Я приказал ему пойти,

Поднять ерша и привести.

ЛЬЮИС КЭРРОЛЛ. Алиса в Зазеркалье

Белые пески. Вихри белых песчинок. Вихри белых песчинок клубятся над белыми песками.

Раскаленный воздух несется сквозь пустыню, сметая песчаную пыль с гребней змеящихся песчаных холмов. Пыль повисает жарким маревом в душном воздухе. Вихри белых песчинок клубятся над белыми песками. Они набирают силу и устремляются вверх, образуя песчаные смерчи, что встают над пустыней, опираясь на белые вихревые хвосты.

Свистящий шум ветра то нарастает, то опадает. Дневной свет то меркнет, то вновь появляется. Блестящий горячий ветер смешивает в пыль все своем пути.

И здесь, посреди всего этого, расположились женщина, джип и бронтозавр. Они образовали треугольник, каждый сидит лицом к двум другим. Кипящее марево песчаной бури плывет над ними. Иногда они перестают видеть друг друга.

Бронтозавр свернулся калачиком, подобрав под себя ноги. Старуха тоже подобрала под себя ноги, усевшись на пятки изношенных туфель и сложив руки на коленях. Ее одежда хлопает на ветру. Песок намел горки около живота бронтозавра, у коленей старухи и у колес джипа.

Белые песчинки запутались в буйной гриве седых волос женщины. Белый песок плотно забился в глубокие складки шкуры бронтозавра. У задника джипа ветер намел белый песчаный холм.

Трое наблюдают друг за другом, но молчат. Их собрание начинается. Алекс смотрит на все открытым левым глазом. Его шея изогнулась, и правый глаз прижат к левому плечу для защиты от ветра. Его открытый глаз устремлен на женщину.

Алекс глубоко раскаивается в том, что вчера он разбил голову Евы. Он хочет сегодня чем-нибудь искупить свою вину. Почему его любовь к ней так болезненна? Но они, конечно, смогут остаться друзьями.

Он переводит взгляд на Наоми, пытаясь найти в отдраенной ветром металлической шкуре джипа какой-то намек на Наоми — на ее юность, на ее готовность все простить, на ее привязанность к нему. Четыре окуляра смотрят на Алекса с углов панели оптического наблюдения. Сеть тонкой проволоки, встроенной в панель, поблескивает подобно драгоценному ожерелью. И где же здесь Наоми?